Первый человек в Риме - Маккалоу Колин - Страница 161

• Предыдущая
• 161/235
• Следующая

— Что ты сказал ей?

Сулла покачал головой:

— Насколько я помню, ничего, что бы могло спровоцировать такое. Можно, наверное, узнать у слуг. Наверняка они слышали.

— Нет, не думаю, что следует спрашивать у них, — сказала Марсия и вдруг прильнула к Сулле, как бы ища у него защиты. — В моем понимании, Луций Корнелий, это наилучшее решение вопроса. Лучше детям испытать мгновенный шок от смерти своей матери, чем ужас медленного разочарования в ней из-за ее пьянства. Сейчас они еще маленькие и быстро забудут. Но проживи она дольше — они будут помнить. — Она прижалась щекой к его груди. — Да, это самый лучший исход. — Слеза скатилась из-под ее опущенных век.

— Идем, я провожу тебя в твою комнату. — Он увел ее из залитой кровью кладовой. — Я, дурак, даже не подумал, что здесь висит мой меч!

— А с какой стати ты должен об этом думать?

— Задним умом крепок, — сказал Сулла.

Он знал, почему Юлилла нашла его оружие и воспользовалась им. Она видела в открытое окно его встречу с Метробием. Марсия права. Это наилучший выход из положения. И ему, Сулле, ничего не пришлось для этого делать.

Чудо опять свершилось. Когда состоялись выборы, Гай Марий вновь стал старшим консулом. Никто не смог опровергнуть факты, приведенные Луцием Корнелием Суллой, а также утверждение Сатурнина, что существует только один человек, способный разгромить германцев. Старая германомания затопила Рим, как разлившийся Тибр. Снова Сицилия отошла на второй план в списке бед, который, казалось, никогда не уменьшится.

— Едва только мы справимся с одной напастью, из ниоткуда возникает новая, — сказал Марк Эмилий Скавр Квинту Цецилию Метеллу Нумидийскому Свинке.

— Включая Сицилию, — отозвался шурин Лукулла со злостью. — Как только мог Гай Марий поддержать эту пиписку Агенобарба, когда тот настаивал, что Луция Лукулла нужно сместить с поста губернатора Сицилии? И заменить его — кем? — Сервилием Авгуром, надо же! Это же «новый человек», прикрывающийся древним именем!

— Он вертел тобой, как хотел, Квинт Цецилий, — заметил Скавр. — Гай Марий и ломаного гроша не даст за того, кто управляет Сицилией. Плевать он хотел на Сицилию, особенно сейчас, когда германцы вот-вот нагрянут. Если ты хотел, чтобы Луций Лукулл оставался там, тебе следовало бы сидеть тихо. Тогда Гай Марий и не вспомнил бы, что ты и Луций Лукулл что-то значите друг для друга.

— Сенаторские списки надо строже проверять, — сказал Метелл Нумидийский. — Я выдвину свою кандидатуру на должность цензора!

— Хорошая мысль! С кем на пару?

— С моим кузеном Капрарием.

— Клянусь Венерой, великолепно! Он будет делать то, что ты ему скажешь.

— Настало время выполоть из Сената сорняки. И всадников тоже следует проверить. Я буду строгим цензором, Марк Эмилий, не сомневайся! Сатурнин и Главция будут изгнаны. Они опасные люди.

— Не надо! — воскликнул Скавр, вздрогнув. — Если бы я не выдвинул против него ложное обвинение в хищении зерна, он мог бы стать совсем другим политиком. Я всегда чувствую себя виноватым перед Луцием Апулеем.

Метелл Нумидийский вскинул брови:

— Мой дорогой Марк Эмилий, тебе определенно следует принять что-нибудь тонизирующее! Что бы ни побудило этого волка Сатурнина поступить так — это не материальный стимул. Он таков, какой есть. Только это и имеет сейчас значение. Он должен уйти. — Метелл сердито засопел. — Мы все еще представляем силу в этом городе. И по крайней мере в наступающем году коллегой Гая Мария будет истинный муж, а не эти соломенные тюфяки Фимбрия и Орест. Надо сделать так, чтобы Квинту Лутацию дали армию. Пусть примет участие в сражении, и тогда малейший его успех мы раздуем в Риме как триумф.

Электорат выбрал вторым консулом Квинта Лутация Катула Цезаря — конечно, младшим, под начальством Мария. Но он был «как колючка в боку», по определению Мария.

— Твой младший брат избран претором, — сказал Сулла.

— И уезжает в Дальнюю Испанию — от него избавились по возможности пристойно.

У подножия Сенатской лестницы они столкнулись с Марком Эмилием Скавром, который только что расстался с Метеллом Нумидийским.

— Я должен поблагодарить тебя за твое усердие и предприимчивость в деле пополнения запасов зерна, — вежливо обратился к нему Марий.

— Пока где-то в мире можно купить пшеницу, Гай Марий, это нетрудно сделать, — также вежливо ответил Скавр. — Меня беспокоит иное: вдруг настанет день, когда негде будет достать пшеницы?

— В настоящий момент это исключено! К следующему урожаю Сицилия уже придет в норму.

Скавр отреагировал немедленно.

— При условии, что мы не потеряем все, что мы завоевали, коль скоро этот пустозвон Сервилий Авгур стал губернатором! — отрезал он.

— Война в Сицилии закончилась, — сказал Марий.

— Будем надеяться, консул. Но я не уверен.

— А где ты доставал пшеницу эти последние два года? — торопливо поинтересовался Сулла, желая предотвратить открытое столкновение.

— В Азии, — ответил Скавр, довольный, что его отвлекли этим вопросом. Ему нравилось быть curator annonae — куратором урожая, хранителем запасов зерна.

— Но ведь там не выращивают столько, чтобы продавать излишки, — заметил Сулла.

— На самом деле едва ли наберется модий, — ответил Скавр самодовольно. — Нет, нам следует благодарить царя Понтийского Митридата. Он очень молод, но чрезвычайно предприимчив. Завоевав все северные районы Эвксинского моря и установив контроль над плодородными долинами Танаиса, Борисфена, Гипаниса, Данастриса, он получает приличный доход для Понта, а киммерийский излишек кораблями отправляет в Азию и продает его нам. Более того, я собираюсь следовать своей интуиции и снова купить зерно в Азии в следующем году. Молодой Марк Ливий Друз едет в Азию квестором, и я уполномочил его действовать от моего имени.

Марий фыркнул:

— Он небось непременно посетит своего тестя Квинта Сервилия Цепиона в Смирне, пока будет там?

— Без сомнения, — вежливо ответил Скавр.

— Тогда пусть Марк Ливий пошлет счета за зерно Квинту Сервилию Цепиону, — сказал Марий. — У него больше денег, чем в Казначействе!

— Это голословное утверждение.

— Нет, согласно утверждению царя Копиллы.

Наступила неловкая тишина. Потом заговорил Сулла:

— И сколько из этого азиатского зерна достигает нас, Марк Эмилий? Я слышал, что с каждым годом пираты наглеют все больше.

— Около половины, — мрачно ответил Скавр. — Каждая пещера, каждая укромная бухта на побережьях Памфилии и Киликии служит убежищем для пиратов. Конечно, они» занимаются работорговлей, но раз они грабят зерно, чтобы кормить своих украденных рабов, то, стало быть, барыши у них огромные. А излишки украденного зерна продают нам снова, причем в два раза дороже, чем мы за него заплатили первый раз. Зато гарантируют, что зерно доберется до нас, минуя разбойников.

— Поразительно, что даже среди пиратов есть посредники! — сказал Марий. — Пора что-то предпринимать, принцепс, не так ли?

— Конечно, пора, — горячо согласился Скавр.

— Что ты предлагаешь?

— Дать специальные полномочия одному из преторов — назовем его губернатором по особым поручениям, если существует такой зверь. Дадим ему корабли и моряков и поручим разорить пиратские гнезда вдоль всего побережья Памфилии и Киликии, — сказал Скавр.

— Можно назвать его губернатором Киликии, — предложил Марий.

— Хорошая идея!

— Хорошо, принцепс, давай как можно скорее созовем господ сенаторов и сделаем это.

— Согласен, — кивнул Скавр, олицетворение отзывчивости. — Знаешь, Гай Марий, я могу не соглашаться с тем, что ты делаешь, но мне действительно нравится твоя способность делать дела, не превращая все в цирк.

— Казначейство завопит, как весталка, приглашенная на обед в публичный дом, — усмехнулся Марий.

— Ну и пусть! Если мы не избавимся от пиратов, торговля между Востоком и Западом прекратится. Корабли и моряки… — задумчиво проговорил Скавр. — Сколько их потребуется, как ты думаешь?

• Предыдущая
• 161/235
• Следующая