Заговор на любовь - Мазаева Ирина - Страница 20

• Предыдущая
• 20/22
• Следующая

Юлька была готова провалиться сквозь землю и не придумала ничего другого, как так же демонстративно обнять попавшегося под руку Аркашу, который растерялся, но послушно положил ей руку на талию.

– А вы что, уже весь самогон вылакали? – грубее, чем ей хотелось бы, сказала Юлька. – Думаете, взрослость – это пить за углом?

Федор удивленно переводил взгляд то на одних, то на других.

– Ай, что с этими малолетками разговаривать, – отмахнулась Глашка. – Пойдем, Андрюшенька.

Андрей на Юльку не смотрел. Он вообще, как ей показалось, мало что понимал в происходящем.

– А вы почему не пьете самогон? – спросила Юлька, чтобы скрыть волнение.

Она, как только Андрей с Рыжей прошли мимо, тут же отстранилась от Аркаши и теперь не знала, что и он, и все остальные подумали о ее маневре.

– Я не люблю пить, – спокойно отозвался Федор.

Васек с Аркашей переглянулись.

– Понимаешь, мы, конечно, пробовали тот же самогон... – смущаясь, начал Васек. – Но ведь это такое дело – затягивает. А я поступить хочу, профессию получить, клинику свою открыть. Так уж лучше взять себя в руки. А то ведь никакого будущего...

– Да и насмотрелись мы тут в деревне на пьющих-то, – печально вздохнул Аркаша.

Но Юлька уже совсем не понимала, о чем они говорят. Андрей – ее Андрей – выбрал другую! Жизнь кончена.

Прошел месяц. Вечера стали прохладными, а ночи – темными. В лесу пошли грибы. У бабы Кати в теплицах созрели огурцы и помидоры, а на столе стала появляться свежая картошка. Солнце все чаще закрывали тучи – короткое северное лето неуклонно заканчивалось.

Федор с Васьком уехали из Ольховки поступать, а Андрей встречался с Глашкой, которая сразу стала чаще приезжать на дачу. Ходить на дискотеку стало незачем. Подружки рано ложились спать, чтобы с утра с бабой Катей или Ольгой, с которой встречался Игорь, или еще с кем-нибудь, кто знал места, отправиться в лес за грибами или за черникой. Потом, вернувшись, чистили грибы и перебирали ягоды. Потом грибы сушили или прокручивали с жареным луком в мясорубке и закатывали в банки, а чернику баба Катя парила – сильно нагревала без кипячения и тоже закатывала в банки.

– Не все же на дискотеки бегать – большие уже, работать пора, – рассуждала Натусик. – Вот вернемся домой со сделанными собственными руками вареньями, соленьями – меня, например, мама сразу зауважает. И папа.

– И меня тоже, – соглашалась Юлька.

Ей все эти сельскохозяйственные заботы помогали забыть о неудаче в личной жизни. Потому что эта самая личная жизнь отсутствовала: Андрей ходил с Глашкой. Каждый вечер по деревне туда-сюда. Глашка при этом хихикала, Андрей улыбался, а Юлька страдала.

– Да забудь ты про него! – как-то, не выдержав скорбного вида подруги, посоветовала Натусик. – С чего ты вообще решила, что он – твой принц?

– Легко сказать: забудь! – огрызнулась Юлька. – А если я только про него все время и думаю?

– А ты думай о чем-нибудь другом.

– А у меня не получается!

За окном шел дождь, они сидели с ногами на Натусиковой кровати, прислонившись спинами к печке, которую с утра истопила баба Катя. Сама баба Катя ушла в гости к тете Шуре. Дома было тихо и как-то грустно. Натусик пыталась читать Гончарова, а Юлька просто сидела рядом и страдала.

– Я хочу уехать отсюда... – ныла Юлька.

Ей казалось, что стоит уехать из деревни, как Андрей, который не откликнулся на ее такую чистую, такую возвышенную любовь, тут же забудется. А в городе ей встретится настоящий принц. Тем более что лето уже заканчивалось: жаркий июль прошел – наступил дождливый август.

– Ты хочешь меня бросить? – в который раз спрашивала Натусик.

Она-то совершенно не хотела уезжать из Ольховки. Ведь вот-вот должен был вернуться Федор. Но и у нее на душе было неспокойно. Федор, уезжая, ничего ей не обещал. Ну, например, думать только о ней, вернуться и... и что-нибудь такое... Он не взял ее номер телефона и, соответственно, ни разу ей не звонил.

– Мне, между прочим, тоже грустно, – сказала Натусик. – Может, я тут зря сижу, как Сольвейг, и жду Федора. Может, он давно уже забыл про меня. Может, он вообще больше не приедет в Ольховку. Поступит, будет готовиться к учебе...

– Он же сказал, что приедет, – напомнила Юлька. – Я слышала.

– Но он это как-то неопределенно сказал...

– Ну и не жди его тогда, раз сомневаешься. Поехали в город!

– Не-е... Он вернется.

– Хорошо тебе! – Юлька подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. – У тебя есть надежда. К тебе твой принц приедет. А меня парень моей мечты предал... Выбрал Глашку.

Натусик отложила книжку и обняла подружку:

– Ну что ты... Я же говорю, может, он вовсе и не твоей мечты... Все еще будет хорошо.

– Ай, да не утешай меня. Откуда ты знаешь, что все будет хорошо?

– Чувствую. Я тебе говорила, у нас в Ольховке все – колдуньи. Вот и бабушка моя на самом-то деле тоже то сны вещие видит, то палец в кружку с водой сунет и будущее рассматривает. А я ведь – ее внучка. И мне наверняка тоже что-то передалось. А сейчас я чувствую, что Андрей – это вовсе не твое. Ты просто сама себе все придумала.

– Теперь у тебя заскок, что ты – ведьмочка? – скривилась Юлька.

Ей после всех заклинаний и неудачных привораживаний в колдовство снова не верилось. И даже заговоренную шишку бабы Тоси и последующий приход Федора она считала простым совпадением.

– Не веришь, да? – обиделась Натусик. – А я вот думаю, любая девчонка – сама себе ведьмочка и колдунья. Знаешь, мне иногда кажется, что, если закрыть глаза и сосредоточиться, можно не то чтобы увидеть, но как-то... почувствовать, что ли, свое будущее. Мне кажется, человек всегда все сам про себя знает, только боится себе в этом признаться. Ты вот, например, боишься себе признаться, что с Андреем ты ошиблась, и доказываешь изо всех сил, что именно он – твой принц.

– Я, значит, боюсь признаться, а ты будущее видишь? Ну так если ты его видишь, то скажи быстро, когда к тебе Федор приедет? Что же ты тогда сомневаешься, приедет – не приедет?

– Это я так... – потупилась Натусик. – Будущее – это такая тонкая материя. Нельзя о нем говорить. Будущее – для личного пользования.

– А баба Тося вон смело говорит.

– Так она об одном говорит, а еще о большем молчит. И говорит она часто иносказательно. Вот она тебе скажет: «Удар у тебя на сердце», а ты потом интерпретируй это, как хочешь. И, заметь, ты всегда найдешь, как приложить это знание к своему настоящему и будущему. Потому что и без бабы Тоси сама все про себя знаешь.

– Ладно... – Юлька сразу и не нашлась, что сказать, а потом предложила: – А давай сходим к бабе Тосе – пусть она нам погадает.

– Ты что-то задумала?

Юлька кивнула.

– Чего, девоньки, снова свою судьбу пытать пришли? – с порога спросила баба Тося.

У Юльки отчего-то по спине пробежали мурашки. А Натусик не удивилась, легко согласилась:

– Да, баба Тося. Вы уж нам погадайте, а?

– Ладно, раскину карты, – согласилась баба Тося и снова как по волшебству у нее в руках оказалась колода, – кому первой гадать?

Натусик пихнула Юльку в бок, и та попросила:

– Мне.

– Ну ищи бубнову даму, – баба Тося вручила ей колоду. – Да потом сдвинь левой рукой к себе.

Юлька сдвинула, и баба Тося стала раскладывать. Она положила на стол бубновую даму, потом одну карту, не показывая, сунула под нее, а вторую открыто положила сверху. Остальные стала раскладывать вокруг дамы крестом, не забывая подкладывать и на нее. А когда закончила расклад, зашептала:

– В ногах, в прошлом, пустые хлопоты, пустые разговоры, дама крестовая со своими хлопотами, король крестовый со своим свиданием. А рядом – перемена судьбы, удар. А в головах... – баба Тося сделала паузу, – король бубновый со своим свиданием. Только думы твои могут увести тебя от него. И останешься ты... – она стала снимать карты попарно: девятку с девяткой, валета с валетом, – останешься ты со своими думами, с дорогой... – а потом быстро вдруг собрала всю колоду вместе.

• Предыдущая
• 20/22
• Следующая