Красотка для маркиза - Картленд Барбара - Страница 14

• Предыдущая
• 14/53
• Следующая

– Как только завещание будет подписано, она ваша, – сказал капитан Вест, но, помолчав немного, добавил:

– Нет, это не совсем так. Она должна оставаться там до тех пор, пока вдова не скончается. Ее светлость может пожелать увидеть ее, и, если девушки не окажется дома, та сразу почует подвох. Но я уверен, что это вопрос лишь нескольких дней.

– Ну, хорошо. Девушка захочет приобрести многое из одежды, – продолжала Кэт деловым тоном.

– Пошлите счет маркизу. После того как свадьба состоится, он сможет его оплатить, – со смехом ответил капитан Вест.

– Обязательно пошлю, – пообещала Кэт. – И кроме того, сообщите ему, что пятьсот гиней тоже оказались бы очень кстати. Я не люблю ждать, когда речь идет о моем вознаграждении.

– Вам не придется ждать, – пообещал капитан Вест. – Ну а теперь я отправляюсь сообщить жениху эту приятнейшую новость.

Он взял свой цилиндр со стула, на котором оставил его при входе в комнату, небрежно надел и направился в салон. Когда он поравнялся со стойкой американского бара в конце зала, перекидываясь на ходу приветствиями со своими друзьями и несколькими смазливыми девицами, капитан Вест оглянулся и заметил, что Кэт уже вновь заняла свое место на троне. Ее громкий голос прокатился по комнате, призывая нескольких молодых богатых повес заплатить за выпивку, а девиц быть повеселее. Казалось, вместе с возвращением Кэт в комнату вернулось и оживление.

Проходя по длинному коридору вниз, к входной двери, капитан Вест улыбнулся своим мыслям.

– Замечательная женщина! – сказал он сам себе. – Просто замечательная! Интересно, а какова собой будет невеста Дрого?

Мелинда просыпалась медленно, с таким чувством, что возвращается к жизни сквозь тяжелый черный мрак. Медленно она открыла глаза и в первый момент не могла вспомнить, где находится. Потом, когда она слегка пошевелилась, боль от ссадин на плечах и спине слишком живо напомнила ей о жестокости сэра Гектора.

Она вновь сомкнула веки, как будто хотела стереть в памяти горестные воспоминания, затем опять открыла глаза, с усилием села в кровати и осмотрелась вокруг. Из-за штор пробивался солнечный свет. Боль не позволяла ей быстро двигаться, поэтому Мелинда осторожно поднялась с постели и встала на ноги.

В какой-то момент она почувствовала головокружение. Мелинда подняла руку ко лбу. У нее было такое ощущение, будто голова ее была набита чем-то мягким и вязким. Мелинда вспомнила, что однажды она уже испытывала подобное чувство. Это случилось после того, как на верховой прогулке она упала с лошади, и ее нянька дала ей теплого молока с чайной ложкой настойки опия. Помнится, она еще тогда сказала:

– Няня, я чувствую, что заболела! У меня такое впечатление, что голова стала слишком тяжелой и большой для моего тела.

– Это пройдет, дорогая моя, – заботливо ответила нянька. – Я хорошо знаю, что после подобного падения необходим глубокий и длинный сон; доктор скажет, что я правильно поступила, – можешь спросить у него, когда он к нам пожалует.

Мелинда так никогда и не узнала, одобрил ли старый доктор Гаррисон поступок ее няньки, но она навсегда запомнила ту тяжесть в голове и состояние отстраненности от всего мира.

Теперь Мелинда поняла, что ей дала миссис Харкорт прошлой ночью – молоко с чайной ложкой опийной настойки. Но зачем? Ведь она и так была достаточно уставшей, чтобы заснуть естественным образом.

Она раздвинула шторы и чуть не задохнулась от возгласа изумления: на окне были тяжелые железные прутья. В первое мгновение, темные на фоне солнечного света, они напугали ее. Но сразу после этого она рассмеялась над собственной глупостью. Наверняка из-за опийной настойки чувства стали обманывать ее. Разумеется, жители Лондона ставят на окна своих домов решетки, чтобы защититься от грабителей.

Мелинда подошла к умывальнику и налила себе стакан воды. Вода имела затхлый привкус, но тем не менее немного смягчила головную боль и сняла тяжесть век. Двигаясь, как лунатик, она налила холодной воды из фарфорового кувшина в таз и умыла лицо. Теперь наконец она почувствовала, что странное состояние проходит.

– От чего бы я сейчас не отказалась, – сказала она про себя с похвальной практичностью, – так это от завтрака. Как только я поем, мое недомогание пройдет. Уверена, миссис Харкорт хотела сделать как лучше, но в этом не было большой необходимости.

Она оглядела комнату и в первый раз заметила, как сильно отличается то, что она увидела, от первого впечатления накануне ночью. Тогда она была поражена мягким затемненным светом, розовыми драпировками, дорогим ковром и искусно украшенной латунной кроватью. Теперь же, при солнечном освещении, все это показалось ей страшно безвкусным. Она не смогла бы внятно объяснить себе, почему эта обстановка оскорбляет ее вкус, но тем не менее это было так. Было что-то вульгарное в плюшевых стульях, в белом туалетном столике, увенчанном резными голубками, в ламбрекенах на окне, драпированных и обшитых серебряной бахромой.

У Мелинды внезапно возникло желание как можно скорее покинуть эту комнату. Она быстро подошла к двери. «Надо кому-нибудь дать знать, что я уже проснулась», – подумала она и повернула ручку. Дверь оказалась запертой! На какое-то мгновение она едва могла поверить в то, что обнаружила. Она повертела ручку, подергала ее, потом оглянулась через плечо на окно. На окне решетка, дверь заперта! Что все это значит?

Но в тот же момент послышался звук поворачиваемого ключа, дверь открылась, и, как бы желая ответить на все ее вопросы, в комнату вошла миссис Харкорт. Было что-то такое в ее спокойном лице, в ее исполненной достоинства манере держаться, что развеяло страхи Мелинды и заставило ее, хотя миссис Харкорт не сказала ни слова, почувствовать, что она могла бы совершить глупость.

– Доброе утро, дорогая моя! – произнесла миссис Харкорт своим мягким голосом. – Надеюсь, вам хорошо спалось?

– Да… да, очень хорошо, – ответила Мелинда. – Я… я собралась идти разыскивать вас, но дверь оказалась запертой.

– Да, она была заперта, – ответила миссис Харкорт. – Я заперла ее, потому что в данный момент в доме очень много народу, и я побоялась, что кто-нибудь по ошибке может ворваться в эту комнату и разбудить вас. Вы выглядели такой усталой прошлой ночью.

Мелинда открыла было рот, чтобы сказать госпоже Харкорт об опийной настойке, но потом решила, что в этом нет необходимости. В конце концов, ей больше никто не сможет дать это снадобье еще раз, и тогда из-за чего волноваться?

– Вы очень добры, мадам, – поблагодарила она миссис Харкорт. – Я глубоко признательна вам за то, что вы разрешили мне провести ночь в вашем доме. Но теперь я должна ехать и была бы вам чрезвычайно благодарна, если бы вы дали мне адрес бюро миссис Бруэр.

– Я уже отыскала его для вас, – ответила миссис Харкорт. – Но я только что услышала нечто такое, что, думаю, вас заинтересует в большей степени.

– Какое-нибудь место, которое я могу получить? – спросила Мелинда.

– Именно так, – ответила миссис Харкорт. – Но сначала вы обязательно должны позавтракать. Вернитесь в постель. Я скажу одной из горничных, чтобы она принесла вам поесть. Она будет здесь сию же минуту.

Не прекращая разговора, миссис Харкорт открыла дверь и выглянула в коридор, оставив дверь приоткрытой. Так как Мелинда была неодета, ей ничего не оставалось, кроме как вернуться в постель. Мелинда присела на кровать, укоряя себя за то чувство легкого беспокойства, которое так и осталось у нее в глубине сознания.

Минутой позже горничная, облаченная в сильно накрахмаленный чепец и хрустящий передник, внесла поднос с завтраком и поставила его на кровать. Мелинда отметила, что горничная была средних лет со странным выражением на лице, которое Мелинда не могла определить.

Про себя она решила, что это, должно быть, презрение, и удивилась, почему горничная в доме миссис Харкорт позволяет себе смотреть на нее так.

– А теперь поторопитесь и уберитесь в комнатах, Дорис, – сказала миссис Харкорт.

• Предыдущая
• 14/53
• Следующая