Земля Забытых Имен - Мерцалов Игорь - Страница 30

Яромир кивнул. Мадуфиты были воинственны и бедны, потому что торговать и тем более производить что-то они не умели и считали постыдным, а войн Ливея уже давно не вела.

Зато Белгаст, как, впрочем, и любой из его предков, всегда был порядочным дельцом. Через его владения проходили торговые пути между Нарогом и Ливеей. Он поддерживал дороги в хорошем состоянии, обеспечивал надежную защиту и не позволял своим подданным завышать цены на обслуживание обозов. Таким образом, он прекрасно устраивал Нарог. Кому-то в Даоргане, столице Ливейского царства, это не нравилось, и порой на Белгаста пытались надавить, повышая для него налоги. Белгаст (как и любой из его предков) легко выкручивался, открывая малые ярмарки уже на своей земле. Часть товара оседала в Белгастуре, выручка от ярмарок шла на уплату налогов, а большая часть ливейских торговцев терпела убыток.

Естественно, ничья кровь тут значения не имела. Мадуфа, а вернее, того, кто за ним стоял, интересовали торговые пути Белгастура.

— Теперь все зависит от того, чью сторону примет царь? — полуутвердительно спросил Нехлад.

— А по существу — царь он на самом деле, — добавил Ярополк. — Если его величество Сардуф Третий пойдет на поводу у кучки сребролюбивых князей, значит…

— Значит, никакое он не величество, а так, сбоку припека, — презрительно усмехнувшись, закончил за него Буевит.

— Ты слишком резок, — поморщился Ярополк. — Хотя в целом и прав, но… у Сардуфа теперь мало оснований поддержать Белгаста, ибо тот отказался от любых переговоров и начал усиливать войско. Это дало повод многим сказать, что Белгасту просто нечего возразить на обвинение. В общем, со дня на день Нарог ждет известий о начале большой войны.

Нехлад опять кивнул. Стабучане были правы, и теперь ему стало совестно за первоначальное нежелание говорить.

— Понимаю. Но ведь не отмахнется же совет от моего рассказа!

— Конечно, — согласился Ярополк, — Лишь бы только в поспешности он не принял неверное решение! А мне в любом случае надо знать все подробности, причем как можно раньше.

— Народ болтает что-то о реках, — сказал Буевит. — Будто бы они там живые.

И Нехлад рассказал о нраве Лесной и Ашеткуны, об опыте боев с навайями. Спохватившись, поведал и о погоде, что легко подчинялась злобным силам. Братья-стабучане не удовлетворились этим, стали расспрашивать про Ашет.

— Люди говорят, ты отыскал там какой-то город, то есть городище. Руины. Не из них ли выползла мрачная тень? — спросил Ярополк.

— Не думаю. Мы все сперва вспомнили о нем, но потом согласились, что руины ни при чем. Сама земля, может быть, горы — Зло угнездилось где-то там.

— Разве ты настолько посвящен в тайны мироздания, что с уверенностью говоришь об этом? — усомнился Ярополк.

Нехлад рассказал подробнее о первом появлении упырицы. Он почти ничего не скрывал, только про загадочного духа промолчал, так и не решив для себя, называть его лесным или речным. Конечно, промолчал и об интересе к нему упырицы. А еще отчего-то решительно не хотел рассказывать о Хрустальном, даже упоминать имя города. По этой причине он и карты не разложил перед стабучанами. В конце концов, им туда не идти!

— Есть ли сейчас какие-то вести с запада? — спросил он.

— Решительно никаких, — ответил Ярополк. — И это меня тревожит. Ты вот говоришь, что Тьма не двинется из Ашета, но я такой уверенности не испытываю. Впрочем, об этом пусть думают мудрые, а нам довольно и твоего рассказа. Спасибо тебе, Нехлад Сурочский, ты славно отблагодарил нас за гостеприимство. Пусть наша встреча положит конец всем недоразумениям, что были меж нашими родами!

— Да помогут нам в этом боги, — ответил Нехлад.

— Не лучше ли будет, если наш гость расскажет все Велимиру? — спросил вдруг Буевит.

— А ведь правда! — оживился его брат. — Велимир, правая рука князя, завтра прибывает в Верховид. Ливея Ливеей, а у нас и с Немаром заботы есть, поэтому Велимир и оставил столицу. Он имеет большой вес в совете и, конечно, поможет рассудить по справедливости. Что скажешь на это, Яромир Владимирович?

— Это было бы очень хорошо, — ответил молодой повелитель Сурочи.

— Ну так решено! — обрадовался Ярополк. — Отобедаем и сразу же тронемся в путь, к вечеру будем в городе — дороги у нас гладкие.

Обедали в тишине. Навка была задумчива и молчалива, Торопча и Тинар насторожены. Торопча без особого восторга принял идею ехать в Верховид, а лих просто не хотел покидать поместье и его прекрасную хозяйку. Конечно, он давно уже решил для себя, что последует за Нехладом куда угодно, но искренне считал, что можно было бы погостить и подольше.

А Яромир был спокоен. Замирение (хотя вроде бы и неуместное слово: открытой вражды между родами не было) со стабучанами оказалось куда как своевременным. Помощи, пожалуй, не жди, но зато и удара в спину можно не опасаться — уже немало.

Когда настала пора прощаться, Навка сказала:

— Радостно мне было принимать вас в моем доме. Не знаю, встретимся ли когда-нибудь еще, но помните: я не забуду нашей встречи.

Только сейчас Нехлад обратил внимание, что на поясах его друзей красуются новые ножны — хозяйка Затворья каждому сделала подарок и с каждым поговорила лично. Он не удержался и бросил короткий взгляд на лица бояр, но те оставались бесстрастны. Интересно, смогут ли когда-нибудь отношения между Сурочью и Стабучью наладиться настолько, что станет возможным…

— Что ж, собирайте вещи, — сказал он своим спутникам, когда все поднялись из-за стола, и пошел в горницу, так долго служившую ему покоями и в которой он за три счастливых дня так и не осмотрелся толком, потому что не уставал смотреть на Милораду.

Поднял мешок, подошел к окну, бросил прощальный взор на сад. И вдруг почувствовал за спиной ее. Обернулся — девушка стояла в дверях, глаза подозрительно поблескивали.

Больше всего на свете Нехладу хотелось подойти и обнять ее.

Он сдержался.

— Не надо лишних слов, — предупредила Навка его порыв. — Мне больно с тобой расставаться. Должно быть, мы уже не увидимся… Но послушай меня! Сейчас я произнесу слова невозможные, непозволительные… однако и молчать не могу. Не доверяй моему отцу!

— Он что-то задумал? — негромко спросил Нехлад, шагнув к ней; от него не укрылось, что девушка двинулась было к нему навстречу.

— Я не знаю! Но с той поры, как Безымянные Земли достались сурочцам, он ненавидит вас. И я вижу: когда он смотрит на тебя, его глаза лгут.

Ну что ж, совершенной искренности он и не ждал от стабучан! Однако их забота о безопасности, конечно, неподдельна — из этого и будем исходить…

Только обо всем этом можно будет подумать после!

— Прощай, Нехлад.

— Прощай… Незабудка.

— Как ты сказал?

— Незабудка. Я никогда не забуду тебя — и так буду называть в своих мечтах.

Она опустила взор и, выходя, сказала:

— У тебя хорошо получается давать имена!

Ох и наивный же я был, рябинушка! Вместо того чтобы просто прислушаться к словам Незабудки, взялся их толковать. И, конечно, ошибся.

Что сказать про Верховид? Знатный город, роскошный. Большие умельцы его ладили. Стены пятисаженные, а по верху стены тройка проедет. Дома красивые, улицы чистые. Крыши и впрямь зачастую повыше, чем в Верхотуре. Люду много, да всяк при деле. Одевается народ, опять же, куда богаче нашего: идет, скажем, кузнец или красильщик — фартук прожжен-испачкан, а рубаха все равно нарядная, с затейливой вышивкой, на пальце перстень какой-нибудь… Не по-умному, в общем, а по-столичному.

В Верховиде не задержались. Ну да, я ведь почему еще не тревожился: Велимир, как обещано было, приехал назавтра и сразу же меня выслушал. Странно, правда, выслушал: почти и не спрашивал ничего. А выслушав, сказал: «Поедешь со мной в Верхотур».

Двадцать пятого мы тронулись в путь, но ехали, прямо сказать, неторопко: очень уж большой поезд собрался. Я с Торопчей и Тинаром, братья-стабучане со свитой, Велимир тоже с целым десятком сопровождающих был. Да задержались на перепутье, поджидая еще одного боярина. В Верхотуре собирался большой совет.