Собрание сочинений, том 22 - Маркс Карл Генрих - Страница 29

МЕЖДУНАРОДНЫЙ РАБОЧИЙ КОНГРЕСС 1891 ГОДА[112]

На конгрессе английских тред-юнионов в Ливерпуле (сентябрь 1890)[113] Национальный совет Рабочей партии Бельгии пригласил тред-юнионы на международный конгресс, который должен состояться в будущем году в Бельгии.

Бельгийцы получили полномочия на созыв международного конгресса в Бельгии от поссибилистского конгресса. Марксистский конгресс (я употребляю такое название для краткости) дал им полномочия лишь на созыв конгресса, да и то совместно со швейцарцами; место же созыва конгресса установлено не было.

Если здесь не преднамеренная двусмысленность, то бельгийцы, следовательно, пригласили англичан на поссибилистский конгресс — единственный, на который они имели полномочие приглашать самостоятельно. И англичане приняли это приглашение с энтузиазмом.

Невозможно будет объяснить новым тред-юнионам, объединяющим неквалифицированных рабочих, что их доверие было обмануто; что в 1891 г. созываются два конгресса, один хороший и один плохой, и что они дали обещание поехать именно на плохой. Это не только мое личное мнение, это также мнение лиц, которые больше всех потрудились для вовлечения тред-юнионов в международное движение. Ту кампанию, которую в 1889 г. газета «Sozialdemokrat» провела против английских друзей поссибилистов[114], на этот раз нельзя было бы повторить с прежним успехом. Если созываются два конгресса, то почему же не пригласили нас и на другой конгресс, чтобы мы имели возможность выбирать? Теперь же слишком поздно, — вот что скажут эти практичные люди. Они приняли приглашение бельгийцев и отправятся на конгресс, который состоится в Бельгии. И это совершенно несомненно, если только бельгийцы и поссибилисты не оттолкнут их от себя какими-нибудь невероятными глупостями; но таких глупостей они не совершат.

Создавшееся положение является неизбежным следствием ошибок, допущенных марксистским конгрессом. Оставили нерешенным самый важный вопрос, — вопрос о будущем конгрессе. Хуже того, всякое решение его сделали почти невозможным, поручив созыв конгресса двум национальным комитетам, бельгийскому и швейцарскому, причем без предварительного согласования их действий нельзя было предпринять ни малейшего шага, — вернейшее средство для того, чтобы ничего не было сделано. К тому же бельгийцы, как и после конференции в Гааге[115], вместо того чтобы держаться в рамках данных им полномочий, действовали в собственных интересах. Они хотели обеспечить себе созыв конгресса в Бельгии, и они его созывают, не считаясь со швейцарцами, разделявшими с ними полномочия. У меня вовсе нет желания подвергать сомнению искренность и добрые намерения бельгийского Национального совета; но фактически своей линией поведения он играет на руку поссибилистам, в ущерб нам. Вместо того чтобы осуждать других, признаемся, что мы лишь пожинаем плоды своих собственных ошибок. (Не будем осуждать бельгийцев слишком строго; полномочия, которые мы им дали, почти обязывали их не понимать их буквально.)

Мы сами завели себя в своего рода тупик, поставили себя в положение, при котором мы и шага сделать не можем, между тем как наши соперники действуют. Как же выйти из этого положения?

Прежде всего несомненно, что будут предприняты новые попытки предотвратить «скандальный факт» созыва двух соперничающих между собой рабочих конгрессов. И мы не могли бы отклонить эти попытки; напротив, для нас чрезвычайно важно, чтобы ответственность за этот «скандал», если он повторится, пала на поссибилистов и их союзников. Каждый, у кого есть хоть какой-нибудь опыт в международном движении, знает, что в случае раскола тот, кто этот раскол вызвал или кого считают вызвавшим его, всегда оказывается виновным в глазах рабочих. Поэтому, если в 1891 г. состоятся два конгресса, сделаем так, чтобы на нас не могли возложить вину за этот раскол.

Если такие попытки к объединению будут предприняты, а это несомненно, должны ли мы пассивно их ожидать? Мы рискуем тогда тем, что в самый последний момент поссибилисты и их союзники предъявят нам ультиматум, полный явных ловушек (мы их хорошо знаем), ловушек, скрывающихся за слащавыми фразами такого сорта, что широкая публика ничего дурного в этом не увидит, между тем как для нас это будет совершенно неприемлемо; и тогда — в хорошем же мы окажемся положении: либо — принять ультиматум и с открытыми глазами идти в ловушку, либо же отклонить его и взять на себя ответственность перед рабочими за то, что в силу непомерного упрямства мы сорвали социалистическое единство!

Словом, положение для нас нетерпимое; Надо находить выход. Но как? Действием. Не будем больше полагаться на полномочия, данные бельгийцам и швейцарцам; возьмем дело в собственные руки [Следующие шесть абзацев до слов «Каковы те необходимые, с нашей точки зрения, условия» в рукописи перечеркнуты вертикальной чертой. Ред.].

Пришлось ли бы нам сожалеть, если бы произошло объединение двух конгрессов? Рассмотрим этот вопрос.

Мы можем рассчитывать с уверенностью на 1) французских коллективистов[116] и бланкистов (число последних к тому же уменьшилось вследствие массового перехода в лагерь буланжистов), 2) немцев, 3) австрийцев, 4) испанских социалистов, 5) датских «революционеров»[117], составляющих одну пятую датских социалистов, 6) шведов и, возможно, нескольких норвежцев, 7) швейцарцев, 8) русских и польских эмигрантов.

Соперничающий с нами конгресс состоял бы из 1) французских поссибилистов; 2) английских тред-юнионов, которые были бы представлены в большем количестве, и английской Социал-демократической федерации, которая использовала бы в своих интересах общий подъем движения в Англии; 3) бельгийцев; 4) голландцев; 5) представителей испанских синдикатов Барселоны и т. д.; 6) возможно, представителей португальских синдикатов; 7) итальянцев; 8) датских «реформистов», составляющих четыре пятых всех социалистов Дании, которые привлекли бы, по-видимому, еще несколько норвежцев.

В зависимости от обстоятельств бельгийцы и голландцы могли бы направить своих представителей и к нам; напротив, швейцарцы были бы способны послать нескольких представителей на поссибилистский конгресс.

Отсюда следует, что на этот раз у поссибилистов была бы более внушительная армия, чем в 1889 году. Если к нам присоединятся немцы, то поссибилисты компенсируют это англичанами, которые для нас потеряны вследствие нашего бездействия и нашей неповоротливости; в остальном у них столько же национальностей, сколько и у нас, если не больше. А с их способностью фабриковать фиктивные мандаты и фиктивных представителей, они оставят нас далеко позади. Прибавьте к этому, что, если мы будем придерживаться все той же системы бездействия, которой следовали до сих пор, вина за раскол непременно падет на нас, что повлечет за собой новые потери в численном составе нашего конгресса.

Предположим теперь, что произошло слияние. Тогда наши силы увеличатся за счет всех тех, кого «скандальный факт» раскола вынуждал до сих пор держаться нейтрально, — за счет бельгийцев, голландцев, итальянцев; к нам неизбежно примкнут английские новые тред-юнионы, объединяющие прекрасные элементы, еще не вполне устойчивые, но честные и восприимчивые к знанию. Мы уже пустили среди них корни; достаточно будет контакта с французскими коллективистами и с немцами, чтобы решительно приблизить их к нам, тем более, что Социал-демократическая федерация, отталкивающая их своими диктаторскими замашками, является ревностной союзницей поссибилистов. Бельгийцам нужны лишь такие конгрессы, на которых они могут играть видную роль, что им и предоставили поссибилисты, и прежде всего — большой конгресс в Брюсселе. Если мы поможем им добиться, чтобы слияние произошло на их земле, то фламандцы, составляющие лучший элемент в их рядах, будут на нашей стороне и уравновесят поссибилистские тенденции брюссельцев. Голландцы — фанатические сторонники слияния, но они далеки от того, чтобы быть поссибилистами. Каковы те необходимые, с нашей точки зрения, условия?