Огонь с юга - МакКенна Джульет Энн - Страница 34

— Ты проявляешь предприимчивость, — мирно заметил прорицатель, как только Дев возник перед ним. — Это всегда хорошо для взыскующего истины. — Он был в самом что ни на есть среднем возрасте, седина тронула его виски и черную бороду, нестриженую и струившуюся по широкой груди. Если бы не борода, он вполне сошел бы за любого купца на пляже внизу в своем верхнем платье без рукавов из полосатого хлопка поверх шаровар и рубахи песчаного цвета. Руку с единственным золотым кольцом он положил на клеточку, где ворковали и чистили перышки два голубка. — Но храбрец может упасть, если сделает неверный шаг на скалистом обрыве.

— Какие ты можешь увидеть предзнаменования для того, кто не трус и плывет на юг? — бросил ему вызов Дев.

— А что ты предложишь в обмен на такое наставление, мой отважный друг? — ласково спросил прорицатель.

Дев потянулся за одним из мешочков мягкой кожи, скрытых за пазухой, и вручил ему.

— Если твои слова сбудутся, я принесу тебе вдвое больше при новой встрече. Если нет, найду тебя и всякому дам знать, почему требую обратно свои камни.

Прорицатель заглянул в мешочек, и его голова резко дернулась.

— Ты, безусловно, ценишь добрый совет. — Он воззрился на Дева.

— Мой отец был всего-навсего варваром из беспредельных земель, но мать научила меня, чего стоят течения, бегущие из прошлого в настоящее, — спокойно произнес Дев.

— Тем лучше для человека, не привязанного крепко ни к одному владению. — Прорицатель покрутил тяжелое золотое кольцо вокруг пальца, меж тем как его глаза затрепетали, глядя на кинжал Дева, легонько сужающийся, как принято на островах Йава. — Я видел тебя прежде, не так ли? Ты плыл под превосходным собранием флажков, разрешающих проход.

— Да, мне с этим повезло, — ровно заметил Дев. — Я торгую здесь от островов Китира на юге до владения Сазак Джоа на севере, благодаря милости вождей, которые дозволили мне бороздить их морские пути. Я могу разнести твою славу по всем этим дорогам, если найду, что она заслужена.

Темные глаза прорицателя были жесткими, пока он укладывал мешочек Дева в большой кожаный кошель у себя на поясе.

— Что бы ты хотел от меня узнать?

Дев указал на голубей.

— Пусть летят.

Птицы терпеливо ждали, пока хозяин бережными руками доставал их из маленькой клетки. Он запустил белых голубей ввысь. Они затрепетали крыльями, сперва нерешительно, облетая друг дружку, мельтеша в воздухе взад-вперед. Затем один внезапно принял решение и глубоко нырнул, направляясь прямо к деревьям в самый центр острова. Второй почти тут же последовал за ним, и оба исчезли в густой зелени.

— Ну что? — Дев едва ли потрудился следить за полетом голубей, сосредоточившись вместо этого на лице прорицателя. Тот помедлил с мгновение, прежде чем ответить.

— Ты можешь найти друзей на севере, так что тебе стоит туда направиться. Беда подкрадывается с юга. Единственное спасение для тебя — бежать от нее и искать убежища. — Он остановился, ибо одна из птиц вернулась, мелькнув белой вспышкой, и бережно устроил ее в ее прежней клетке.

— Ты о дождях? — умышленно придуриваясь, спросил Дев. — Ожидаются смерчи?

— Я говорю о бедствиях, которые подходят невидимо, чтобы одолеть и сгубить. — И провидец поднял руку, чтобы на нее сел второй голубь.

— Ты имеешь в виду моровое поветрие? — Глаза Дева расширились в притворном непонимании. — Костоломная лихорадка возвращается с дождями?

— Просто прими к сведению мой совет. — Прорицатель метнул на Дева предостерегающий взгляд, заботливо убирая в клетку второго голубя. — Это все, что я могу тебе сказать. Ты увидишь, что мои слова больше чем заслуживают награды. Теперь ступай. Другие ждут моего совета. — Он поглядел мимо Дева и приветливо улыбнулся двум девчонкам, с нетерпением ждавшим, когда можно будет подойти.

— Спасибо. — Ловко спрыгнув на песок, Дев смахнул пыль с одежды. Очередь терпеливо ждала возможности посоветоваться с провидцем, забравшимся выше всех. Юнец не жалел сил, чтобы привлечь кого-то широкими взмахами своих раскрашенных тростинок, изучая узоры с наморщенным в нарочитой сосредоточенности лбом. Но никто не клевал.

Дев недобро улыбнулся. Не следует ли спросить о чем-нибудь замкнувшегося на себе юношу? Достаточно легко было бы объявить несомненно туманные предсказания этого парнишки чепухой, особенно если что-то напросится на сравнения с более искусными прорицателями и более зловещими предостережениями. Всегда забавно наблюдать, как начинающий гадатель провозглашается обманщиком каким-нибудь раздраженным островитянином, лишается своих загадочных орудий, а часто и одежды, и остается лишь в синяках, прикрывающих его наготу.

— Позволь мне направить тебя по верному пути. Мне ведомо зримое и незримое. — То был безумец. Он ни к кому в особенности не обращался, но прыгал, описывая все уменьшающиеся круги и гремя тыквой. Его одолело головокружение, и он упал, мгновение лежал неподвижно, затем вскочил и вытаращился на следы, которые оставил на песке.

— О, вот Ястреб Йора! Крылатый Змей пожирает Визайл, что цветет в ночи. Необычные дни грядут, друг мой, необычные и ужасные дни!

Даже душевнобольной улавливал то тревожное глубинное течение, которое добралось до островов. Нет, решил Дев, рассеянно треща костяшками пальцев. Глупый мальчик может легко успокоиться. У него нет времени на такие развлечения. Что-то творится на юге, и надо бы в точности разузнать — что.

Какие новости получил с юга Махаф Кору перед тем, как захлопнул ворота в свой двор и разослал всем и повсюду предупреждения? Новости столь значительные, что они оказались важнее последней возможности всласть поторговаться перед дождями. Новости, которые побуждают жен Махафа покупать гагатовые талисманы, а Ифала молчать, предлагая им лучший товар. Это не какой-нибудь страх перед близящимися дождями. Какие бы свирепые бури ни нагрянули, они часть обычного круговорота вещей, и их выносят как таковые. Не произошло и никакой внезапной вспышки одной из опасных заразных болезней Архипелага. Если бы это носилось в воздухе, жены Махафа и сам Кору занимались бы теперь тем, что запасали бы целебные травы и крепкие вытяжки из них, а не суетились бы из-за побрякушек.

Жены Махафа требовали защиты от волшебства. За несколько неправдоподобно бледных изумрудов и обещание Дева разнести его славу прорицатель предостерег его против плавания на юг, где некая опасность грозит человеку с явной примесью варварской крови, и у него нет ни родных, которые бы за него поручились, ни связей с владением, где бы защитили его. Единственное, что шло с варварского севера и чего альдабрешцы боялись, всегда было чародейство. Прорицатель подошел настолько близко, насколько осмелился, к намеку на колдовство, не назвав его напрямую.

Значит, есть сообщения о колдовстве, обнаружившем себя на юге? Вероятно, довольно далеко на юге, если весть получили только вожди, у которых есть быстрые почтовые птицы, сети маяков и скорые гонцы. Пройдет еще некоторое время, прежде чем слухи просочатся и дойдут до более скромного народа. И может статься, ему следовало бы лежать в куче гагата, прежде чем слухи узнают все.

Дев с презрительной улыбкой покачал головой. Что убедило этих людей, будто нить полированных черных бусин или блестящая гагатовая брошь может отвести колдовство? И почему так особенно важны бабочки? Дев напряг мозги, вспоминая обрывки преданий, которых набрался во время странствий по Архипелагу. Не являются ли бабочки воплощением убежденности альдабрешцев, что прошлое, настоящее и будущее переплетены меж собой подобно тому, как создание, превращающееся из червя в куколку, а затем в бабочку, остается все-таки одним и тем же?

Отбросив все лишнее, Дев обдумал следующий важный вопрос. А не может ли здесь быть чего-то помимо исступления, вызванного засухой? Если да, кто может быть таким болваном, чтобы выставлять напоказ свой чародейский дар перед столь враждебной толпой? А что, если это какой-нибудь волшебник с материка, ищущий смерти? Если да, как решил Дев, пусть этот олух получит свой урок суровым и чувствительным образом. Если кто докатился до подобной дурости, он не стоит того, чтобы кто-то ради его спасения раскрыл себя.