Первый человек в Риме - Маккалоу Колин - Страница 209

• Предыдущая
• 209/235
• Следующая

Он сошел с ростры под гром приветствий, воздев руки над головой, с очень кривой улыбкой. С одного бока он был здоров, а с другого — болен.

Катул Цезарь стоял, словно пригвожденный к месту.

— Слышал? — с трудом, задыхаясь, спросил он Скавра. — Он будет девятнадцать дней даром раздавать зерно — от своего имени! Казне это обойдется в тысячи талантов! Как он смеет!

— Хочешь подняться на ростру и возразить ему, Квинт Лутаций? — с усмешкой осведомился Сулла.

— Будь он проклят! — Катул Цезарь готов был заплакать.

Скавр расхохотался:

— Он опять нас обошел, Квинт Лутаций! Что за потрясающий человек! Как он нас, а? И заставил нас же платить по счетам! Я ненавижу его, но, клянусь всеми богами, я его обожаю! — И он опять захохотал.

— Бывают времена, Марк Эмилий, когда я тебя не понимаю! — воскликнул Катул Цезарь и торжественно удалился — ну просто вылитый верблюд!

— А я, Марк Эмилий Скавр, даже очень хорошо тебя понимаю, — вымолвил Сулла, смеясь еще громче, чем Скавр.

Когда Главция покончил с собой и Марий амнистировал Гая Клавдия и его сторонников, Рим вздохнул свободнее. Разногласия на Форуме все сочли исчерпанными. Но это было не так.

Юные братья Лукуллы привлекли к суду Гая Сервилия Авгура за измену, и страсти разгорелись с новой силой. Эмоции захлестнули сенаторов. Процесс над Авгуром расколол «добрячков». Катул Цезарь, Скавр и их сторонники твердо стояли на стороне Лукуллов, а Великий Понтифик Агенобарб и Красс Оратор были связаны с Сервилием Авгуром узами патронажа и дружбы.

Гигантские, еще никогда не виданные толпы, заполнившие Форум во время мятежа Сатурнина, рассеялись, но завсегдатаи Форума были тут как тут. Им не терпелось стать свидетелями слушания. Привлекали молодость и пафос обоих Лукуллов, которые понимали это и готовы были использовать, как только могли. Варрон Лукулл, младший брат, надел мужскую тогу только за несколько дней до суда. Ни ему, ни восемнадцатилетнему Луцию Лукуллу еще не требовалась бритва. Их агенты, хитро расставленные среди толпы, нашептывали зевакам, что эти двое несчастных юношей только что получили известие о смерти их высланного отца и что в древней аристократической семье Луция Лукулла остались теперь только эти два мальчика. Больше некому защитить честь фамилии, ее достоинство.

Жюри, состоящее из всадников, решило заранее держаться на стороне Сервилия Авгура, которого ввел в Сенат его патрон — Великий Понтифик Агенобарб. Но на решение жюри повлияло насилие: бывшие гладиаторы, нанятые Сервилием Авгуром, попытались прервать слушание дела. Однако проворные молодые люди во главе с Цепионом Младшим и Метеллом Поросенком оттеснили этих громил со сцены, при этом убив одного из них. Жюри восприняло намек и решило отнестись к братьям Лукуллам более благосклонно, чем намеревалось прежде.

— Они приговорят Авгура, — сказал Марий Сулле. Они отошли в сторону и оттуда внимательно слушали ход разбирательства.

— Действительно, — отозвался Сулла немного рассеянно. Он восторгался старшим, Луцием Лукуллом. — Великолепно! — воскликнул он, когда юный Лукулл закончил свою речь. — Мне он нравится, Гай Марий!

Но на Мария юноша не произвел никакого впечатления.

— Он такой же высокомерный и чопорный, каким был его отец.

— Неужели ты поддерживаешь Авгура? — язвительно спросил Сулла.

Стрела в цель не попала. Марий усмехнулся:

— Я бы поддержал тингитанскую обезьяну, если бы это осложнило жизнь «добрячкам» вроде нашего отсутствующего Свинки, Луций Корнелий.

— Сервилий Авгур и есть тингитанская обезьяна, — сказал Сулла.

— Пожалуй, да. Он проиграет.

Предсказание подтвердилось. Перед взором жюри неотступно маячили бравые молодцы Цепиона. И жюри единогласно вынесло приговор: DAMNO — ВИНОВЕН. «Виновен» — даже после того, как всех до слез растрогали душещипательные речи защитников Красса Оратора и Муция Сцеволы.

Неудивительно, что слушание закончилось дракой, которую Марий и Сулла наблюдали издали и с огромным удовольствием. Особенно когда Великий Понтифик Агенобарб хлопнул по губам чересчур развеселившегося Катула Цезаря.

— Клянусь Поллуксом и Линкеем! — возрадовался Марий и принялся подзадоривать дерущихся: — Давай, Квинт Лутаций Поллукс! Врежь ему!

— Неплохой классический каламбур! Говорят, все Агенобарбы клянутся, будто именно Поллукс добавил красноты в их чернильные бороды! — сказал Сулла, когда удар Катула Цезаря залил кровью все лицо Великого Понтифика.

— Надеюсь, — сказал Марий, отворачиваясь, как только драка закончилась поражением Агенобарба, — что в этом ужасном году на Форуме больше не будет никаких событий.

— О, не знаю, не знаю, Гай Марий. Нам еще предстоят консульские выборы.

— Хорошо, во всяком случае, что они проводятся не на Форуме.

Два дня спустя Марк Антоний отметил свой триумф, а еще через два дня он был избран старшим консулом. Младшим консулом стал не кто иной, как Авл Постумий Альбин, чье вторжение в Нумидию десять лет назад вызвало войну с Югуртой.

— Выборщики — полные ослы! — гневно воскликнул Марий. — Худшей кандидатуры на должность младшего консула просто представить себе не могу. Одни амбиции — и никакого таланта! Ха! Коротка же у них память! Не длиннее их дерьма!

— Говорят, запор вызывает тупоумие, — задумчиво молвил Сулла, усмехнувшись.

У него вдруг появилось одно опасение. На будущих выборах он надеялся выставить свою кандидатуру в преторы, но сегодня по настроению выборщиков Центуриатного собрания почувствовал, что в будущем кандидаты, близкие к Марию, могут проиграть. «Но как же я отделю себя от этого человека, который так хорошо ко мне отнесся?» — грустно спросил он себя.

— К счастью, будущий год ожидается довольно скучным, так что у Авла Альбина не будет шансов все испортить, — продолжал Марий, не догадываясь, о чем думает Сулла. — Впервые за долгий период у Рима нет настоящих противников. Мы можем наконец передохнуть.

Усилием воли Сулла отогнал мысли о должности претора, которая, как он знал, ускользнет от него.

— А как же предсказание? — вдруг спросил он. — Ведь Марфа определенно сказала, что ты будешь консулом Рима семь раз.

— Я и буду консулом семь раз, Луций Корнелий.

— Ты веришь в это?

— Верю.

Сулла вздохнул:

— А я был бы счастлив стать претором.

Лицевой полупаралич позволял человеку издавать самые невероятные звуки. Сейчас Марий издал именно такой звук.

— Ерунда! — бодро произнес он спустя короткое время. — Ты же настоящий консул, Луций Корнелий. И однажды ты будешь Первым Человеком в Риме.

— Благодарю, что веришь в меня, Гай Марий. — Улыбка Суллы оказалась такой же кривой, как у Мария. — Учитывая нашу разницу в возрасте, мне не придется соперничать с тобой за этот титул.

Марий засмеялся:

— Да, это была бы битва титанов!

— Если ты освободишь курульное кресло и уйдешь из Сената, ты уже не будешь Первым Человеком в Риме, Гай Марий.

— Правильно. Правильно. Но я хорошо поработал. А как только болезнь моя пройдет, я вернусь.

— Но кто же пока будет Первым Человеком в Риме? — спросил Сулла. — Скавр? Катул?

— Nemo! — рявкнул Гай Марий и от души расхохотался. — Никто! Вот это и есть самая лучшая шутка! Никто не сможет занять мое место!

И Сулла засмеялся тоже. Он обхватил правой рукой спину Мария и с искренней любовью тиснул его, а потом они отправились домой. Вдали виднелся Капитолийский холм. Широкий луч холодного солнца отражался от позолоты квадриги Победы на фронтоне храма Юпитера Наилучшего Величайшего, заливая весь Рим слепящим золотом.

— Смотреть больно! — воскликнул Сулла.

Но глаз не отвел.

• Предыдущая
• 209/235
• Следующая