Собрание сочинений, том 16 - Маркс Карл Генрих - Страница 33

Допустим, однако, что масса национальной продукции является величиной не переменной, а постоянной. Даже и в этом случае то, что наш друг Уэстон считает логическим выводом, осталось бы не более, чем голословным утверждением. Если нам дано определенное число, скажем 8, то абсолютные границы этого числа не мешают его частям изменять свои относительные границы. Если прибыль равна 6, а заработная плата 2, то заработная плата может возрасти до 6, а прибыль упасть до 2, и все же общая сумма останется равной 8. Следовательно, неизменность массы продукции никоим образом не доказывает, что должна оставаться неизменной и сумма заработной платы. Как же в таком случае доказывает неизменность суммы заработной платы наш друг Уэстон? Он просто утверждает это.

Но если даже согласиться с его утверждением, то оно должно быть верным для двух направлений, а между тем гражданин Уэстон заставляет его действовать только в одном. Если сумма заработной платы есть величина постоянная, то ее нельзя ни повысить, ни понизить. Значит, если рабочие, добиваясь временного повышения заработной платы, поступают неразумно, то не менее неразумно поступают и капиталисты, добиваясь временного понижения заработной платы. Наш друг Уэстон не отрицает, что при известных обстоятельствах рабочие могут заставить капиталистов повысить заработную плату; но так как сумма заработной платы представляется ему величиной по природе постоянной, то за этим, по его мнению, должно последовать противодействие. С другой стороны, он знает также и то, что капиталисты могут силой осуществить понижение заработной платы и в действительности постоянно стремятся это сделать. Согласно принципу постоянства заработной платы, в этом случае должно последовать противодействие не в меньшей мере, чем в предыдущем. Значит, противодействуя попыткам понизить заработную плату или уже осуществленному понижению заработной платы, рабочие поступают правильно. Стало быть, они поступают правильно и тогда, когда добиваются повышения заработной платы, ибо всякое противодействие понижению заработной платы есть действие, направленное к ее повышению. Таким образом, согласно выставленному самим же гражданином Уэстоном принципу постоянства заработной платы, рабочие при известных обстоятельствах должны объединяться и бороться за повышение заработной платы.

Если гражданин Уэстон отвергает этот вывод, он должен отказаться и от той предпосылки, из которой этот вывод вытекает. В таком случае он должен говорить не о том, что сумма заработной платы есть величина постоянная, а о том, что, хотя она не может и не должна повышаться, она может и должна падать всякий раз, как капиталу будет угодно ее понизить. Если капиталисту заблагорассудится кормить вас вместо мяса картофелем, вместо пшеницы овсом, то вы должны принять его волю как закон политической экономии и покориться ей. Если в одной стране уровень заработной платы выше, чем в другой, например в Соединенных Штатах выше, чем в Англии, то вы должны объяснять это различие в уровнях заработной платы различием желаний американского и английского капиталистов, — метод, который, разумеется, чрезвычайно упростил бы изучение не только экономических, но и всяких других явлений.

Но даже и в этом случае мы могли бы спросить: почему желания американского капиталиста отличаются от желаний капиталиста английского? А для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам пришлось бы выйти из области желаний. Поп может сказать, будто бог хочет одного во Франции и другого в Англии. Если я потребую, чтобы он объяснил мне эту двойственность желаний, у него может хватить бесстыдства ответить мне, что богу угодно иметь одни желания во Франции и другие в Англии. Но наш друг Уэстон, разумеется, не прибегнет к подобной аргументации, полностью отрицающей всякое разумное рассуждение.

Конечно, капиталист желает взять как можно больше. Однако наша задача состоит не в том, чтобы толковать о его желаниях, а в том, чтобы исследовать его силу, границы этой силы и характер этих границ.

Мысли доклада, прочитанного нам гражданином Уэстоном, могли бы уместиться в ореховой скорлупе.

Все его рассуждения сводились к следующему: если рабочий класс заставит класс капиталистов платить ему в форме денежной заработной платы 5 шилл. вместо 4 шилл., то капиталист будет возвращать рабочим в форме товаров стоимость в 4 шилл. вместо стоимости в 5 шиллингов. Рабочий класс вынужден был бы в этом случае платить 5 шилл. за то, что до повышения заработной платы он покупал за 4 шиллинга. Но почему это должно случиться? Почему капиталист за 5 шилл. отдает стоимость всего в 4 шиллинга? Потому, что сумма заработной платы является твердо установленной. Но почему она определена товарами стоимостью в 4 шиллинга? Почему не товарами стоимостью в 3 или 2 шилл. или не какой-либо другой суммой? Если границы суммы заработной платы установлены каким-нибудь экономическим законом, не зависящим ни от воли капиталиста, ни от воли рабочего, то гражданину Уэстону следовало бы прежде всего изложить этот закон и доказать его. Далее, он должен был бы доказать, что сумма заработной платы, фактически выплаченной в каждый данный отрезок времени, всегда точно соответствует необходимой сумме заработной платы и никогда не отклоняется от нее. С другой стороны, если данные границы суммы заработной платы зависят от одной лишь воли капиталиста или от границ его алчности, то это — границы произвольные, в них нет ничего необходимого, они могут быть изменены по воле капиталиста, а поэтому могут быть изменены и против его воли.

Гражданин Уэстон иллюстрировал свою теорию следующим примером: если в миске содержится определенное количество супа, предназначенное для известного числа лиц, то это количество не может возрасти от того, что будут увеличены размеры ложек. Позволю себе заметить, что эта иллюстрация является довольно пошлой [Игра слов; «spoon» — «ложка», «простак»; «spoony» — «глупый», «пошлый». Ред.]. Она несколько напомнила мне сравнение, которое сделал Менений Агриппа. Когда римские плебеи забастовали против римских патрициев, патриций Агриппа сказал им, что патрицианское чрево питает плебейские члены государственного тела. Агриппе, однако, не удалось доказать, что можно питать члены одного человека, наполняя желудок другого. Гражданин Уэстон, в свою очередь, позабыл, что в миске, из которой едят рабочие, находится весь продукт национального труда и что брать из нее больше им мешает не малый объем миски и не скудное количество ее содержимого, а только лишь малые размеры их ложек.

С помощью какой уловки капиталист получает возможность давать за 5 шилл. стоимость в 4 шиллинга? С помощью повышения цены продаваемого им товара. Но зависит ли повышение цен или, говоря более общо, изменение цен товаров, зависят ли сами товарные цены от одной лишь воли капиталиста? Или же, напротив, для осуществления этой воли необходимы определенные условия? Если таких условий не требуется, то повышение и понижение рыночных цен, их непрерывные изменения становятся неразрешимой загадкой.

Раз мы предполагаем, что не произошло никакого изменения ни в производительной силе труда, ни в количестве применяемого капитала и труда, ни в стоимости денег, с помощью которых оцениваются стоимости продуктов, а произошло изменение лишь в уровне заработной платы, то каким образом это повышение заработной платы может оказывать влияние на цены товаров? Оно оказывает на них влияние только потому, что влияет на фактическое соотношение между спросом на эти товары и их предложением.

Совершенно верно, что рабочий класс, рассматриваемый как целое, тратит и вынужден тратить свой доход на предметы первой необходимости. Поэтому общее повышение уровня заработной платы вызывает рост спроса на предметы первой необходимости, а следовательно, и повышение их рыночных цен. Для капиталистов, производящих эти предметы, повышение выплачиваемой ими заработной платы компенсируется повышением рыночных цен на их товары. Но как обстоит дело с другими капиталистами, которые не производят предметов первой необходимости? Не следует думать, что таких капиталистов мало. Если вы примете во внимание, что две трети национального продукта потребляются пятой частью населения, — а один член палаты общин недавно утверждал даже, что они потребляются только седьмой частью населения, — то вы поймете, какая огромная часть национального продукта должна производиться в виде предметов роскоши или обмениваться на них, и какое огромное количество предметов первой необходимости должно расточаться на лакеев, лошадей, кошек и т. д. Эта расточительность, как мы знаем из опыта, при повышении цен на предметы первой необходимости всегда подвергается значительному ограничению.