По ту сторону тысячелетия - Майер Кай - Страница 19

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая

Снег у подножия крепостного вала походил на поле битвы. И тем не менее все указывало на то, что битвы не было. Не было никакого сопротивления.

Чудовище, вызванное заклинаниями Абакуса, исчезло. На том месте, где оно внезапно появилось, порожденное льдом и земными недрами, зиял глубокий кратер. В нем плескалось нечто, на первый взгляд казавшееся обыкновенной водой. Но только на первый взгляд: эта жидкость была куда плотнее воды и отливала серебром.

— Где… где это? — тихо спросила Деа, когда они с Готеном медленно брели по заснеженному полю прямо к воротам крепости.

Между зубцами крепостной стены никто не появлялся, но отец и дочь нисколько не сомневались в том, что Абакус уже знает об их прибытии.

Готен указал на переливающуюся слизь в кратере:

— Вот все, что осталось от чудовища. Оно было вызвано с одной-единственной целью, и оно свою задачу выполнило.

На снегу тут и там виднелись следы разыгравшейся трагедии. Деа сомневалась, что кому-нибудь из норманнов удалось спастись бегством.

— Что ожидает нас там, внутри? — спросила она, кивая на высокие ворота полуразрушенной крепости.

— Зло, — коротко ответил Готен. И ни слова больше.

Дойдя до крепких дубовых дверей, путники остановились. Двойные створки ворот были закрыты. Изнутри не доносилось ни звука.

Готен запрокинул голову и посмотрел вверх на зубцы крепостной стены.

— Абакус! — крикнул он изо всех сил.

Некоторое время все оставалось по-прежнему. Только эхо отозвалось из глубины долины, докатилось до горных склонов и, отраженное ими, рассыпалось многочисленными стонами и вздохами, похожими на жалобы беспокойных духов.

…Раздался пронзительный визг, но то был не голос, а скрип массивных входных дверей. С громким треском одна из створок широко распахнулась. Образовавшийся проем был темен и пуст.

Деа стиснула зубы и уже хотела войти, но Гоген удержал дочь, положив руку на ее плечо. Многозначительно покачав головой, он дал понять, что ей пока не следует заходить — и уж во всяком случае заходить первой.

— Абакус! — скорее взревел, чем закричал он снова, подняв голову к черным камням твердыни. — Это и есть то самое «добро пожаловать», которое ты мне обещал? — Немного помолчав, он продолжал: — Сначала ты вынуждаешь меня пробираться по трупам этих варваров, а потом я не слышу от тебя ни одного приветливого слова!

Темнота в дверном проеме неожиданно обрела форму, когда фигура в черном облачении выступила из ворот и остановилась в шаге от Деа и Готена.

Деа подумала, что Абакус выглядит старше, чем всего несколько дней назад. Показалось ей, или он и в самом деле шел, сильно наклонившись вперед? Действительно, в этот момент между складками его одеяния мелькнула трость, на которую он тяжело опирался левой рукой.

— Прости мне мою неприветливость, — обратился чародей к Готену. Его голос звучал хрипло. Я не мог спуститься сюда быстрее. Лестницы… мне нелегко с ними справляться.

— Ты неважно выглядишь, — непринужденно заметил Готен. И сердечно пожал протянутую Абакусом руку.

Деа не смогла подавить дрожь при виде этого дружеского приветствия. Каким бы больным и слабым ни представал сейчас Абакус, она никогда не забудет того, что он совершил и как совершил.

— День был очень трудным, — уклончиво ответил Абакус.

— Мы уж видели, как ты потрудился, — го ли с иронией, то ли с уважением сказал Готен.

— Действительно впечатляет, не правда ли? — И, не дожидаясь ответа, Абакус круто повернулся и пошел назад в крепость.

Готен коротко кивнул Деа и последовал за колдуном. Деа замыкала шествие. Ворота за ними затворились сами собой, как будто их закрыла чья-то невидимая рука.

Посмотрев по сторонам, девочка увидела, что они идут через большой широкий зал, потолок которого поддерживали мощные каменные колонны.

— Некоторые строения этой крепости сохранились еще со времен римлян, — объяснял Абакус на ходу. — То, что они когда-то делали из дерева, потом отстроили заново уже из камня. Но этот зал и еще несколько уголков крепости выглядят точно так же, как тысячу лет назад.

Деа не имела ни малейшего понятия о том, кто такие римляне, но видела, что Готен молча кивнул. Она должна непременно спросить его, о ком шла речь.

Абакус вывел их из зала и заснеженным внутренним двором повел в следующее здание. Пройдя немного гулкими коридорами, они вступили в зал, посреди которого стоял огромный потрескавшийся деревянный стол. За ним сидели шесть женщин в темных одеждах. Платья их были очень дорогими и необычными; Деа никогда не видела ничего подобного.

Испытующие взгляды женщин обратились сначала к Готену, а затем надолго задержались на Деа… «Колдовские глаза!» — пронеслось у нее в голове, и она, вдруг почувствовав озноб, спросила себя, не крадут ли эти женщины незаметно для нее самой ее волю.

Абакус занял место на высоком стуле во главе стола и выжидательно посмотрел на Готена.

— Я чувствую, как возвращаются мои силы, — сказал он и положил трость на стол перед собой. — Завтра утром я буду как новенький. Итак, Готен, я вижу, ты принял решение?

— Да.

— Значит ли это, что ты принимаешь мое предложение?

— Я хочу этого всей душой, — отвечал Готен, к ужасу Деа. Но она подозревала, что это было уловкой, неким тонким ходом в той игре, что затеял ее отец. — При одном условии.

Абакус высоко поднял бровь, и громкий ропот послышался среди ведьм…

— И что же это за условие? — осведомился магистр.

— Я хочу, чтобы моя дочь осталась со мной. Более того: я хочу, чтобы твои ведьмы обучили ее черному искусству и сделали подобной им. Ты знаешь, что у нее есть талант к этому.

Деа не верила своим ушам. Она — и ведьма?! Но он не мог требовать от нее этого! Этого — никогда!

Абакус перевел взгляд с Готена на Деа и испытующе посмотрел на нее.

— Талант у тебя есть, это правда. Та история, когда ты распознала демона в проповеднике на рыночной площади, доказывает, что в тебе кроется нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Ты необычная девочка, это безусловно. — Он улыбнулся, но дружелюбной эту улыбку не назовешь. — И пророчество демона о твоем дальнейшем будущем, конечно, позволяет надеяться… Страдания и беды должны быть постоянными спутниками ведьмы, ибо только тогда она отвечает моему вкусу. — Он окинул компанию своих ведьм многозначительным взглядом и усмехнулся: — Не так ли?

Шесть женщин с готовностью закивали и захихикали.

Он вновь повернулся к Деа:

— Эти шестеро — могущественнейшие ведьмы, пожалуй, на всем свете. Когда они тебя обучат, ты станешь одной из них. И так же, как они, ты будешь беспрекословно подчиняться мне. Ты согласна с этим?

Вопреки своей воле, вопреки всему своему существу, чувствуя, что утвердительно кивает головой, Деа тем не менее не могла выдавить из себя ни единого слова. Она украдкой взглянула на отца, но он смотрел мимо нее, на Абакуса, словно боясь молчаливого упрека в ее глазах.

— Да, — прохрипела она наконец. — Да, я согласна, я хочу заниматься этим. — Она надеялась и молила Бога, чтобы в действительности все это оказалось лишь частью плана, задуманного ее отцом, — плана уничтожения колдовского союза Абакуса.

Деа вдруг с отчаянием вспомнила о тех сомнениях, что возникли у нее, когда Готен впервые рассказал ей о своих намерениях. Да, он — ее отец. Но что, если он обманул ее? Если он и сам захотел стать таким же колдуном, как Абакус, и поэтому вступил в Арканум? Наверное, Абакус рассмотрел в отце что-то особенное, иначе он вряд ли предложил бы ему стать членом этого союза — тем более что Арканум, не считая Абакуса, состоял из одних женщин.

Но нет, ее отец был защитником добра, и в глубине души Деа хорошо это знала. Может, это проклятое место навевало на нее такие мысли? Неужели за такое короткое время Арканум уже успел наполнить ее мрачными раздумьями, сомнениями, растерянностью?

— Готен, сказал Абакус, нам надо многое обсудить. Останься здесь со мной и садись. — Он сделал повелительный жест в сторону ведьм. — А вы займитесь малюткой. Возьмите ее с собой и обучайте вашему искусству.

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая