Батарея держит редут - Лощилов Игорь - Страница 58

• Предыдущая
• 58/58

Покорители горных вершин знают, сколько опасностей таит после восхождения обратный путь. «Трудно на гору взбираться, будет спуск еще трудней», – предупреждал известный грузинский поэт, но Паскевич не внял предостережению и поплатился: на одном из горных уклонов его лошадь поскользнулась и свалила седока на острые камни. Дальнейший путь до Тавриза пришлось проделать на носилках. Разбитое тело доставляло страдания, но, видя, как бережно ступают носильщики, стараясь избежать тряски, он проникался к ним чувством благодарности и корил себя за ту возможную несправедливость, которую допускал к подчиненным. Воистину полезным бывает очутиться на самом краю, чтобы посмотреть и оценить себя со стороны. И тогда сами собой стали складываться строки отставленного приказа, обращенные к войскам Кавказского корпуса:

«Вам я обязан и славою личною, и милостями Государя. С растроганною душою благодарю вас, храбрые друзья мои. Умею ценить мужество, подчиненность, дух воинственный и кротость с побежденными, добродушное обхождение в городах завоеванных, наконец, все те прекрасные качества, которые упрочили успехи ваши и столько чести делают русскому имени в войнах Кавказского корпуса...»

Ко времени прибытия в Тавриз приказ был готов полностью, соответствующим образом оформлен и скоро уже зачитывался в войсках. Главнокомандующего со всеми возможными удобствами отправили дальше, в Тифлис. Чувствовал он себя по-прежнему скверно и в письме к великому князю Михаилу Павловичу признавался: «Бессонные ночи в течение долгого времени, отсутствие спокойствия, смена беспрерывных происшествий, неприятности всякого рода, которых никаким человеческим расчетом ни предвидеть, ни отвратить невозможно, наконец климат, после несносных жаров стужа такая, как в России, все это преобразило меня совершенно, и я устарел прежде времени...»

Ну а русские войска, верные условиям подписанного договора, готовились к своему последнему походу. Они оставили Тавриз, и вслед за ними в свой дворец тотчас же въехал Аббас-Мирза. После обхода он послал за нашим генералом, ответственным за вывод войск, и, поприветствовав его, обратился к свите:

– Несчастия, ниспосланные нам Аллахом, да послужат для нас уроком. Взгляните на этот дворец, здесь зимовала казачья бригада. И что же? Прутика не тронуто, как будто я поручил мой дворец лучшему хозяину. А вас, негодяев, куда ни поведу, вы везде грабите, жжете и убиваете. Вас встречают и провожают проклятиями. Может ли быть над вами благословение неба?

Свита привычно кланялась и прославляла мудрость солнцеподобного. Да им-то что – как с гуся вода...

Получив известие о заключении мира, Николай 15 марта 1828 года обратился к войскам Отдельного Кавказского корпуса:

«Десница Всевышнего увенчала подвиги ваши достославные для России миром! Праведность дела нашего восторжествовала. Храбрость Российских войск укротила надменность врагов, воздала им за неправедное вторжение в наши пределы! Ваше мужество, ревностное усердие и постоянство, с коими перенесли вы и зной лета, и суровость зимы, и все трудности похода в стране дикой, борясь с врагами и с самой природою, снискали вам признательность Мою и благодарность возлюбленного нашего отечества. Но более еще достохвальны: кроткое обращение ваше с побежденными, охранение стран и городов завоеванных, постоянное соблюдение самого примерного воинского порядка и подчиненности. Сами враги ваши, ниспроверженные победоносным оружием России, изумились великодушием победителей! Вы в полной мере оправдали ожидания мои.

В ознаменование толиких заслуг ваших Престолу и Отечеству повелеваю: носить всем воинам в делах против персиян в 1826, 1827 и 1828 годах особую утвержденную Мною медаль за Персидскую войну на соединенной ленте орденов св. Великомученика Георгия и св. Равноапостольского Князя Владимира. Да послужит знак сей памятником мужества и примерного кроткого поведения вашего! Да будет он новым залогом верной службы Российского войска и Моей к вам признательности».

Всем офицерам, участвовавшим в кампании, было пожаловано не в зачет годовое жалованье, а нижним чинам – по 5 руб. Нижегородский драгунский полк получил Георгиевский штандарт, 42-й егерский – знамя с надписью «За оборону Шуши против персиян в 1826 году», полки Кавказской гренадерской бригады – надпись на кивера: «За отличие». Паскевич был возведен в графское достоинство, а шах препроводил ему украшенный бриллиантами орден Льва и Солнца с предоставлением права носить этот знак отличия его старшим в фамилии потомкам. Не позабыли и того, кто доставил счастливое известие: Грибоедов, удостоенный императором личной аудиенции, получил высокую награду и пост резидент-министра (посла) в Тегеране.

Последний акт Персидской войны совершился 29 июля 1828 года под стенами только что покоренной русскими турецкой крепости Ахалкалаки. В этот день, когда спала жара, весь генералитет и офицеры, находящиеся при главной квартире, собрались в ставке главнокомандующего; тут же были выстроены 42-й егерский полк и дивизион сводного уланского полка в парадной форме. В 7 часов вечера музыка возвестила о прибытии персидского посланника мирзы Джафара. Он нес в руках под золотой парчой ящик. В нем на малиновом бархате, украшенном пятью золотыми орлами, хранились три свитка Туркманчайского договора. Войска отдавали честь.

Сводный гвардейский полк, посланный на Кавказ из-за событий 14 декабря, получил приказ о возвращении в Москву, имея при себе захваченные в боях вражеские знамена. Первопрестольная первой узнала о вторжении персов и первой увидела знамена побежденной Персии. Николай распорядился хранить их здесь, в Оружейной палате.

• Предыдущая
• 58/58