И пришла любовь... - Картленд Барбара - Страница 22

• Предыдущая
• 22/22

— Вот мы и дома, — тихо сказал Вейл. — Теперь, дорогая моя, мы с тобой в безопасности. Я доскажу тебе свою историю, в доме.

Карета остановилась, и Новелла увидела из окна каменные ступени, покрытые красным ковром. Лакей в живописной ливрее спустился по ним и открыл дверь кареты. Вейл вышел и помог сойти Новелле. Держась за руки, они поднялись по ступеням, на них с обеих сторон были высечены гербы.

Дом с множеством окон, в которых отражался лунный свет, поражал своей грандиозностью.

Внутри он был не менее впечатляющим. Великолепный холл. Необычайно красивая лестница с перилами из хрусталя и золота.

Седой дворецкий поклонился Вейлу.

— Добро пожаловать домой, милорд.

— Давно я здесь не был, Уотсон, — расчувствовался Вейл. — До чего же приятно вернуться!

— В гостиной вас ждут шампанское и сэндвичи, милорд, — доложил Уотсон. — Ее светлость удалилась спать. Она подумала, вы поймете ее.

— Да, конечно. Я не знал точно, когда мы прибудем, так что ее светлости трудно было бы нас дождаться.

За разговором дворецкий сопровождал хозяина и гостью на противоположный конец холла.

Ошеломленная происходящим, Новелла крепко держалась за руку Вейла. Он завел ее в огромную комнату, роскошнее которой девушка не видела.

Массивные канделябры лучились сотнями огней. Камин и золоченая мебель, без сомнения, были сработаны братьями Адам. Матушка говорила Новелле, что больше собственного дома в елизаветинском стиле она любит только образцы палладианской архитектуры прошлого столетия.

На столе в углу молодых людей ждала бутылка шампанского в золотом ведерке со льдом.

Вейл налил два бокала, один он протянул Новелле. Дворецкий, поняв, что сделал все необходимое, удалился.

— А теперь, драгоценная моя, выпьем за наше счастье.

— Это твой дом? — спросила Новелла. — А дворецкий… он ведь называет тебя милордом…

— Теперь я наконец могу сказать тебе правду» — ответил Вейл. — Я — граф Харчестерский, а моя бабушка, которая будет твоей сопровождающей, — вдовствующая графиня Лонгитская.

Девушка замерла от удивления.

— Так ты… очень знатен! — воскликнула она. — А этот огромный дом…

— Я хочу, чтобы ты полюбила его так же, как я, — улыбнулся Вейл. — А теперь, моя дорогая, я прошу тебя стать моей женой.

Новелла ошеломленно воззрилась на него.

Он взял из ее руки бокал, поставил его на стол и привлек девушку к себе.

— Ты и представить себе не можешь, — признался Вейл, — как тяжело было изо дня в день видеть тебя и не иметь возможности сказать, как я люблю тебя. Мне так хотелось поцеловать тебя!

И, не дожидаясь ответа, он стал целовать ее требовательно и страстно.

Новелла воспарила на небеса.

Когда Вейл наконец оторвался от нее, она неуверенно спросила:

— Ты… ты и вправду… просил меня… стать твоей женой?

— Я твердо намерен жениться на тебе, — ответил Вейл, — по той простой причине, что не могу жить без тебя. Я хочу, чтобы ты защищала меня, заботилась обо мне и сделала этот дом сказочным дворцом счастья.

Он снова улыбнулся и приподнял ее подбородок.

— Я рассказал тебе мою сказку, — молвил он, глядя в ее глаза. — Она должна закончиться словами: «Они жили долго и счастливо вместе».

Новелла вся светилась. Но вдруг уткнулась лицом в его плечо и сказала:

— Я люблю тебя… и ты знаешь это… но я не стану твоей женой.

Она почувствовала, как он напрягся.

— Почему? Что ты имеешь в виду? — недоумевал Вейл. — Ведь ты так целовала меня, что трудно поверить, будто не хочешь выйти за меня замуж?

— Я… я люблю тебя всем сердцем… всей душой, — с грустью объяснила Новелла, — но если ты… снова уедешь… в какое-нибудь опасное путешествие… где тебя могут убить… такие, как лорд Гримстон… те, что хотят твоей смерти… я… я умру!

Она всхлипнула.

— Со мной будет то же самое, что с маменькой… Я буду слабеть, как слабеет она… потому что папенька сражается вместе с Веллингтоном.

Вейл ясно расслышал в голосе девушки трагичную безысходность и произнес:

— Дорогая моя, драгоценная, неужели ты думаешь, что я способен заставить тебя так страдать?

Он крепче обнял ее.

— Я намерен сообщить тебе кое-что еще, но, видимо, я должен был сделать это прежде, чем предложил руку и сердце.

— Что же это? — спросила Новелла.

Вейл чувствовал, как она дрожит в его объятиях и как невыносима для нее мысль, что он может оказаться далеко от нее.

— В письме, которым лорд Палмерстон подтвердил, что все мои просьбы будут выполнены, было кое-что еще.

— Что же?

— Он написал, что я рассекречен и в будущем мне не станут поручать особых заданий.

Однако мои знания и опыт могут быть бесценными для военного министерства, поэтому мне предложен пост министра.

Новелла слушала его с замиранием сердца.

Потом она подняла голову» и Вейл увидел в ее глазах слезы. И он подумал, что никогда еще не видел женщины более красивой и любящей.

— Т-ты… ты хочешь сказать… что будешь работать… в Лондоне? — едва промолвила она.

— Я буду в Лондоне — с тобой! — просто ответил Вейл. — Поэтому, моя дорогая, у тебя нет причин отказываться от меня.

— О Вейл, если ты… будешь жить в Лондоне… я не стану бояться за тебя… но ты должен поклясться, что будешь крайне осторожен… Пока война не закончится, я… я буду очень бояться… что с тобой может что-нибудь случиться.

— Ничего не случится, — тихо ответил Вейл. — Ничего, кроме одного: я женюсь на самой прекрасной женщине в мире!

Он прижал ее к себе.

— А теперь скажи — когда ты выйдешь за меня замуж?

— Сейчас! Сию минуту! — воскликнула Новелла. — О Вейл, Вейл, я люблю тебя! И знаю, мы будем очень счастливы!

— Невероятно, безумно, отчаянно счастливы! — подтвердил Вейл. — И мой капеллан обвенчает нас, дорогая моя, как только я получу специальное разрешение.

Заметив в глазах Новеллы тень сомнения, он добавил:

— Перед отъездом я сказал твоей матушке, что пришлю карету за ней и, конечно, за нянюшкой и мисс Грэм.

— И она… согласилась?

— Когда я уезжал, она уже решала, какое платье наденет, — засмеялся Вейл.

— Я… я просто не верю в это! Нет, ты не только очень умен… ты настоящий волшебник.

А для меня ты — архангел Михаил, который… спустился из рая… чтобы спасти меня… когда я думала, что уже… погибла.

Вейл заключил ее в объятия. Его губы прижались к ее губам. Он чувствовал себя победителем в долгой и сложной борьбе. Один неверный шаг мог погубить все его планы — однако милостью Божией он преуспел. К тому же ему посчастливилось найти ту единственную женщину, которая была мечтой всей его жизни.

— Я люблю тебя, Новелла, так сильно, что не в состоянии выразить словами мои чувства.

На свете нет таких слов.

— А я… люблю… тебя, — прошептала Новелла. — Ты… так великолепен… так умен… так добр… и все понимаешь… О Вейл, Вейл, как… как нам повезло!

— Мы благословлены, — как бы вторил ей Вейл. — Правое дело победило, добро одержало верх над злом. К этому мы и должны стремиться всю жизнь. Пусть правда и добро торжествуют в нашем доме и в нашей стране!

Он говорил так возвышенно, что Новелла, Неотрывно глядя на него, призналась:

— Я уверена, что… ни один мужчина… не мог бы сказать так… и за это тоже я люблю тебя. О Вейл… я буду молиться, чтобы… ты был всегда со мной.

— И твои молитвы будут услышаны.

В эту минуту они увидели божественный свет, который вел их сквозь все опасности, защищал, пока влюбленные не оказались вместе. Это была та самая любовь, что исходит от Бога.

• Предыдущая
• 22/22