Огонь с юга - МакКенна Джульет Энн - Страница 42

— Если Сарил убит, — сказала Итрак с потемневшими от боли глазами, — я просто отправлюсь во владение Телус. Мой отец охотно примет меня обратно.

— Твой отец далеко отсюда. — Джанне не без усилия воздержалась от прямого укора по поводу такой наивности. — Теперь, когда Олкаи мертва, а судьба Секни неизвестна, ты старшая жена во владении Чейзен, и как таковая обладаешь известной властью, если мы вдруг услышим, что Чейзен Сарил мертв.

Итрак закрыла лицо дрожащими руками. Бойкая музыка лиры словно насмехалась над ее отчаянием. Флейтист подхватил наигрыш, пытаясь заглушить поднимающиеся в чертоге голоса. Джанне тесно обняла Итрак своими несущими утешение руками, но ее мягкий голос звучал неумолимо.

— Нет ни одного ребенка Чейзенов, достигшего возраста благоразумия. А если бы даже и были такие, владение все же стало бы уязвимым без надежного советчика и опекуна. То был долг Олкаи, но раз ее нет, ты должна взять это на себя.

— Твой долг перед владением — вступить в брак с мужчиной, достаточно сильным, чтобы править как вождь, пока один из детей Сарила не повзрослеет настолько, чтобы принять власть, — трезво согласился Кайд.

— Вот почему я подумал о Сиркете, — объяснил Кейда. — Его ждет наследство, и он не станет лишать наследства детей Сарила в пользу своих.

Нет, во всяком случае, пока я жив, чтобы выдубить ему шкуру.

Кайд выразительно покачал головой.

— И так, и эдак — Сиркет не здесь. Брак нужно заключить в тот самый день, когда почтовая птица принесет весть о смерти Сарила, Итрак, если ты хочешь уберечь владение. Тебе бы следовало взять Сиркета с собой, если имелся такой замысел, Кейда.

— Я не был готов везти его навстречу такого рода опасностям. Не больше, чем ты Зората, — возразил Кейда.

— Зорат нужен на островах Ритсема, — объяснил Кайд.

— Будь один из них здесь, Сафар просто стал бы их доводить, чтобы вызвать грубость или спор, и это дало бы ему повод пренебречь нашими истинными заботами, — резко произнесла Джанне. — Мы не можем позволить себе потакать ему, когда под ударом вся наша безопасность. Если мы не встанем все вместе против колдовства, мы пропали!

Упоминание о колдовстве заставило замолчать всех, даже рокочущую лиру и порывистую флейту музыкантов. Джанне разъяренно щелкнула пальцами, и оба поспешно заиграли вновь. Музыка едва ли скрыла внезапные рыдания Итрак.

— Почему мы так говорим? Можно подумать, Сарил уже мертв. А если даже и так? Откуда нам знать? Кто станет держать острова Чейзен, терзаемые волшбой и чудовищами, да еще если все окажутся мертвы — Сарил, Секни и все дети, как бедная Олкаи, скончавшаяся в мучениях от…

— Бирут, дверь, — быстро сказала Джанне, указывая на вход в спальню. — Поднимем-ка ее. — Убедившись, что рыдающая молодая женщина не в силах стоять, Джевин проворно взял ее на руки. — Кейда, дай нам что-нибудь, чтобы успокоить ее, иначе она никуда не будет годиться ко времени встречи с Миррел, когда эта сука соблаговолит нас принять.

— Конечно, — Кейда повернулся и поспешил в свои покои рука об руку с Кайдом. — Телуйет, мою аптечку. — Он порылся под рубахой, ища ключ на цепи у пояса, меж тем как Телуйет вручил ему ящичек из окованного серебром атласного дерева.

— Прости, я так понял, что обсуждается ее будущее… — и Кайд замолчал.

— Нет, — коротко ответил Кейда. Он порылся среди плотно запечатанных стеклянных сосудцев и нашел тот, который требовался. — Она едва ли отошла от потрясения после всего, что случилось. Телуйет, чашку воды без сока.

— Серебряная сеть? — Кайд наблюдал, как Кейда встряхивает серовато-белую гущу и сбрасывает малость ее в чашку, которую вручил ему раб. — Ты не думаешь, что ей нужно что-нибудь покрепче?

— Это успокоит ее, но не отупит. — Кейда размешал снадобье в воде, наблюдая, как она становится туманной. — Нам всем сейчас нужно хорошо соображать.

— Я был уверен, что вы уже говорили с ней, из чего ей придется выбирать, — вновь попытался оправдаться Кайд.

— Дай это Джанне. — Кейда вручил Тёлуйету чашку и махнул рукой: мол, пошел. И впервые разглядел свой покой. Выбранный за такую же роскошь, что и предложенный Джанне, он был с такими же мраморными стенами, но отличался кремовыми и красными плитками пола.

— Ты позволил Олкаи умереть в мучениях? — внезапно спросил Кайд.

— Что? — Кейда в ужасе поглядел на вождя Ритсема. — Как ты можешь такое спрашивать?

— Твои послания были недостаточно ясны, — неловко пожал плечами Кайд. — Сарил ухаживал за ней перед тем, как ты ее нашел?

— Ищешь виноватого, не так ли?

— Я сам заботился о ней, пока она не умерла. — Кейда нарочито медленно закрыл свою аптечку. — Ее служанки сделали все, что могли. Их нельзя упрекнуть в недостатке внимания. Я применил к ее ожогам все искусства, каким обучил меня отец. Но с самого начала было ясно, что она обречена. Прости. Все, что я мог — это облегчить ее страдания. И, поверь мне, я это сделал. Я знаю, от этого не легче пережить ее кончину.

— Она была лучше нас всех. Все любили ее. Потому-то мой отец и позволил ей выйти по зову сердца за этого никчемного собирателя морских даров Сарила. — Скорбь перекосила лицо Кайда. — Отец говорил, знамения благоприятны. Не иначе, как старый дурень что-то проглядел. И Сарил, вне всяких сомнений, проморгал все приметы в минувшем году, раз не предвидел такого бедствия.

— Чародейство насмехается над всеми и всяческими знаками, — мягко напомнил ему Кейда. — И нельзя корить за это Сарила. Я не мог прочесть сколько-нибудь ясных знаков к югу от Зубов Змеи. Впрочем, миазмы, кажется, не распространились севернее. Я достаточно ясно могу наблюдать приметы с тех пор, как опять попал в свои воды.

Ты и представить себе не можешь, каким это было облегчением, друг мой.

Кайд приложил ладонь тыльной стороной к своим закрытым глазам, прежде чем проговорить с вялым презрением:

— Что нынче поделывает наш достойный союзник Чейзен Сарил?

— Бьется за возможность удержаться в своих владениях, чтобы его люди могли вокруг него сплотиться. — Кейда тщательно подбирал слова, помня, что вокруг полно любопытных ушей. — Посылает разведчиков и ловит новости, чтобы мы могли получить представление, какие, собственно, острова удерживают эти захватчики и где могут затаиться их колдуны. Нам понадобится знать все, что можно, когда мы двинемся, чтобы прогнать их обратно в южный океан.

Мысли Кайда все еще блуждали вокруг Олкаи.

— Ее взяли в башню молчания Дэйшей? Знаю, я не имею права ничего здесь решать, но я предпочел бы, чтобы ее добродетели принесли благо твоему владению, чем вернулись к Чейзенам.

— Это кажется лучшим, что можно сделать, — несколько неловко согласился Кейда. — Если уж нынче волшба угрожает с юга, я не хотел бы, чтобы то, чем была Олкаи, оказалось осквернено.

Кайд собирался сказать что-то еще, но в дверь постучали. Ганил, в молчании ждавший, когда от него что-то понадобится, отворил, и они увидели безбородого раба.

— Мои господа. — Он глупо улыбался, явно норовя втереться в доверие. — Редигал Корон прибыл неожиданно рано. Поскольку вы находите, что дело у вас срочное, Улла Сафар приглашает вас присоединиться к ним обоим в его палате для приемов.

— Все в свое время. — Кейда подал знак, и Ганил захлопнул дверь перед лицом слуги.

— Он с нами играет, — прорычал Кайд.

— Конечно. — Кейда не особенно дружелюбно и весело улыбнулся. — Выбитые из колеи и голодные, такими мы ему нужны.

Пока он говорил, дверь снова отворилась. Хмурое лицо Ганила просветлело, когда он увидел Телуйета, несущего обширное блюдо со свежими плодами и корзину, с горкой полную грубо наломанного хлеба.

— Мы заставим Сафара подождать — пусть он поймет, что мы не согласны бегать туда-сюда по его свистку. — И Кейда наложил себе съестного. — И позаботимся, чтобы в животах у нас не урчало, не то это даст ему повод оборвать любой спор.

— Ты что-то говорил о том, что я выкручиваю Сафару уши. — Кайд с хмурым видом жевал неровного цвета хлеб. — Сколько еще оскорблений ты готов проглотить? Такой грубый хлеб гостям не дают.