Первый человек в Риме - Маккалоу Колин - Страница 116

• Предыдущая
• 116/235
• Следующая

Силон уставился на Друза:

— Ты имеешь в виду, что Гней Маллий хотел, чтобы Квинт Сервилий находился здесь, в лагере?

— Ну конечно! Того же добивались и сенаторы, присланные из Рима. Но Квинт Сервилий не подчинился «новому человеку». Не подчинился — и все тут.

— Говоришь, это Квинт Сервилий оставил армии разделенными? — Силон, казалось, не в силах был поверить услышанному.

— Да, именно он. Он — мой тесть. Я женат на его единственной дочери. Как я могу вынести это? Его сын — мой лучший друг и женат на моей сестре. Он сражался сегодня здесь вместе с Гнеем Маллием. И, думаю, погиб. Гордыня, Квинт Поппедий! Глупая, упрямая гордыня!

Силон остановился:

— Шесть тысяч марсийских солдат и две тысячи их слуг погибли здесь вчера, а сейчас ты мне говоришь, что это произошло из-за того, что один знатный идиот поцапался с каким-то незнатным римским идиотом? — Силона просто сотрясало от ярости. — Пусть великий лучезарный Змей сожрет их обоих!

— Может, кто-нибудь из твоих людей жив? — Друз не оправдывал своих начальников, а лишь пытался утешить человека, к которому успел привязаться. Он почувствовал боль. Нет, не от раны — от горя. Он, Марк Ливий Друз, ничего не знавший до сегодняшнего дня о жизни, сгорал от стыда при мысли, что римлян вели в бой люди, способные пожертвовать соотечественниками ради пустых и глупых амбиций.

— Нет, все мертвы, — сказал Силон. — Как ты думаешь, почему мне потребовалось так много времени, чтобы добраться до тебя? Я ходил и смотрел. Ходил и смотрел. Мертвы. Все мертвы!

— И мои! — заплакал Друз. — Мы на правом фланге приняли на себя главный удар. И ни одного конника, чтобы прикрыть пехоту.

Вскоре они увидели сенаторов и воззвали о помощи.

Марк Аврелий Котта сам доставил военных трибунов в Аравсион, проделав пять миль на волах. Своих людей он оставил наводить порядок. Марк Антоний Меминий смог уговорить нескольких галлов, возделывавших свои земли вокруг Аравсиона, чтобы те выехали на поле боя и прибрали трупы.

— Идет вечер третьего дня после битвы, — напомнил Котта, прибыв на виллу местного магистрата. — Надо что-то сделать с телами.

— Горожане разбежались, землепашцы убеждены, что германцы вернутся… Ты даже не представляешь себе, как трудно мне было хоть кого-нибудь убедить помочь вам, — сказал Меминий.

— Где сейчас германцы, не знаю, — сказал Котта. — И почему они повернули на север — тоже не знаю. Не вижу даже следа их. К сожалению, у меня нет никого, кого я мог бы послать на разведку. Прибрать поле боя сейчас важнее. Может начаться эпидемия.

Меминий хлопнул себя по лбу:

— Как я мог забыть!.. Приехал один парень, насколько я понял из его бормотания — из числа толмачей при коннице. Он знает латинский, но у него чудовищный акцент. Ничего не разберу. Может, поговоришь с ним? Может, он согласится пойти на разведку?

Котта послал за германцем и узнал кое-что важное.

— Они перессорились. Совет вождей раскололся. Три человека — каждый пошел своей дорогою, — сообщил толмач.

— Говоришь, вожди теперь не в ладах?

— Да, Тевтобод тевтонский теперь в раздоре с Бойориксом кимбрийским. Воины вернулись, чтобы забрать повозки, и совет собрался делить добычу. Было много вина, и вожди упились. Тевтобод сказал, что видел сон. Во сне его посетил великий бог Зиу. Зиу сказал: если его люди поедут на юг через земли римлян, то римляне нанесут им поражение и все воины, женщины и дети будут убиты или проданы в рабство. Тевтобод заявил, что поведет тевтонов в Испанию через земли галлов, а не римлян. Бойорикс возмутился, обвинил Тевтобода в трусости и объявил, что кимбры пойдут на юг, через римские земли.

— Ты уверен? — Котта не верил своим ушам. — Откуда ты знаешь? По слухам? Или был при сем?

— Я был там, господин.

— Но как ты там оказался?

— Я ждал, когда меня заберут в стан кимбров, — я же кимбр… Но они все были пьяны, и никто не заметил меня. Я понял, что больше не хочу быть германцем. Подумал: нужно разузнать побольше и бежать.

— Продолжай!

— Геторикс, глава маркоманов, херусков и тигуринов, предложил остаться среди эдуев и амбарров. Но никто, за исключением его людей, этого не хотел. Тевтонские вожди стали на сторону Тевтобода, кимбрийские — Бойорикса. Трое великих вождей — каждый при своем мнении. Тевтобод приказал тевтонам отправиться в Галлию и дойти до Испании через земли кардурсиев и петрокориев. Геторикс и его люди собираются остаться среди эдуев и амбарров. Бойорикс поведет кимбров через Родан и отправится в Испанию по окраинам римских земель.

— Так вот почему о них ничего не слышно!

— Да, господин. Они не собираются идти на юг через римские земли.

Котта пересказал Марку Антонию Меминию новости.

— А теперь, Марк Меминий, разнеси эту весть. Все трупы следует побыстрее сжечь, чтобы не отравляли землю и воду, — болезни нанесут городу урон больший, чем даже германцы, — сказал Котта. — Где Квинт Сервилий Цепион?

— На пути в Рим, Марк Аврелий.

— Что?!

— Он отправился со своим сыном в Рим, чтобы побыстрей донести туда новости.

— Следовало этого ожидать… Он поехал по дороге?

— Конечно, Марк Аврелий, — ответил самый важный человек в Аравсионе. — Я дал ему повозку с четырьмя мулами из моих конюшен.

Котта встал, разминая затекшие ноги.

— Нет уж! Я сам доставлю новости в Рим! — сказал он. — Даже если мне для этого понадобятся крылья. Клянусь, я обгоню Квинта Сервилия. Дай мне самую лучшую лошадь. На заре я отправляюсь в Массилию.

Котта галопом поскакал в Массилию — без охраны. В Глануме и в Аквах Секстиевых он менял лошадей и добрался до Массилии всего за семь часов. Большой морской порт, основанный несколько столетий назад греками, уже слышал о великом побоище и пребывал в лихорадке.

Котта отыскал дом городского головы. Поскольку Массилия была связана с Римом дружескими связями, но не подчинялась римлянам, Котте могли вежливо показать на дверь. Но этого не случилось. Особенно после того, как этнарх и его советники услышали принесенные Коттой новости.

— Мне нужен самый быстрый корабль, лучшие моряки и гребцы, — сказал римлянин. — Я плыву налегке — мне нужна только скорость. Так что я возьму две запасные команды гребцов — придется грести в открытом море против ветра. Увидишь, этнарх Аристид, в Риме я буду через три дня. Поплывем не вдоль берега, а по прямой. Нужен хороший лоцман. Когда следующий прилив?

— Корабль будет готов на заре, Марк Аврелий. Как раз к приливу, — сказал этнарх. И деликатно кашлянул: — Кто будет платить?

— Сенат и народ Рима.

Счет был выписан тут же. Котта посмотрел на баснословную цену и проворчал:

— Вот где трагедия: плохие новости стоят столько же, сколько целая война с германцами! Ясно, что вы не скинете ни драхмы.

— Трагедия трагедией, — мягко сказал этнарх, — а деньги деньгами. Мы назвали цену. Не хочешь — никто тебя не принуждает.

— Согласен, — сказал Котта.

Цепиону не нужно было делать крюк, чтобы попасть в Массилию. Он, ветеран Нарбона и Испании, знал, что в Галльском море всегда дуют встречные ветра. Он делал в среднем по семьдесят миль в день, часто меняя мулов. Цепион все более уверялся в том, что обгонит даже курьера сенаторов. Он так быстро пересек Альпы, что воконтии, разбойное племя, вечно подстерегающее одиноких римских путников на Домициевой дороге, не успели даже напасть на две бешено несущиеся повозки.

Достигнув Аримина и конца Эмилиевой дороги, Цепион удостоверился, что доберется до Рима за семь дней. Дороги были хороши, свежих мулов хватало. Пусть он устал, пусть голова у него болит, но свою версию случившегося под Аравсионом он должен первым изложить Сенату и народу Рима. Когда показалась Фан и повозки свернули на Фламиниеву дорогу, чтобы затем пересечь Апеннины и спуститься в долину Тибра, Цепион понял, что победил. Рим поверит именно той версии событий, которую преподнесет он, Квинт Сервилий Цепион!

• Предыдущая
• 116/235
• Следующая