На парусах мечты - Картленд Барбара - Страница 15

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая

Он вопросительно улыбнулся и насмешливо сказал:

— Польщен твоими заверениями, Джианетта, только не знаю, насколько они искренни.

— Я люблю тебя, Марк. До той ночи, когда ты в последний раз был у меня, я не представляла, как сильно я тебя люблю. Из-за тебя я приняла поистине героическое решение.

— Какое же? — поинтересовался он. Его удивил ее серьезный тон.

— Я решила покинуть Неаполь.

— Я этого никак не ожидал.

— Жениться ты на мне не хочешь, — сказала княгиня, — а в сравнении с тобой все остальные здешние мужчины кажутся мне скучными и бесхарактерными. Они только способны нагонять скуку!

— Сожалею, что я оказался причиной твоего разочарования в них, — сказал Марк, но в глазах его засветился насмешливый огонек.

— Я вижу, что ты мне не веришь, но это правда! — В голосе княгини сквозила истинная страсть. — Ты — изумительный любовник, после тебя все мужчины мне представляются ничтожествами. Поэтому я не могу оставаться здесь.

— Ты просто «жаждешь новых мест и дел», — процитировал Марк, совершенно не растроганный ее признаниями.

Джианетта согласно кивнула, и серьги мелодично зазвенели в наступившей напряженной тишине.

— Думаю поехать в Париж, — наконец произнесла она. Сознавая, какой вызывающий смысл прозвучал в ее словах, княгиня бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц, чтобы увидеть его реакцию.

— Прекрасная мысль! — ничуть не удивился ее выбору Марк. — Когда Наполеон устанет от войны, то создаст свой двор. Нечего сомневаться, что и в этом царстве прекрасных женщин ты будешь блистать.

— Я тоже так подумала, — сказала княгиня с легким вздохом. — Мне нелегко было принять это решение, но ты разбил мое сердце, отказавшись жениться на мне.

— Следовательно, я должен отвечать за все, что бы ни случилось с тобой, ты это имеешь в виду, Джианетта?

Он выглядел невозмутимым и взял бокал с шампанским, который подал ему слуга.

— Да, ты виноват, Марк, — сказала княгиня. — Буду ли я искать мужчину, похожего на тебя, в Париже, Вене или в Москве, мне никогда не найти моряка, который покорит мое сердце, как это сделал ты.

Они обедали в будуаре при свете свечей.

Марк Стэнтон был тронут любовью, если этим словом можно было назвать то чувство, что он читал в глазах княгини.

Когда обед подошел к концу и прислуга покинула комнату, Марк откинулся на спинку стула, взял рюмку коньяка и, любуясь игрой света в хрустале, спросил:

— Что за важный секрет ты хотела мне сообщить, Джианетта?

Княгиня оглянулась, чтобы убедиться, что дверь плотно закрыта, и тихо сказала:

— Вчера вечером я обедала у французского посланника. Он вопросительно поднял брови, но ничего не сказал.

— Обед проходил в узком кругу, — продолжила княгиня, — и посланник открыто говорил о последних событиях.

— Ты намекаешь, что ему известно о твоих политических симпатиях? — уточнил Марк, не удержавшись от сарказма.

В глазах княгини вспыхнул огонек, но она тотчас потупила взор.

— Несколько раз… я оказывала ему определенные услуги. Марк отпил глоток коньяка и не стал уточнять, какие именно.

— Посланник рассказал нам об истинных целях Наполеона в Средиземном море.

Марк молча наблюдал за княгиней, не торопя ее и не задавая вопросов.

— Он намерен захватить Египет! Нечто подобное Марк подозревал, но услышать подтверждение своим догадкам было для него ударом.

— В его планы в конечном счете, — продолжала княгиня, — входит завоевание Индии.

У Марка перехватило дыхание. Да, замыслы у этого молодого корсиканца были смелые и честолюбивые, но, судя по тому, чего он уже достиг, вполне выполнимые.

— Французские агенты, — почти шепотом сказала княгиня, понимая, что выдает важные политические секреты, — уже подготавливают почву для восстания против англичан на Индустане.

— Сколько солдат у Бонапарта в Тулоне? — не удержался он от вопроса.

Минуту помолчав, словно размышляя, стоит ли доверять Марку военную тайну, княгиня ответила:

— Говорят, что около восьмидесяти тысяч!

Марк был потрясен, однако сохранил спокойное выражение на лице.

— Что ж, благодарю, — сказал он невозмутимо.

— И это все? Больше ты ничего не хочешь мне сказать? — Джианетте не удалось скрыть свое разочарование.

— Красноречивее выказать тебе свою благодарность я смогу, если мы будем ближе.

— Именно этого я и хочу!

Княгиня поспешно встала из-за стола.

Они прошли в спальню. В комнате, освещенной лишь несколькими свечами, стоял таинственный полумрак, а воздух был наполнен особым ароматом хозяйки.

Джианетта приблизилась к нему. Он осторожно вынул из ее ушей серьги, затем снял редкое по красоте ожерелье.

Порывисто обняв ее, Марк впился губами в ее жаждущий поцелуев рот.

Огонь, всегда сопутствующий их близости, разгорелся в бушующее пламя.

Жар страсти, обжигающий и всепоглощающий, то нарастал, то затухал, доводя их любовные утехи то до неистовства, то до тихих ласк по мере того, как темнота ночи отступала перед рассветом, пока первые лучи солнца не позолотили туманную даль моря.

Наконец, дойдя до полного изнеможения, любовники уснули.

Проснувшись, Марк Стэнтон обнаружил, что время уже давно перевалило за тот час, когда он обычно уходил от княгини. Сегодня он нарушил правило возвращаться к себе по еще спящему городу.

С минуту он лежал, глядя на мирно спавшую рядом с ним Джианетту.

Во сне она была еще красивее: блестящие черные волосы разметались по белому шелку подушек, волной спадая на обнаженные плечи; длинные ресницы покоились над слегка порозовевшими щеками.

Глядя на нее, Марк пытался найти ответ на вопрос, почему считал невозможным дать ей любовь, которую она хотела получить от него.

Ее ласки пробуждали в нем страсть, но не только физическая близость привлекала его к ней. Джианетта была умна, хорошо образованна, и потому они быстро нашли общие интересы.

Однако Марк понимал, что ему недостаточно было того, что она ему предлагала.

Страсть могла со временем пройти, а от женщины, которую он когда-нибудь возьмет в жены, ему требовалась не одна страсть.

Внезапно ему пришло в голову, что он хочет именно той любви, которую недавно описывал Корделии.

С той ночи, когда они сидели в беседке, он часто задумывался над тем, как мог отважиться говорить с ней о любви, объяснять это чувство словами, которые до этого никогда не приходили ему на ум.

Эти слова, объяснявшие ее чувства и страхи, словно диктовались ему свыше, и, произнося их, Марк сознавал, что говорил правильные и нужные вещи, чувствовал, что мог помочь ей.

Все им сказанное, казалось, давно дремало в тайниках его души, а он этого и не понимал.

Вообще-то Марк Стэнтон и не привык говорить о чувствах. Он был всегда человеком действия.

Ему было всего двадцать лет, когда, повинуясь жизненным обстоятельствам, Марк оказался на борту торгового судна, направлявшегося в Вест-Индию.

За время плавания он многое узнал о жизни, доселе ему неведомой.

Его привели в ужас обращение с командой корабля, трудности и лишения, выпадавшие на долю простых матросов и морских офицеров.

Марк увидел воочию, что корабль в открытом море частенько превращался в ад не только для команды, но и для пассажиров, и дал себе слово, что, когда придет время ему стать капитаном, он будет обращаться с матросами как с людьми, а не как с животными.

Первое дальнее плавание в Вест-Индию породило в нем страстное желание управлять судном. Благодаря энтузиазму, настойчивости и немалым способностям его желание сбылось на удивление быстро, и через несколько лет Марк Стэнтон уже командовал кораблем, стоя на капитанском мостике.

Его отец не был богат, как большинство родственников, и Марку пришлось зарабатывать деньги самому. В те времена приличные деньги можно было получить, промышляя на Средиземном море.

Христиане, враждовавшие с неверными, плавали по морю, грабя корабли неверных. Команда христианского корабля получала долю захваченного груза, а капитану платили комиссионные от продажи каждого раба, доставленного живым на Мальту.

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая