Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом - Найми Михаил - Страница 37

Неподвижное движенье — вот это парадокс! Но таково движение миров в едином Боге.

И коль хотите знать, как могут вещи неравные быть схожи меж собой, взгляните вы на пальцы рук своих.

Случай — забава мудрых. Глупые же сами являются игрушкой случая.

И жалобы свои всегда гоните вы прочь, поскольку сетовать на что-то — лишь наказаньем сделать для себя то положение. Страдать же от него — то наказание нести. Поняв ту ситуацию, вы с нею друзьями станете, и долго службу она вам будет верную нести.

И часто так бывает, что в оленя охотник целится, но промахнется и зайца убивает, о котором он ничего до этого не знал. Охотник мудрый скажет: «Значит, заяц моей мишенью был, в него я целил, а вовсе не в оленя, и получил я, что хотел».

Точнее цельтесь, и любой вам результат желанным будет.

Все, что приходит к вам — все это ваше. А все, что задержалось по пути, и к вам никак придти не может — все то не стоит ожиданья. И пусть оно само вас подождет.

И знайте: никогда не промахнетесь, коль то, во что вы целитесь, копье само на вас направило.

Пропущенная цель — всегда достигнутая цель. Пусть сердце ваше не слышит жалоб Разочарованья.

Ведь Разочарованье — это коршун, что в сердце вялом выращен и вскормлен он падалью несбывшихся надежд.

Надежда, что сбылась — родник других надежд. Остерегайтесь свое сердце Надежде отдавать, коль не хотите на могиле сердца вы слезы проливать.

Одна икринка из сотни станет рыбой. Но, однако, все остальные девяносто девять не пропадают зря. Щедра Природа и неразборчива она. И вы должны быть щедры и неразборчивы, бросая в сердца людские семена своих идей и чувств.

Не ищете вы награды за свой труд, каким бы- ни был он. Сам труд — награда тому, кто потрудиться любит.

Не забывайте Слово Творящее и Совершенства Равновесье. Достигнув Равновесья Совершенства, придя к нему чрез Понимание Святое, себя самих вы превзойдете, и руки ваши станут руками Бога.

И пусть покой и безмятежность Ночи пребудут в вас, пока не растворите их в безмятежности вы и покое Святого Пониманья.

Так учил я Ноя.

Так учу я вас.

Приближался День Ковчега. С тех пор, как Мастер вернулся из Бетарской темницы, Шамадам ходил мрачнее тучи, стараясь ни с кем не встречаться. Но в преддверии праздника он стал заметно оживленнее и самолично руководил подготовкой к нему, не пропуская ни одной детали.

Так же, как и Лень виноградной лозы, День Ковчега растягивался на целую неделю. Проведение торжеств и в этом случае сопровождалось оживленной торговлей всем, чем только можно.

По традиции, в День Ковчега монахи забивали молодого бычка и приносили его в жертву. Затем они разводили костер и от него зажигали лампаду на алтаре вместо прошлогодней. Проводил ритуалы Старейшина. Прихожане помогали монахам, а в конце каждый зажигал свечку от новой лампады. Потом свечки гасили и бережно хранили как оберег. В конце всех церемоний Старейшина обычно произносил торжественную речь.

Люди, приходившие на праздник в Ковчег, как и в День виноградной лозы, редко не приносили с собой подарков. Большинство приводило бычков, барашков и козлят, якобы для того, чтобы принести их в жертву вместе с бычком Ковчега, но в действительности — чтобы присоединить к монастырскому стаду.

Новую лампаду по традиции дарил какой-нибудь принц или богатый купец, ведущий торговлю в окрестностях Молочных гор. И поскольку вручить такой дар монастырю считалось великой честью и привилегией, и претендентов всегда было много, то в конце праздника проводилась лотерея, и выбирался тот, кто будет дарителем на следующий год. Правители и торговцы состязались между собой, проявляя неимоверный пыл и стараясь, чтобы их лампада была лучшей, чтобы она затмила красотой и богатством все предыдущие.

В прошлом году жребий вытянул принц Бетара. Всем очень хотелось увидеть новое сокровище, ведь принц славился щедростью и большой любовью к Ковчегу.

Накануне праздника Шамадам позвал всех, и Мастера в том числе, в свою келью и произнес речь, обращаясь преимущественно к Мастеру.

Шамадам: Завтра святой день, и нам надлежит вести себя достойно этой святости.

В прошлом мы ссорились, но теперь давайте оставим все наши разногласия и распри. Ковчегу не следует замедлять свой быстрый темп или усмирять пыл, или, не дай Бог, совсем остановиться.

Я — Старейшина Ковчега. Мне выпала нелегкая обязанность быть управляющим. И, кроме того, на меня же возложено и право определять порядки. Обязанности и права были переданы мне по наследству, так же, как в свое время они будут переданы одному из вас, когда я умру. Как я терпеливо ждал своего часа, так подождите и вы.

Если я был несправедлив по отношению к Мирдаду, пусть он простит мою неправоту.

МИРДАД: Не Мирдада, а Шамадама ты обидел глубоко.

Шамадам: Разве Шамадам не волен обидеть Шамадама?

МИРДАД: Обидеть волен? Сколь несовместимы оба слова! Ведь себя обидеть — значит стать рабом обиды. А нанести обиду другому — значит стать рабом раба. Да, тяжек груз обиды.

Шамадам: Если я хочу быть обиженным, тебе что за дело?

МИРДАД: Разве скажет зуб болящий всему рту — до моей боли что тебе за дело, коль я хочу испытывать ее?

Шамадам: Ах, оставь меня в покое. Обрати свой ненасытный взгляд на кого-нибудь другого, а меня не нужно бичевать твоим умным языком. Позволь мне дожить мои дни так, как я жил сих пор, и трудиться так, как я привык. Иди и строй свой ковчег где-нибудь в другом месте, но этот пусть остается таким, каков есть. Мир огромен, нам обоим в нем хватит места, твоему ковчегу и моему. Завтра мой день. Держитесь в стороне и дайте мне сделать то, что я должен, потому что я не потерплю ничьего вмешательства

Берегитесь. Месть Шамадама страшна, как Божественная кара. Берегитесь. Берегитесь.

Когда мы вышли из кельи Шамадама, Мастер покачал головой и мягко сказал:

— Сердце Шамадама все ж остается сердцем Шамадама.

На следующий день, к великому восторгу Шамадама, все прошло гладко, с соблюдением всех формальностей и без каких-либо неприятных сюрпризов. Но вот наступил момент, когда нужно было принести в дар новую лампаду и зажечь ее.

Сквозь плотно стоящую толпу богомольцев, с трудом прокладывая себе путь, к алтарю приближался высокий, статный человек, одетый во все белое. Толпа всколыхнулась, все переговаривались и спрашивали друг у друга, кто это. Говорили, что он — посланник принца Бетара, принесший новую лампаду. Всем не терпелось увидеть новое сокровище.

Шамадам низко поклонился посланнику, полагая, как и все остальные, что тот принес бесценный дар Ковчегу. Но человек в белом что-то тихо сказал Шамадаму, затем достал из кармана лист пергамента и обратился ко всем присутствующим. Он объяснил, что у него послание от принца Бетара, которое он уполномочен передать всем нам, и начал читать.

«От прежнего принца Бетара всем жителям Молочных гор, пришедшим на праздник Ковчега, с миром и братской любовью.

Вы все являлись свидетелями моей страстной приверженности Ковчегу. И, поскольку мне выпала честь подарить монастырю лампаду в нынешнем году, я не пожалел ни денег, ни сил, чтобы дар мой был достоин Ковчега. Мои старания были вознаграждены, ведь лампада, на которую я потратил значительную часть своей казны, над которой работали мои лучшие мастера, получилась воистину изумительной. Так думал я до некоторого времени. Но я заблуждался.

Бог смилостивился надо мною и даровал мне прозрение, и я увидел, как непритязательно и скудно на самом деле сие творение, которое я почитал сокровищем и которое, будучи выставлено на показ, обнаружило бы перед всеми мою презренную бедность. Он ниспослал мне встречу с лампадой ослепительной и неугасимой, лампадой непревзойденной красоты, которая никогда не померкнет. Узрев ту лампаду, я устыдился своих мыслей о том, что моя собственная лампада имеет какую-то ценность и повелел уничтожит ее.