Love Forever? - Лубенец Светлана - Страница 10
- Предыдущая
- 10/22
- Следующая
На следующий же танец Аня действительно пригласила Лихачева.
– Может быть, тебе не стоит так картинно хромать? – спросила она его первым делом. – Может, уже пора «выздороветь»?
– Завтра выздоровею, – угрюмо ответил ей Шурик.
– Почему ты со мной так зло разговариваешь?
– Потому что ты все время со своим Соленко. Мне это не может нравиться.
Аня опять почувствовала, что краснеет. Ей почему-то хотелось, чтобы Шурик говорил и говорил ей о своих чувствах. Володя ее уже раздражал. Он был такой аккуратный, спокойный, деловитый и… неинтересный… Шурик, со спутанными волосами, красивыми серыми глазами и перевязанной ради нее ногой, казался героем какой-нибудь романтической новеллы. Каким-нибудь герцогом, который собирается бросить к ее ногам сокровища, сокрытые в недрах его фамильного замка, то есть шикарной дачи из белого кирпича с красной крышей.
– Может, прогуляемся по берегу, – предложила Шурику Аня, которой уже не терпелось остаться с «герцогом» наедине и еще раз испытать трепет от прикосновения его губ. Конечно, она сначала будет вырываться и ничего не разрешать, а потом сдастся на милость победителя. А с Володей они потом как-нибудь договорятся. Он такой спокойный человек, что трагедию устраивать, конечно же, не станет.
– А как же Соленко? – спросил Шурик.
– Ну… как-как… Я думаю, он все поймет сам. Не зря же – круглый отличник!
– Пошли, – кивнул Шурик, и они с Аней направились по берегу прочь от танцующих.
Через некоторое время их все-таки догнал Соленко, всегда аккуратно причесанные волосы которого необычно растрепались.
– Аня, вы куда? – довольно миролюбиво спросил он.
– Видишь ли, Володя… – начала Кашуба. Теперь перевязанный Шурик казался ей уже не богатым герцогом, а, наоборот, сыном прислуги. А дочерью герцога будто бы была она, и теперь ей предстояло нелегкое объяснение с человеком ее круга, за что она полюбила бедняка. – Так получилось, что мы с Шуриком…
– …очень удачно вместе сварили сегодняшний обед, – закончил за нее Соленко.
– Как хорошо, что ты и сам это понял, – с самым трогательным, как ей казалось, видом опустила веки Аня.
Когда она снова открыла глаза, Соленко с Шуриком уже валялись на земле. Драка завязалась до такой степени нешуточная, что девушке пришлось во всю силу своих легких крикнуть:
– Ребята! Помогите!
Прибежавшие на ее вопль одноклассники с трудом помогли ей разнять дерущихся. Аня при виде рассеченных губ и бровей задрожала от ужаса. На такой финал своей прогулки с сыном то ли герцога, то ли прислуги она не рассчитывала. Крис бросилась вытирать кровь Шурику, а Третьяковой достался Соленко.
– Да что с вами случилось-то? – спросил Масляков, с неудовольствием разглядывая оторванный карман новой пляжной рубахи. – Совсем сдурели! Это ж натуральный шелк! Понимать надо!
– Да пошел ты со своим шелком, – отбрил его Володя, вырвался из рук Третьяковой и побрел по песку прочь от одноклассников.
– Беги догоняй своего ревнивца! – предложил Ане Антон. – Это ж надо такому случиться! Никогда бы не подумал, что аристократ Соленко полезет в драку!
Аня всхлипнула и побежала совсем в другую сторону от Володи.
– Ну дела! – восхитился Масляков, потом вдруг заметил, как Крис участливо помогает Шурику подняться, зло сверкнул глазами, подошел к растерянной Третьяковой и сказал: – Пойдем, Ленусь, прогуляемся. Мы здесь явно лишние. Мы не Соленко. Мы драться не будем. У нас другие принципы… – И он потащил за собой слабо упирающуюся девушку.
– Ну и что вы не поделили? – спросила Шурика Крис, когда они остались одни.
Шурик, не отвечая, размотал вконец мокрую и грязную косынку. Ногу сильно раздуло.
– Ничего себе! – ужаснулась Камчаткина. – Эдак ты завтра вообще на нее не встанешь.
– На даче где-то был эластичный бинт. На ночь перевяжу – полегчает.
– А до дачи-то дойдешь? – с большим сомнением в голосе спросила девушка.
– Постараюсь.
– Шурик, – Крис не дала Лихачеву сделать шаг, – объясни все-таки, что между вами с Володькой произошло и куда вы с Анькой намыливались.
– Твой Масляков назвал же Соленко ревнивцем! Просто Отелло сумасшедший!
– Скажешь, что он тебе врезал ни за что?
– Конечно, ни за что! Я собирался Кашубе показать каменную глыбу, с которой видно стоящие на рейде корабли.
– И все?
– И все! Мы просто разговорились… ну… в танце… про залив. Анька уверяла, что он мелкий чуть ли не до Атлантики, вот я и хотел показать ей корабли. Уж ты-то знаешь, что Кашуба меня абсолютно не интересует!
– Только не надо мне опять заливать, как ты меня обожаешь!
– Ты мне правда нравишься, Крис!
– Поклянись!
– Может, еще и кровью где-нибудь расписаться? – усмехнулся Шурик. – Из губы так и льет.
– Ладно, не надо никаких клятв, – нахмурилась Камчаткина.
– Почему? Я могу…
– Не надо, Шурик. Даже если ты не врешь, в чем я все-таки сильно сомневаюсь, все равно не надо.
– И почему же?
– Потому что… потому что существует Антон. Понимаешь?
– Не понимаю! Что ты за него держишься? Соленко за Аньку мне чуть голову не оторвал, а твой Антон преспокойненько опять ушел с Третьяковой. Он предал тебя, Крис! И не первый раз! Он предает тебя через каждые полчаса!
– Да что ты понимаешь?! Он любит меня! Я знаю! Он просто такой вспыльчивый и неуравновешенный! Это ему все время кажется, что я его предаю! А разве я предаю?! Я его тоже люблю! И он в конце концов поймет это!
– Брось его, Криска! Он тебя не стоит! А мы с тобой будем ездить на эту дачу одни! Согласись, здесь здорово! И вообще, я все сделаю, чтобы ты забыла и думать о Маслякове!
– Нет, Шурик… Я не могу. Ты прости. Я его действительно… люблю…
Камчаткина жалко улыбнулась и пошла в ту сторону, где скрылись Антон с Леной. Лихачев остался один. Он незамысловато выругался, замотал в Анину косынку тяжелый камень и забросил все это подальше в залив. Потом осторожно ступил на распухшую ногу и вскрикнул от боли. Крис обернулась, сочувственно сморщилась и вернулась к нему на помощь.
Они с большим трудом дотащились до дачи. В доме было пусто и как-то печально.
– Не хватало еще, чтобы все остальные тоже пропали, как твой братец, – буркнула уставшая Крис, плюхнувшись на табуретку в кухне. – Неужели ты и правда не знаешь, куда твои родственнички подевались?
Шурик, скривившись, помотал головой.
– Что, так больно? – забеспокоилась Камчаткина.
– Слушай, Крис, даже несмотря на то, что ты любишь Антона, помогать тебе все-таки придется мне. В комнате, где должны бы находиться Федор с Диной, есть такой шкафчик… там на верхней полке была аптечка. Поищи в ней эластичный бинт. Он был в прозрачной упаковке с красной этикеткой.
Камчаткина выпорхнула из кухни, а Шурик состроил такую зверскую рожу, будто хотел кому-то очень сильно ею досадить. Крис вернулась с бинтом и принялась за перевязку.
– Какая идиллия! Ты только посмотри, Ленусь! Мы опять явились не вовремя! – раздался голос Маслякова. – Пошли, что ли, еще погуляем!
– Никуда я больше не пойду! – сердито ответила Третьякова, а Шурик, морщась от боли, сказал:
– Дурак ты, Масляков, как я погляжу.
– Не дурнее остальных!
– Дурнее! Она тебя любит.
– Кто? – Антон принял самую независимую позу, но пальцы выдавали его волнение, нервно теребя полуоторванный карман.
– Она. Крис.
– Ага! Как же! Свежо преданьице…
– Ну я же говорю – дурак! – повторил Лихачев.
– И я то же самое тебе скажу, – произнесла Камчаткина, закончив бинтовать.
– Естественно! – дурашливо развел руки в стороны Масляков. – Разве ты можешь сказать мне что-нибудь другое?!
– Могу и другое! И скажу… – Крис немного помолчала, будто собираясь с силами, и произнесла тихо, но так убедительно, что никто не мог ей не поверить: – Я люблю тебя, Антон…
Лицо Маслякова дрогнуло, и рот как-то некрасиво съехал в сторону. Он зачем-то начал очень сосредоточенно отрывать висящий на нитках карман. Крис подошла к нему, одним движением сорвала с его груди ненужный уже цветной лоскуток и потащила молодого человека из кухни в комнату девушек.
- Предыдущая
- 10/22
- Следующая
