Любовь на краешке луны - Картленд Барбара - Страница 17

• Предыдущая
• 17/30
• Следующая

Конечно, женщины в его жизни существовали, и особенно досадным казалось то, что одна из них была англичанкой.

Канеда попыталась представить ее себе… светловолосую, голубоглазую, такую, какой положено быть англичанке с точки зрения француза. Ведь и она сама не ожидала, что у герцога окажутся серые глаза, а не темные.

Она пыталась убедить себя в том, что раз уж он, по его собственным словам, цд. половину англичанин, то сумеет в отношении нее соблюдать английский кодекс чести.

Словом, герцог будет вести себя, как лорд Уоррингтон и все остальные мужчины, предлагавшие ей свою руку.

Они умоляли ее, угрожая даже покончить с собой, если она не ответит согласием.

Но она никогда не подвергалась приставаниям, ее не пытались поцеловать — даже прикоснуться к ней — против ее воли.

— Герцог будет таким же, — уверяла себя Канеда, отдавая распоряжения служанке, укладывавшей ее волосы.

Посмотрев в зеркало, она заметила, что выглядит совершенно не так, как ей хотелось.

Нужное ей платье, которого не прислала глупая служанка, ярко-розовое, расшитое розочками и блестками, было слишком вычурным, хотя мода как раз склонялась к пышноости вечерних туалетов.

Невысокая ростом Канеца считала все это великолепие излишним, а; посему предпочитала платья, обладавшие истинно французским шиком, использовавшим скорее линию, чем украшения.

Словом, она была облачена в неяркое платье цвета лепестков миндаля, которое казалось едва ли не простым в сравнении с платьями других дебютанток.

Однако, подчеркивая идеальную фигуру Канеды, оно переходило сзади в турнюр, делавший ее похожей на юную богиню, восстающую из лучей утренней зари, чтобы даровать жизнь и красоту темному миру.

Кроме того, перед отъездом из Лондона Канеда приобрела несколько поддельных театральных украшений, которые решила надеть здесь вместо собственных камней. Но в спешке она сказала:

— Только упакуйте ожерелье, браслет и звездочки вместе с розовым платьем, — надеясь, что служанка поймет ее.

По та положила настоящие драгоценности, и, понимая, что герцог с сомнением отнесется к ним, Канеда решила надеть их, потому что эти украшения еще более подчеркивали элегантность платья.

Три звездочки устроились в ее волосах, к ним добавилось небольшое ожерелье из настоящего жемчуга, которое подарил ей Гарри, и узкий браслет с алмазами и жемчугами, обнаруженный ими в коллекции Лэнгстонов среди драгоценностей покойной графини.

Некоторые из них, самые великолепные, безусловно, передавались в семье по наследству.

Гарри запер их в сейф, сказав, что Канеда еще не доросла до них, а в отношении остальных небрежно сказал:

— Носи, пока они не потребуются моей жене, а тебе муж подарит другие, еще лучше этих.

Канеда поблагодарила его и, поскольку драгоценности любила, хотя никогда не имела, начала носить небольшие броши, ожерелья и браслеты, причем с удовольствием.

И теперь, глядя на себя в зеркало, она видела скорее дебютантку, нежели цирковую трюкачку, и уж безусловно и несомненно — леди.

Ну что ж, раз она не в силах что-либо изменить, остается только наложить побольше помады на губы.

Сделав это, она обнаружила, что рот самым оглушительным образом диссонирует с ее обличьем, а посему поспешно стерла помаду и отвернулась от зеркала.

Она поблагодарила служанку, вышла из спальни и танцующим шагом отправилась по коридору в комнату наверху башни.

Пусть она была достойна всяческих укоризн, пусть она поступала сейчас плохо, приключение продолжалось.

Чудо привело ее в этот парящий над миром великолепный замок, чудом было и то, что предстояло ей, — обед вдвоем с самым загадочным и, безусловно, наиболее интересным человеком на свете.

Слуга открыл перед Канедой дверь; войдя, она отметила, что свечи горят, но лучи Уже неяркого заходящего солнца проникали сквозь не задернутые шторами окна.

Комнату окутывала атмосфера тайны, однако она не могла в тот миг думать ни о Чем другом, кроме герцога.

Внушительный в своем простом, но отлично пошитом костюме для верховой езды, он казался совсем иным в вечернем наряде. Более того, он как бы излучал величие. В любой светской гостиной Англии он, безусловно, производил бы подобное впечатление, и не заметить его было бы просто немыслимо.

Канеда на миг замерла у двери, разглядывая хозяина, стоявшего спиной к камину, в котором уже плясал огонь. Взгляды их соприкоснулись, и у нее не хватило сил отвести глаз.

Почти с усилием она приблизилась к герцогу, и он сказал:

— Именно такой вы и должны были оказаться. Теперь я понял, что было неправильно.

— Неправильно? — спросила Канеда, прекрасно понимавшая, о чем идет речь.

— Ваш маскарадный костюм, — ответил герцог. — Эффектный, несомненно привлекающий глаз, но, позвольте заметить, совершенно излишний.

Канеда и сама так думала, но словно бы утратила дар речи… Ответа, готового и понятного, не было, и впервые она не смогла скрыть смущения.

Герцог взял бокал шампанского, ожидавший Канеду на боковом столике, и подал ей.

— Поскольку это первый наш совместный обед, — сказал он, — я считаю необходимым провозгласить тост, но мне все не удается подобрать нужные слова.

— Конечно, с истинными французами такое случается редко? — У нее еще хватило духу, чтобы сострить.

— Сегодня я кажусь скорее англичанином, — ответил герцог, — и посему пытаюсь быть скорее искренним, чем красноречивым.

— Мне приятно слышать, что вы считаете англичан искренними людьми.

— Мне бы хотелось поверить и в то, что они искренни и правдивы. — Герцог посмотрел прямо ей в глаза, но Канеда отвела взгляд.

Она чувствовала, что он исследует ее, Сгладывает в самую душу, пытается за лож-НЬ1М Фасадом найти скрытую истину.

— А у меня тост готов. — Канеда подняла бокал. Ей больше всего сейчас хотелось отвлечь его внимание. — За хозяина Луны. за то, чтобы не оскудевал его свет для тех, кто нуждается в нем.

— Неужели я, по-вашему, свечу людям? — едко осведомился герцог.

— Если это не так, значит, я хочу напомнить вам о ваших обязанностях.

Сделав глоток, она поставила бокал на столик.

— Как вы полагаете, Ариэль доволен ночлегом? — спросила она непринужденно.

— Неужели вы сомневаетесь в достоинствах моей конюшни?

— Снаружи она показалась мне великолепной, — согласилась Канеда.

— Завтра я покажу ее вам и внутри, — пообещал герцог. — Недавно я ввел у себя некоторые самые современные новшества, которые, надеюсь, произведут на вас соответствующее впечатление.

— Не могу и представить, что ваша конюшня окажется лучше нашей, англииской.

— Неужели ваш цирк, настолько состоятелен, что держит свои конюшни?

Канеда тотчас поняла свою оплошность; выдавая себя за странствующую с цирком актрису, она вспомнила фамильную конюшню в Лэнгстон-парке.

— Мне приходилось бывать в конюшнях, никак не связанных с цирком, — ответила она.

— А в каком отношении к вам состояли их владельцы? — поинтересовался герцог. Он сказал это по-французски, и фраза прозвучала не столь откровенно.

Тем не менее Канеда почувствовала досаду.

— Если вы вознамерились вести себя неучтиво, monsieur, — сказала она, — то позвольте уведомить: вы достигли своей цели!

Герцог взял обе ее руки в свои.

— Простите меня. Просто вы пробудили во мне чрезвычайный интерес. Кто вы? И зачем вы здесь? Я буду задавать оба эти вопроса, пока не узнаю правильные ответы.

— Но какая для вас разница, узнаете вы ответ или нет?

— Именно она и интригует меня.

— Сомневаюсь, однако теперь вам будет над чем подумать.

— Вы уже предоставили мне эту возможность, — сказал он. — И я добавлю еще кое-что к своим словам: вы не просто волнуете меня… я нахожу вас обворожительной!

С этими словами он вновь поднес ее руку к своим губам, и вновь их прикосновение пробудило в ней незнакомое чувство.

Она едва ли не с облегчением услышала приглашение на обед, и они снова перебрались в ту столовую, где им подавали завтрак.

• Предыдущая
• 17/30
• Следующая