Черный призрак - Лосев Владимир - Страница 37

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая

Профессор сел прямо на землю, покрытую мелкой порослью травы.

Однажды я видел в ботаническом саду бамбук, который превращался за месяц в тонкое высокое дерево, экскурсовод рассказывал о том, что это лишь трава, которая очень быстро растет. Тогда, мальчишкой, я ему не поверил, а теперь сам убедился в том, что трава может расти быстро. И не только бамбук.

А еще некстати вспомнил один из видов казни, когда приговоренного привязывали к колышкам, вбитым в землю вьетнамских джунглей, и уходили, а уже через пару дней тело несчастного насквозь протыкал бамбук, стремящийся к небесам.

— А трава через нас не прорастет? Профессор пожал плечами.

— Повторяю, это лишь иллюзия, в которой происходит только то, что придумаем мы сами, ну и режиссер всего этого спектакля, конечно. Просто не думайте ни о чем, и все будет в порядке.

— Ясно. — Я сел рядом, старясь не думать о том, как сквозь меня прорастает трава. — А чего будем ждать?

— Не чего, а кого, — поправил меня Сергей Сергеевич. — Вы же не верите в нечисть. Ни в лешего, ни в домового, ни в кикимору, а вот сейчас Дрема придет и с собою уведет. Самый настоящий. Хуже всей прочей нечисти.

— Чем же?

— Неуязвимый он. С лешим и кикиморой можно справиться, если знать как. Домового можно прогнать, а вот это существо совсем другое, оно еще более древнее, чем все они, — возможно, даже родоначальник всего. Не знаю, раньше не встречал. Сейчас скороговорку вспомню.

— Что?!

— Дрема предложит кушать, но не будет слушать. А потом попросит сказку рассказать. Кто откажется, тот от жизни избавится.

— Какую-то ахинею несете…

— Не ахинея это, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Когда я впервые пришел сюда сорок лет назад, это была самая популярная считалка среди местной детворы. Ее когда-то сочинила местная ведьма. Мудрая, надо сказать, была женщина, о людях заботилась, лечила, многим помогла выжить. Этот маленький стишок в простой, понятной детям форме рассказывает, как себя вести при встрече с Дремой. Теперь-то здесь никто не живет, туман давно всех выселил из этих мест, а когда-то было иначе, и эта приговорка имела важное значение для людей, здесь живущих.

— Вы всерьез считаете, что Дрема существует?

— Сам с этим существом ни разу не встречался, поэтому не знаю, как оно выглядит и что из себя представляет. Это будет мой первый опыт, как и ваш, вот сейчас сижу, вспоминаю, что там еще говорилось в считалке. Кажется, так: если сможешь удивить, то и дальше будешь жить. Это концовка. Вроде так… Вот ее и вспомнить никак не мог, а в ней, наверное, главный смысл…

— И что все это значит?

— Ну, как я понимаю, нам придется рассказывать сказки, то есть невероятные истории. Если сумеем придумать такую небылицу, которая неизвестна Дреме, то он нас отпустит.

— Вы в это верите? — недоуменно подняв брови, спросил я, точнее, они сами у меня задрались. Человек в возрасте, ученый, профессор — и вдруг выдает такую глупость. — Неужели правда считаете, что какого-то дикого зверя можно удивить рассказанной сказкой?

— Кто вам сказал, что придет дикий зверь? Дрема и есть Дрема, а что он такое, нам неизвестно. А вы верите в то, что сейчас находится вокруг нас? — Сергей Сергеевич поднял упавшую рядом с ним шишку и забросил ее в траву. — Кстати, уже созрела. Как быстро летит время, еще пару минут назад была весна, а уже прошло жаркое лето и начинается осень. Если немного подождать, то и зимы дождемся. Замерзнем, у меня теплых вещей с собой нет…

— Что?! Да как такое может быть?

Все вокруг выглядело обыкновенным летним днем, у меня даже мокрые после стирки штаны высохли от полуденной жары. Но уже появились желтые иголки, а на осине высохли листья. Если профессор прав, то действительно скоро наступит зима.

Если наступят холода, то нам точно не выжить. А мертвым все равно, что их убило — иллюзия или реальность. Да и что есть реальность? Мы все воспринимаем через призму чувств, их легко обмануть. Спросите об этом любого наркомана, он вам расскажет.

— Неужели замерзнем?

— Не должны, это я так неудачно пошутил. Все, что мы видим, пропадет через пару минут после того, как здесь появится Дрема. Все бы хорошо, да жаль, время идет: еще пару часов — и на кордон не успеем, уйдет он, а это может нас поставить в еще худшее положение.

— Разве может быть что-то хуже того, что уже с нами случилось? — спросил, но внутренне содрогнулся. Не хочу здесь оставаться. Нужно успеть. Все, что профессор говорит, всегда сбывается. Вот о Дреме рассказал, а я не поверил, и вот результат. — Неужели вы еще что-то ждете?

— Я давно жду беды, особенно после того, как на вас напали шершни. До этого слышал о них только рассказы. А уж когда напали предтечи птеродактилей, уже ничему не удивляюсь. А хуже может быть многое, с туманом какой только нечисти не приходит, кое с кем вы уже сталкивались, едва вас откачал. Тихо!!!

Я и так не двигался, а после этого тихого возгласа даже перестал дышать, холодным потом покрылся от неприятного предчувствия. И словно отвечая на это предостережение, все вокруг мгновенно изменилось.

Только что высился слегка желтеющий лес, стояла высокая высохшая трава, не дающая нам пройти, и вдруг не осталось ничего: только сухой ствол поваленной сосны впереди, пустая поляна за нашей спиной, а вот на ней чуть в стороне, не касаясь земли, висело нечто непонятное, ни на что не похожее.

Меня окатила волна зловония от гнилых грязных лохмотьев, прикрывавших угловатое худое тело с острыми, торчащими ребрами. Приглядевшись, я понял, что это не одежда, а лохмотья кожи, свисающие с боков, с плеч и груди, прикрывающие у существа то место, где находятся половые органы.

Бросался в глаза небольшой рот, находящийся на чем-то напоминающем лошадиный череп. Губы были тонкими, синими, над ними торчали две большие ноздри, похожие на дырки в желто-коричневой коже. Выше глаза, темные, страшные своей глубиной, желтый зрачок закрывался как у кошки — вертикально.

Существо усмехнулось, показывая длинные желтые заостренные зубы, и от него пахнуло смрадом тления.

Самое, пожалуй, непонятное было то, что существо висело в воздухе, не касаясь земли. Типичное привидение, только не человека, а непонятно чего. И от него шел очень тяжелый запах, от которого и отравиться можно с непривычки.

Я взглянул на профессора, который смотрел на чудовище, изумленно открыв глаза, прикрывая их рукой от косых лучей солнца.

Но тут существо запищало тонким визгливым голоском, причем так требовательно, громко и совершенно непонятно, что я вздрогнул от неожиданности и отпрыгнул в сторону:

— Мы спешим, — ответил профессор, словно понял, что произнесло существо. А может, и действительно что-то означает этот визг? Впрочем, я сомневаюсь в этом. Даже если смысл и есть, то разговаривать с этим чудищем по-человечески было бесполезно. Пусть человек может повторить как попугай отдельные фрагменты речи, но животное-то никак не может научиться разговаривать как люди. — У нас мало времени. Опоздаем, время уйдет, потом не догоним. Идем на кордон, а ты, наверное, знаешь, как туда трудно попасть.

Чудовище что-то пропищало ему в ответ, широко раскрыв рот и вновь показывая острые желтые зубы.

— Пропусти нас, пожалуйста. — Сергей Сергеевич, продолжал убеждать существо, чтобы оно нас отпустило. — Мы отблагодарим.

— А вы действительно понимаете его язык? — все-таки не выдержав, спросил я. — И что эта ужасная тварь нам сейчас говорит?

— Откуда мне знать язык Дремы, если я встречаю его в первый раз? — укоризненно покачал головой профессор. — А говорю сейчас, потому что часто неважно, что говорится, важна интонация. С собаками так люди разговаривают, с лошадьми, коровами, свиньями, да мало ли с кем. Думаете, домашние животные знают человеческий язык?

— Собаки и кошки знают, да, наверно, и другие, хоть несколько слов да понимают.

— А говорится гораздо больше, и скот успокаивается. По интонациям звери понимают, что им никто ничего плохого делать не собирается. Надеюсь, Дрема тоже поймет, что мы не желаем ему зла.

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая