Владигор и Звезда Перуна - Махотин Сергей - Страница 45

• Предыдущая
• 45/95
• Следующая

— Ты так же дик и неотесан, как тот айгурский вождь. В следующий раз не забудь искупаться, прежде чем явишься ко мне. Но все же теперь ты менее отвратителен, чем минуту назад.

Яростный рык потряс стены зала:

— Еще слово, и я уничтожу тебя!

Женщина и бровью не повела, продолжая разглядывать чудовище едва ли не с любопытством. Зверь вперил в нее маленькие злобные глазки, но ни тени страха не обнаружилось на ее лице. Тогда он уставился на обитый бархатом ларец, оказавшийся перед самой его мордой.

— Это еще что за подношение?

Он потянулся к ларцу короткой когтистой лапой. Царица вдруг резко встала со своего места и рассерженно воскликнула:

— Не смей дотрагиваться до него!

— Вот как? А что в нем такого ценного?

— Это тебя не касается.

— И все-таки я посмотрю, — прошипела тварь с ехидным злорадством. — Или ты помешаешь мне?

Зверь вновь потянулся к ларцу, но все его четыре лапы неожиданно заскользили по полу, разъехались в стороны, и он оказался лежащим на брюхе. Попытка встать ни к чему не привела, мрамор стал скользким, как лед, зверь беспомощно барахтался, не в силах подняться. Затем чудовище изрыгнуло облако вонючего дыма, и, когда тот рассеялся, перед царицей стоял безбородый лысый старик. Голос его был тонким и скрипучим.

— Кто бы ни научил тебя этим играм, они могут дорого обойтись тебе, Морошь!

— Первый урок ты сам мне преподнес, — ответила царица, глядя на него сверху вниз. — А я способная ученица, Триглав.

— Не пойму, чего ты добиваешься. — Старик заговорил вкрадчиво и немного обиженно. — У тебя есть Великая Пустошь, где ты полновластная царица. Ты прекрасна и могущественна. Любая твоя прихоть исполняется мгновенно.

— Мне кажется, — ответила она, — мы с тобой добиваемся одного и того же. И если ты будешь мешать мне, то приобретешь врага более опасного, чем пресловутый Белун.

Старик покачал головой:

— Ты говоришь так потому, что не сталкивалась с ним. — Он вздохнул, затем сокрушенно всплеснул руками. — Но это же безумие — мечтать царствовать над всем миром! Ты всего лишь смертная.

Царица дернула плечом и не ответила.

— Уж не хочешь ли ты сказать, — оживился старик, — что нашла его? Нашла Камень?..

Она вновь промолчала и медленно опустилась в тронное кресло.

— Я совершил ошибку, рассказав тебе о нем. Но знай, что без моей помощи тебе не обойтись. Я не враг тебе. Во всяком случае, пока не враг. Будь благоразумна…

Боковая дверь чуть приоткрылась, и если бы собеседники не были так озабочены своими потаенными мыслями, они могли бы заметить девочку-подростка, подслушивающую их разговор. Она сжимала в руке корку арбуза. Рот и щеки были перепачканы липким розовым соком, белое платье также было в арбузных пятнах. Она глядела на старика со смешанным выражением удивления, любопытства и злости. Затем показала ему язык, и, прежде чем тот, почувствовав на себе посторонний взгляд, обернулся на дверь, девочка уже весело мчалась наверх по винтовой лестнице дворцовой башни.

После встречи с громадной змеей Дару еще долго чудилось повсюду угрожающее шипение, а длинные предвечерние тени от камня или холма издали напоминали ему затаившихся ядовитых гадов. Но миновал день, за ним второй, третий, а опасных неожиданностей не наблюдалось. Пятнышко спокойно ехал вперед, рядом трусил конь варвара. Иногда он убегал далеко в пустыню, так что пропадал из виду, но всегда опять возвращался, пристраиваясь сбоку. Порой кони так сближались мордами и так подолгу бежали рядом, что Дару в который раз начинало казаться, что они ведут между собой тихую приятную беседу, и он искренне жалел, что она недоступна его пониманию.

Великая Пустошь — если местность, по которой он ехал, была именно ею — вовсе не производила впечатления безжизненного пространства. Перед копытами коней разбегались в стороны испуганные ящерицы и на удивление проворные маленькие черепахи. Как-то стадо сайгаков пронеслось мимо, так что Дар смог хорошо рассмотреть их печальные мордочки. Однажды на закате он заметил вдали караван верблюдов, между которыми виделись крохотные силуэты людей. Какое-то время он раздумывал, не следует ли поскакать к этим людям, но, вспомнив о недавних всадниках, стремившихся поймать его, решил не пренебрегать до времени осторожностью. Кроме того, он ни в чем не нуждался. Микешиных лепешек хватило бы еще на много-много дней, в баклажке не переводилась вода. Коней ею напоить было трудно, но, к счастью, начали попадаться прохладные источники, окруженные низким кустарником и упругой травой, которую кони щипали с удовольствием. Трава часто была истоптана копытами и каблуками. Все говорило о близости человеческого жилья.

На пятый день путешествия путь им пересекла дорога из цельных каменных плит шириной не менее десяти шагов. Здесь свободно могли бы разъехаться две встречные повозки или способно было прошествовать, сохраняя строй, крупное войско. Дар был ошеломлен, представив, каких усилий потребовало строительство такой дороги, пересекающей пустыню с севера на юг. Для чего она и куда ведет?

Пятнышко потоптался на месте и, гулко ударяя копытами по камню, повернул на север. Чужой конь не захотел идти по плитам, предпочитая по-прежнему бежать по песку, не удаляясь, впрочем, далеко от своего нового друга.

Они ехали весь день, и Дар начал было уже подумывать о ночлеге, когда на горизонте появились очертания высокой золоченой башни, заостренная верхушка которой оканчивалась несоразмерно большим шаром. Спустя час можно было рассмотреть и рассыпанные вокруг башни низенькие дома с редкими окнами. Явно это был какой-то город.

— Пятнышко, нам и вправду туда нужно? — спросил Дар, похлопывая жеребца по загривку. Тот пошевелил ушами и, как показалось Дару, понурил голову, однако продолжал идти вперед, как бы пересиливая свою неохоту.

Город был обнесен невысокой стеной, сложенной из камней. В некоторых местах камни обвалились и в стене образовались бреши. Вряд ли она была оборонительным укреплением, любому всаднику не составило бы труда перемахнуть через нее. Зато бронзовые ворота, к которым привела дорога, были громадны. Они держались на высоких железных столбах, врытых глубоко в землю. Мастер, отливавший эти ворота, изобразил на них выпуклые бока винных чаш. Это были единственные украшения, которые он себе позволил, да и то их простую форму исказило множество ласточкиных гнезд. Ворота выглядели несокрушимыми. Но и они были распахнуты настежь. Сидя на плоском камне и прислонившись спиной к столбу, спал стражник с неопрятной щетиной вместо бороды. Он был до пояса раздет, короткое копье лежало на коленях. Рядом валялся давно не чищенный нагрудный панцирь и медный шлем, весь в тусклых пятнах. Стук копыт пробудил стражника. Он скользнул ленивым взглядом по маленькому всаднику, чуть прищелкнул языком при виде второго коня, а затем вновь закрыл глаза.

Дар въехал в город.

За воротами обнаружилось небольшое торжище, вернее, то, что от него осталось. Товарные ряды пустовали, длинные столы были опрокинуты и сломаны. Порывы пыльного ветра перекатывали по земле алую ленту из легкой ткани, возможно доставленную сюда купцами из дальних земель. Шелудивый пес, сомлевший от жары, забрался за неимением конуры в лежащую на боку рваную тростниковую корзину и наблюдал за пришельцами с неприязнью. Он попытался было зарычать, но рык получился жалобным и грустным. Устыдившись своей никчемности, пес вывалил язык и отвернулся.

От торжища расходились в разные стороны узкие кривые улочки. Стены глинобитных домов, тесно жавшихся друг к другу, выглядели ветхими, кое-где торчали клочья старой соломы. Одна из улочек показалась Дару шире остальных, и он поехал по ней. Чужой конь побрел следом.

Повсюду царило странное запустение, как будто в домах никто не жил. Мальчику захотелось вернуться и поехать по другой улице, но впереди он услышал наконец отдаленный гомон, напоминавший человеческие голоса. Вскоре улица кончилась, и он выехал на просторную и многолюдную площадь. В центре нее был сооружен фонтан, сильная струя поднималась ввысь и с шумом падала, рассыпаясь крупными брызгами. Вода была не совсем прозрачной, какого-то розоватого оттенка и распространяла вокруг себя кисловатый и одновременно приторно-сладкий запах, он напомнил Дару запах мужика, который заходил зимой в Евдохину избу и перепугался, увидев мальчика.

• Предыдущая
• 45/95
• Следующая