Любовь в облаках - Картленд Барбара - Страница 27

• Предыдущая
• 27/45
• Следующая

И в то же время она чувствовала себя беспомощной и одинокой в чужой стране. Ведь единственный близкий ей человек, которого она по-настоящему любила, — ее отец, находился сейчас за много тысяч миль от нее,

Горничная непалка предложила Чандре отдохнуть, пока она будет распаковывать вещи в соседней комнате.

Чандра очень обрадовалась этому, потому что многочасовое пребывание в седле по-прежнему давало о себе знать сильными болями в пояснице. Она забралась в постель и почти мгновенно заснула.

Внезапно ее сон прервался. Кто-то пытался говорить с ней. Чандра открыла глаза и увидела горничную, которая хотела объяснить ей, что ванна уже готова и пора одеваться к обеду.

Просыпаясь, Чандра испытала ощущение, что она вернулась домой после долгого путешествия, и больше всего на свете ей хотелось перевернуться на другой бок и продолжать спать.

Однако она понимала, что, какой бы усталой они ни была, она должна появиться на обеде и играть роль жены лорда Фроума.

Рядом с ее спальней была ванная. Такого современного удобства Чандра никак не ожидала найти в Непале. Интересно, подумала она, кому пришла в голову мысль устроить здесь такую прекрасную вещь, сэру Брайану Ходжсону или же резиденту, который пришел после него?

Впрочем, какая разница, кто был автором этой идеи. Как замечательно погрузиться в горячую воду, от которой исходил тонкий аромат лотоса, и чувствовать, как боль и усталость потихоньку уходят прочь.

Тем не менее, вытираясь полотенцем, она по-прежнему ощущала в теле усталость и надеялась, что ей удастся уйти пораньше и хорошенько выспаться перед тем, как они приступят к тому делу, ради которого сюда прибыли.

Она сгорала от нетерпения не только поскорее увидеть санскритские манускрипты и монастырь, в котором они хранились, но и доказать лорду Фроуму, что она действительно окажется полезной ему.

Она не могла отделаться от ощущения, что» потеряла лицо «, как говорили на Востоке, провалившись в сон от усталости прошлым вечером.

В то же время, сказала себе Чандра с гордостью, из-за нее не произошло никакой задержки, и она не доставила ему никаких дополнительных хлопот, хотя легко могла бы это сделать. Но они прибыли в Катманду, как он и рассчитывал.

В общем, констатировала Чандра, у лорда Фроума не было повода жаловаться на нее, хотя он явно предпочел бы, чтобы на ее месте оказался мужчина.

Приняв ванну, девушка прошла в спальню и увидела, что ее горничная аккуратно раскладывает на кресле платье, которое можно было надеть к ужину.

Только сейчас, взглянув на платье, Чандра вспомнила, что забыла попросить горничную погладить его.

С того времени, как она сошла с парохода в гавани Бомбея, это платье ни разу не извлекалось из чемодана. Оно было все в складках и выглядело еще более поношенным, чем раньше.

Чандра объяснила горничной, что от нес требовалось, и девушка, улыбаясь, выскользнула из комнаты с платьем, перекинутым через руку.

Накинув на себя простой шерстяной халат, с распущенными влажными волосами, Чандра подошла к окну. Она была не в силах противостоять желанию еще раз посмотреть на город.

Теперь пики Гималаев были окутаны облаками, и Чандре стало ясно, что ей придется ждать рассвета, чтобы снова увидеть их во всем величии.

В дверь постучали, и, подумав, что горничная справилась с утюжкой слишком уж быстро, Чандра тем не менее механически произнесла:

— Войдите!

В следующий момент ей пришлось удивиться. Оказалось, что в спальне, помимо двери из коридора, была еще дверь, которая вела в соседнюю спальню. Она обратила на нее внимание лишь теперь, после прихода лорда Фроума.

Он уже успел переодеться в вечерний костюм, совершенно отличавшийся от одежды, в которой Чандра привыкла его видеть во время перехода.

Теперь, в накрахмаленной белоснежной манишке и фраке, на котором поблескивали награды, он производил неотразимое впечатление.

Девушка была удивлена, увидев его в своей спальне, и когда повернулась к нему, в ее глазах застыл безмолвный вопрос.

Он огляделся, явно желая удостовериться в том, что, кроме них, в спальне больше никого нет, и сказал:

— Я подумал, что мне следует предупредить вас еще до того, как вы спуститесь к обеду, что полковник Уайли задал мне вопрос относительно даты нашей свадьбы.

По манере, в которой он говорил, было очевидно, что необходимость отвечать на вопросы посла вызвала у него крайнее раздражение.

— Я сказал ему, — продолжил лорд Фроум, — что бракосочетание имело место перед самым моим отъездом из Англии и что поэтому у меня не было времени информировать всех моих родственников или вице-короля. Еще я сказал ему, что был бы благодарен, если бы он не упоминал об этом в своих письмах. Он обещал не делать этого.

Он ждал ее ответа, и Чандра произнесла:

— Я… запомню то, что вы… сказали.

Лорд Фроум повернулся, собираясь уходить, а затем остановился на пороге двери, которая соединяла их комнаты, и проговорил:

— Сегодня в нашу честь устраивают прием. В таких случаях непальцы надевают очень красочные наряды с большим количеством драгоценных украшений. Я бы попросил вас надеть ваше лучшее платье.

Тон его слов был обыденным, словно это его совершенно не интересовало, и внезапно Чандра почувствовала, как в ней вскипает гнев.

Дело было не только в том, как он это сказал, но и еще потому, что чисто по-женски ей стало обидно за себя. Она представила, как жалко будет выглядеть не только на фоне непальцев, но и рядом с мужчиной, который для всех был ее мужем.

— Мое лучшее платье! — повторила она. — Как можно ожидать, милорд, от нищей дочери человека, который всю жизнь только и делает, что переводит древние рукописи, что она в состоянии позволить себе купить новое платье, пусть даже не модное и не роскошное?

Ее слова звучали агрессивно. Заметив удивление и растерянность в глазах лорда Фроума, она продолжала, слегка повысив голос:

— Вам никогда не приходило в голову, что мой отец, которого вы считаете лучшим специалистом по санскриту, перебивается с хлеба на воду, существуя на те жалкие крохи, получаемые за переводы рукописей, которые вы так высоко цените?

С того момента, как она встретила в Индии лорда Фроума, ей постоянно приходилось сдерживать себя, вести себя скромно, следить за каждым словом и делать вид, будто она не замечает его грубости. В ней накапливалось напряжение, которое грозило прорваться наружу, и вот теперь это произошло. Чандра отбросила всякую осторожность.

— Очевидно, сейчас, когда я уже в Непале, я должна сказать вашей светлости правду. Я отправилась в это путешествие только потому, что единственный способ, каким я могла спасти жизнь своего отца, заключался в том, чтобы оставить деньги, которые вы дали ему, и отправить его на зиму на юг Франции.

Теперь уже по всему было видно, что лорд Фроум был совершенно изумлен ее напором, однако Чандра не успокаивалась:

— Его здоровье так пошатнулось не только потому, что смерть мамы отразилась на его сердце, но и потому, что он питался бог знает чем! Ни один человек не похвастал бы своим здоровьем, если бы ему довелось жить так, как жили мы последние полгода. Кроме яиц и овощей, которые мы выращивали на своем огороде, у нас не было почти ничего.

Она глубоко вздохнула.

— Мы не всегда могли позволить себе хлеб, не говоря уже о мясе, потому что не могли расплатиться с лавочниками, и в тот день, когда вы приехали к моему отцу, я думала о том, что еще осталось у нас в доме на продажу, чтобы выручить хоть несколько пенсов на хлеб. Я не знала, как… нам… жить дальше.

Ее голос прервался на последнем слове. Она повернулась к окну и горько произнесла:

— Я сойду к обеду в платье, которое сшили для моей мамы восемь лет назад и перекроили на меня после ее смерти. Я носила его три года. Оно потрепанное и старое, и вид у него жалкий!

Сделав небольшую паузу, девушка с вызовом добавила:

• Предыдущая
• 27/45
• Следующая