Кровавая Роза - Монсиньи Жаклин - Страница 3

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая

Зефирина в задумчивости направилась в предоставленную ей каюту. Уже в коридоре были слышны вопли Коризанды.

Юная мать вихрем ворвалась в каюту. Эмилия и мадемуазель Плюш передавали друг другу младенца, пытаясь его успокоить.

– Soupons! Sauvage[7]! – каркал Гро Леон, не стесняясь высказывать свое мнение об этом избалованном ребенке.

– Она больна? – обеспокоенно спросила Зефирина, взяв девочку на руки.

– Ничего подобного, черт побери, мамзель Зефи, у нее есть характер, у маленькой чертовки, в точности как у вас в ее возрасте! – заявил гигант Ла Дусер – этот исполин, воспитавший княгиню Фарнелло, так и называл ее мамзель Зефи.

В объятиях матери Коризанда успокоилась.

– Она хорошо поела? – продолжала расспрашивать Зефирина.

– Об этом можете не беспокоиться, сударыня… Я в трюме подоила Розали, и наша маленькая княгиня все выпила, – заверила Эмилия.

«Коза Розали!»… Зефирина вздохнула. Из-за лихорадки ей пришлось прекратить кормление ребенка. Ее молоко стало опасным для девочки, и пришлось взять в кормилицы одну толстую мальтийку.

Молоко этой доброй женщины пошло на пользу Коризанде, но, к сожалению, Зефирина не смогла уговорить ее оставить остров. Тогда Ла Дусеру пришла в голову мысль взять козу. Он заявил: «Будь ты хоть распоследним дураком, совсем пропащим человеком, для тебя нет лучшего молока, чем козье. Я сам вырос на нем, и, пусть отвалятся рога у всех обманутых женами болванов, мамзель Зефи увидит результат своими глазами!»

Надеясь от всей души, что вскормленная козьим молоком маленькая княгиня не усвоит манеру выражения исполина, мадемуазель Плюш изготовила деревянный сосуд, горлышко которого было закрыто тканью, позволяющей молоку сочиться капля по капле. Коризанда быстро привыкла к нему и сосала с аппетитом.

– Да уж, сударыня, мне кажется, что наша дорогая малышка не ценит своих хрустальных слезок, столь мучительных для наших сердец, – всхлипнула Артемиза Плюш.

От малейшей качки почтенная дуэнья бледнела и зеленела.

С неподдельной нежностью Зефирина утешила ее как могла и посоветовала прилечь.

– Увы! Когда я стою, ноги подкашиваются, когда лежу, задираются кверху… Что за дьявольщина эта вода!.. – вздохнула несчастная Плюш.

Однако же она легла на кровать.

– Ваша светлость не голодны?

Эмилия устроила нечто вроде шкафчика для провизии в сундучке из-под одежды.

– Нет, благодарю…

У Зефирины не было аппетита.

– Вам нужно подкрепиться, малышка. Если хотите показать где раки зимуют этой скотине, этому болвану, этой заднице под номером пять!

Усевшись на сундук, Ла Дусер принялся надраивать до блеска свою шпагу.

Все еще держа на руках Коризанду, которая теперь мурлыкала от удовольствия, Зефирина в свою очередь прилегла на кровать под балдахином. С другой стороны, не шевелясь, словно Мертвая, лежала Артемиза Плюш. Все преданные слуги разместились в каюте своей хозяйки. «На море, как на море», – заявила Зефирина.

Было решено, что несравненная Плюш будет спать в центре единственной кровати между Эмилией (место возле стены) и Зефириной (рядом с ивовой колыбелью дочери).

Ла Дусер, этот старый великан, герой Мариньяна, возьмет подушку и воспользуется ковриком возле кровати. Пикколо, молодой оруженосец, либо ляжет на одеяле в коридоре, либо спустится на нижнюю палубу, где переночует с моряками в смешной висячей кровати, позаимствованной мессиром Христофором Колумбом у испанских индейцев. Матросские команды из цивилизованных стран приспособили гамак туземцев для отдыха на своих кораблях.

Испуганный Пикколо предпочел коридор этим сатанинским качелям.

Что же касается Гро Леона, то и для него, конечно, нашелся насест рядом с кроватью хозяйки: в данном случае его роль сыграли спицы перевёрнутого корсажа. Однако первую ночь галка предпочла провести снаружи. Недоверчивая птица спала вполглаза и, нахохлившись на вантах, бормотала:

– Saumon! Saumatre[8]!

С тех пор как Зефирина приехала на Мальту, из всех средств к существованию у нее остались лишь несколько драгоценностей, захваченных в последний момент. Она не могла больше платить жалованье своим людям.

Ни один из них не огорчил хозяйку упреками. А о том, чтобы оставить молодую вдову с ребенком, они даже и не помышляли.

Каждый чувствовал, что на него возложена священная миссия: в отсутствие князя Фарнелло защищать его жену и… всеми средствами пытаться вернуть маленького Луиджи, бесчестно похищенного, ибо в отношении самого Фульвио они не разделяли надежд Зефирины. Они видели объятый пламенем дворец, в котором исчез вслед за своим хозяином и верный Паоло.

Только одна из служанок, Карлотта, встретила на Мальте родственную душу в лице каменотеса. Ее сердце не устояло перед мольбами влюбленного. С благословения Зефирины счастливая Карлотта осталась на острове.

Как раз перед отплытием Зефирине удалось продать одно из своих колец, крупный сапфир в брильянтовой оправе большой ценности.

Это был подарок Фульвио, но Зефирине не хотелось быть в тягость великому магистру.

Выручив от продажи десять тысяч цехинов, Зефирина, успокоившись насчет ближайшего будущего, закрылась в своей каюте. Ла Дусер вышел подышать воздухом на палубу. Зефирина воспользовалась этим, чтобы снять корсаж, кринолин, баскины из негнущейся ткани, и осталась в одной лишь рубашке из тонкого полотна.

Пока Эмилия расчесывала ее пышные, несмотря на болезнь волосы, Зефирина наклонилась, чтобы поцеловать Коризанду.

Девочка была великолепна – забавна и своенравна, уже очень смышленая и живая. Волосы ее были того же рыжего оттенка, что и у матери. В который раз, лаская их, Зефирина подумала о Луиджи, о малыше, которого видела всего шесть дней его жизни… которого у нее украли по прошествии этих шести дней…

На затылке Коризанды пальцы Зефирины нащупали красное пятнышко в форме цветка, украшавшего ее нежную кожу. Словно предусмотрительная судьба избрала этот знак, чтобы отметить навсегда ее близнецов. У Луиджи было такое же пятнышко за ухом… КРОВАВАЯ РОЗА.

Впервые за долгое время Зефирина, стиснутая Плюш так, что нечем было дышать, спала очень хорошо.

Преследовавшие ее жуткие кошмары, в которых Фульвио исчезал в языках пламени, а ужасная тень доньи Гермины завладевала Луиджи, уступили место потрясающему видению:

Зефирина едет верхом по парку ломбардского дворца Фарнелло, вдыхая ароматы акантов и жасмина. Как гордая амазонка, она скачет бок о бок с Фульвио. Князь задает ей один из своих излюбленных научных вопросов, которые вызывали между ними долгие споры.

– Дорогая моя… Десять первых чисел обладают потрясающими свойствами, особенно число десять, или декада. Даже сама душа является числом, которое движется! Что скажет дорогая супруга по поводу этого принципа Пифагора?..

Зефирина отвечает:

– Пифагор? Я ничего больше не знаю, любовь моя… Представь, я стала идиоткой…

Она не испытывает ни малейшего огорчения, напротив, ее охватывает восторг.

– «Идиотка! Идиотка!», – хохочет она. Раздаются радостные крики: «Мама… Папа…»

Их догоняют двое прекрасных детей, лихо пустивших своих пони в галоп.

– Фульвио… Это Коризанда и Луиджи. Луиджи вернулся!..

Вскрикнув от счастья, Зефирина проснулась. Комната утопала в солнечных лучах. Мадемуазель Плюш была совершенно неспособна подняться с кровати.

Зефирина стала ухаживать за своей бедной дуэньей. Она смочила ей виски винным спиртом и пообещала спросить еще какое-нибудь средство у экипажа.

В своей корзинке щебетала в ожидании завтрака Коризанда. Вскоре с молоком Розали вернулся Ла Дусер. С большим удовольствием Зефирина сама покормила дочь. Затем тоже выпила молока, а Эмилия тем временем пошла за самой ценной на корабле жидкостью – пресной водой, которую и принесла в двух оловянных кувшинах.

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая