Владигор и Звезда Перуна - Махотин Сергей - Страница 43

• Предыдущая
• 43/95
• Следующая

— Лишь одного я страшусь, царица, — лишиться надежды видеть тебя и любоваться твоей неземной красотой. Смысл моего существования на земле теперь в этих кратких мгновениях. И если ты захочешь казнить меня, я уже тем только буду счастлив, что волю эту произнесут твои прекрасные уста.

На царицу не произвела никакого впечатления страстная речь ее обожателя. Она пропустила лесть мимо ушей и слегка нахмурилась, раздумывая, что ей делать с этим человеком.

— Я принес то, что ты просила, — осторожно сказал тот.

— Просила? — Левая бровь царицы изогнулась, как потягивающаяся кошка. — Я что-то у тебя просила? — Она засмеялась, настолько забавной показалась ей необдуманная дерзость этого молодца.

— О, прости! — воскликнул он, прикладывая к сердцу обе ладони. — Я совсем потерял рассудок. Я хотел сказать, что постарался сделать тебе приятное, разыскав эту книгу, в которой сам ничего не смог понять. Кроме того, в ней так много пустых страниц…

Он поднял стоящий перед ним ларец, обитый бархатом, и протянул царице. Она не сделала никакого ответного движения, чтобы принять дар, и смущенный поклонник осторожно поставил его на нижнюю ступень трона.

— Ты сказал, что тебя зовут…

— Гвидор, моя госпожа, — подсказал тот.

— И что твой Золотой Замок стоит на берегу Бескрайнего океана?

— Да, моя госпожа. Он бы тебе понравился. О, как бы я желал, чтобы ты взглянула на него и вошла под его своды, нет, не гостьей, а хозяйкой!

— Возможно, так оно и будет, — ответила она с холодной резкостью, подразумевавшей совсем не то, о чем мечтал Гвидор. Он вздрогнул, тень беспокойства пробежала по лицу, но через мгновение его глаза вновь выражали умиление и покорность. — А теперь оставь меня. В Южной башне есть несколько пустых комнат, можешь занять одну из них. И не приходи, пока я не позову тебя. Я еще не решила, как поступлю с тобой.

Гвидор, сияя радостью, удалился в боковую дверь. Едва он ушел, с подоконника спрыгнул на пол большой ворон, повернулся вокруг себя и принял облик одноглазого айгурского вождя. Рум сдернул с плеч черный плащ, перекинул его через левую руку и низко поклонился.

— Сегодня у меня многолюдно, — усмехнулась царица.

— Кто этот сумасшедший? — спросил Рум, покосившись на дверь. — Он не опасен? Если бы у него был нож, я мог бы не успеть помешать ему.

— У тебя тоже есть нож, — сказала она равнодушно. — Покажи, как бы ты убил меня?

Против своей воли Рум выхватил из-за пояса длинный нож. Его рука вдруг вывернулась, и отточенное острие начало медленное движение к собственному горлу. Рум изо всех сил пытался отвести руку в сторону, лоб его покрылся холодной испариной, мышцы готовы были лопнуть от напряжения, плечо пронзила резкая боль. Острие коснулась кадыка, он судорожно сглотнул, и капля крови скатилась вниз по лезвию.

— Пощади… — прохрипел он. Затем рука его обмякла и повисла плетью. Нож выпал из онемевших пальцев. Несмотря на природную смуглость, Рум был бледен, тяжело дышал, ноги едва держали его.

Царица хлопнула в ладоши, приводя его в чувство:

— Довольно забав! Ты нашел мальчишку, который ослепил тебя?

Горбоносое лицо вождя исказила гримаса ненависти, в единственном глазу вспыхнула неотмщенная боль.

— Нет еще, — пробурчал он с неохотой. — Он исчез. Но я найду, обязательно найду, не будь я верховным вождем айгуров! Его отрезанная голова с выклеванными глазами будет красоваться на самой вершине Вороньей горы!

— Нет! — Царица подняла руку вверх. — Я передумала. Теперь он нужен мне живым. Когда ты найдешь его, ни один волосок не должен упасть с его головы. Ты меня понял? Однако, — рука ее опять легла на драгоценный подлокотник, — я начинаю сомневаться, по силам ли тебе обнаружить и изловить мальчика.

Обида захлестнула Рума, заставив все еще бледное лицо налиться кровью. Но возразить было нечего. Хорошо еще, подумал он, что царица не знает о бесславной драке в горящей степи, когда он, бесстрашный воин и властный вождь, не смог справиться с каким-то безоружным парнем. В отличие от предыдущего гостя, Рума не сводила с ума красота могущественной царицы. Но он был благодарен провидению за то, что песчаная буря заставила его однажды сбиться с пути и случайно залететь в этот дворец посреди пустыни. Рум не был влюблен, он вообще никогда не знал этого чувства, считая его глупой выдумкой асканов. Но он почувствовал в этой женщине, в каждом ее жесте, взгляде, повороте головы такую безраздельную власть, которую можно было сравнить с властью солнца над иссушенной былинкой либо льда над зимним озером. Ее власть была естественной, как смена времен года, ее не нужно было оспаривать, она принималась как данность. Невозможно было даже вообразить, чтобы эта прекрасная женщина для того, чтобы достичь теперешнего своего положения, строила хитроумные планы, с жестокостью и коварством устраняла могущественных соперников, знала действие кинжала или яда. Нет, это удел таких правителей, как верховный вождь айгуров. Она же наверняка впитала эту власть с молоком матери, если была рождена земной женщиной, либо с лунным светом, шорохом песка, журчанием воды, если она — дитя неземного божества. Рум не удивился бы, узнав, что последнее предположение — правда.

Он был горд тем, что она не прогнала его, не позвала стражу (хотя ни одного воина он до сих пор не встретил во дворце, да и слуги двигались так незаметно и бесшумно, что казались бестелесными духами). Однако Рум скоро понял, что и он ей для чего-то нужен. Он решил использовать максимальную выгоду от будущей сделки, к которой приведет это неожиданное знакомство.

— Проклятый мальчишка как сквозь землю провалился, — произнес он. — В той избушке у реки его уже нет, но далеко он не мог уйти. Думаю, он скрывается в Заморочном лесу.

— Твои предположения меня не интересуют, — сказала царица. — Что мешало тебе пойти в лес и вытащить его оттуда?

— Я пробовал. — В голосе Рума прозвучала неуверенность. — Но он не пустил меня.

— Кто не пустил?

— Лес. Я облетел его со всех сторон, но какая-то незримая стена не давала мне ни пролететь, ни пройти далее подлеска.

— Кто живет в той избушке?

Рум вспомнил маленького козленка и с трудом подавил приступ хищной злобы.

— Одинокая женщина, — ответил он. — Я видел ее сверху несколько раз.

Царица надолго замолчала, и Рум даже подумал, что она забыла о его присутствии. Наконец бровь ее снова изогнулась, она взглянула на вождя с насмешливым любопытством и спросила:

— Тогда зачем ты явился сюда? Чтобы я сделала целебную примочку на месте побоев, которые ты неизвестно от кого получил? Я не стану этого делать, потому что твой обидчик, кем бы он ни был, поступил совершенно правильно.

«Она и это заметила!» — с досадой подумал Рум и скрипнул зубами. Как ни старался он утаить синяк под толстым слоем мази, от проницательного взгляда могущественной повелительницы ничто не могло укрыться. Он стерпел язвительную насмешку, за которую любой другой поплатился бы долгой и мучительной смертью в пыточной пещере на Вороньей горе, и ответил как можно спокойней:

— Я назначил день. Мои воины перейдут границы Ильмера и Синегорья накануне праздника Огненной Жертвы. Я тороплюсь, как и обещал.

Царица взглянула на него и, чуть помедлив, кивнула.

— И еще, моя госпожа… — Рум замялся. — Не гневайся, если мой вопрос покажется тебе глупым. Но почему тебе, обладающей такой силой, самой не напасть на Синегорье с востока? Пролетая над пустыней, я видел несметное число твоих всадников, они превосходят айгуров в численности.

— Я не желаю говорить об этом. — Царица нахмурилась, но не выказала гнева. — По крайней мере до тех пор, пока в избушке, близ которой тебя подстрелил маленький мальчик, живет та женщина. Я хочу, чтобы ты убил ее. Убей ее, айгурский вождь! И тогда я помогу тебе завоевать все Братские Княжества.

— Но почему ты не хочешь разделить со мною власть над этими землями?

— Почему? Потому что… — Она взглянула на него, раздумывая, стоит ли этот грубый, неотесанный вождь того, чтобы посвящать его в свои замыслы, и, видимо, решила, что не стоит. — Ты утомил меня своей болтовней.

• Предыдущая
• 43/95
• Следующая