Неподдельная любовь - Картленд Барбара - Страница 30

• Предыдущая
• 30/31
• Следующая

Врач не стал дожидаться ответа, а поспешил к двери, всем своим видом показывая, что он очень занятой человек.

Оставшись одна, Лила стала думать о маркизе: увидит ли она его еще хоть когда-нибудь? Ей хотелось спросить няню, дома ли маркиз, но было неловко выказывать слишком большой интерес к нему.

Однако даже если маркиз и был дома, то наверняка принимал у себя своих именитых друзей… Скорее всего он и думать забыл о непрошеной гостье, которая, к тому же так сильно его рассердила.

«Почему у меня не хватило воли с самого начала отказаться слушать мистера Нийстеда?» – в отчаянии укоряла она себя.

Но вместе с тем Лила понимала, что тогда она вообще не встретилась бы с маркизом.

Пусть он сердится на нее, пусть даже ей придется покинуть его дом, так с ним и не увидевшись, она все равно будет благодарить судьбу за то, что узнала его. И никогда не забудет, как он поцеловал ее в щеку.

В тот миг Лила сама не понимала, почему ощутила его поцелуй с такой остротой, но теперь она знала, причиной тому была любовь.

Любовь, подобная солнцу и звездам, возвышенной красоте Гааги и портрета Вермера…

Любовь всеохватная, невыразимая никакими словами.

Это чувство заставляло ее с благоговением думать о маркизе, который казался ей человеком необычайным. А его недоверие стало для» нее изгнанием из рая: точно так же когда-то был изгнан архангел Люцифер. И подобно этому падшему ангелу, она попала прямо в ад.

«Я люблю его, люблю…» – повторяла она чуть ли не в тысячный раз. И каждый раз на глаза наворачивались слезы.

В эту минуту в дверь постучали.

Лила даже не успела ответить – дверь открылась и кто-то вошел.

Решив, что это кто-нибудь из прислуги, Лила отвернулась и стала вытирать глаза – как обычно, она не хотела, чтобы видели ее слезы.

Вошедший приблизился к кровати.

Лила повернула голову и тихо ахнула: это был маркиз!

– Сэр Уильям сказал, что теперь вас уже можно навещать, – сказал он. – Вот я к вам и пришел.

Лилу так потрясло его неожиданное появление, вызвавшее в ней чувство огромной радости, что она лишилась дара речи. Ее голубые глаза блестели – теперь уже не только от слез, но и от счастья видеть его.

Маркиз показался ей еще более великолепным, чем прежде.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом маркиз присел на край кровати.

– Мне очень жаль, что с вами случилось такое, – сказал он.

– Вы все еще сердитесь… на меня? – прошептала Лила.

Для нее этот вопрос имел такую весомость, что она даже не обратила внимания на его сочувствие. Ей жизненно необходимо было знать ответ.

Он взял ее за руку, и его прикосновение снова вызвало в ней трепет.

– Вы должны меня простить, – повинился он. – Мне очень стыдно за то, что я кричал на вас, и за свои слова.

– Я… все время жалею, – все так же тихо промолвила Лила, – что… стала слушать… мистера Нийстеда, но… тогда я не встретилась бы… с вами.

Маркиз инстинктивно сжал ее пальцы.

– Может быть, вы рады, что все-таки его послушали?

– Очень… очень рада!

Лила посмотрела ему в глаза и поняла – больше слова им не нужны. Между ними произошло нечто особенное, и всю комнату словно озарил свет.

– Вы не чувствуете боли? – Маркиз с видимым усилием прервал молчание.

При этом он смотрел на ссадину у нее на виске и окружавший ее темный синяк: сэр Уильям не рекомендовал перевязки, уверяя, что так заживление пойдет быстрее.

– Это… не очень… уродливо? – спросила Лила.

– Вы прекрасны, – ответил маркиз. – Вы так прекрасны, Лила! И мне невыносимо знать, что вам больно, что вы были ранены. Я не хочу, чтобы с вами случались неприятности или беды! Я не хочу, чтобы вам было страшно!

Наверное, он имеет в виду, что ей предстоит скрываться и скоро она должна будет покинуть его дом.

Она на секунду сжала его пальцы в ответ и отвела взгляд.

– Я… понимаю, – выдавила она из себя, – наше с няней присутствие… вам мешает. Как только мне разрешат вставать… мы… сразу же уедем.

– И куда вы уедете?

Маркиз увидел в ее глазах все тот же, прежний, страх.

Ей не было нужды говорить, что раньше или позже придется вернуться к отчиму.

Губы ее дрожали, но она старалась приободриться, чтобы голос звучал оптимистичнее.

– Я… что-нибудь найду. Я… не хочу быть… вам обузой!

– Неужели вы думаете, что я отпущу вас, не позаботившись о вашей безопасности? – покачал головой маркиз. – Для меня весьма существенно, чтобы никто никогда не мог причинить вам боль или внушить тревогу!

В его голосе звучали такие ноты, что у Лилы запело сердце и отогрелась душа.

– Думаю… у меня все будет… хорошо.

– Я хочу задать вам один вопрос, – произнес маркиз совершенно иным тоном, – а вы, Лила, должны дать слово, что скажете мне правду.

Ей показалось, будто он снова усомнился в ее чистосердечности, и она поспешно сказала:

– Я обещаю… говорить вам… только правду! Я больше никогда… никогда не буду вам лгать!

Опасаясь, что он может ей не поверить, она с горячностью прибавила:

– Клянусь вам, я никогда… не лгу! Я говорила, что картина принадлежит кисти Вермера только потому… что хотела спасти тетю Эдит. Простите меня… пожалуйста, ну, пожалуйста, простите меня!

Казалось, она вкладывает в свою мольбу всю душу.

А потом маркиз приблизился к ней настолько, что она ощутила его дыхание на своем лбу.

– Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос, – повторил он глубоким голосом. – Скажите мне честно, Лила, как вы ко мне относитесь.

– Вы… вы необыкновенный! Невозможно представить себе большей доброты и… понимания…

– Забудьте это, – прервал ее маркиз. – Меня интересует только, как вы ко мне относитесь.

– Что я могу сказать? – растерялась Лила. – Только…

Она замолчала.

– Я прошу вас закончить эту фразу, – очень тихо произнес маркиз.

– Нет… Я… не могу сказать такое!

– Почему?

– Потому что вам это… неинтересно… и… вы просто надо мной посмеетесь!

– Я никогда не стану над вами смеяться!

Я ни разу не иронизировал над вашими словами! – возразил он. – Скажите правду, как обещали.

Она заглянула ему в глаза, которые были так удивительно близко, и, словно подчиняясь чьей-то воле, едва слышно прошептала:

– Я… я вас люблю!

– Как и я – вас! – эхом отозвался маркиз.

А в следующую секунду их губы соприкоснулись, и Лиле, как и в прошлый раз, показалось, будто по всему телу разлился звездный свет.

Поначалу поцелуй маркиза был очень нежный и бережный, словно она была бесконечно дорогим и хрупким созданием, а он боялся испугать или оттолкнуть ее…

Ее губы показались ему сладкими и невинными и в то же время пьяняще женственными.

А потом он ощутил охвативший ее экстаз – и его поцелуй стал более настойчивым и властным.

Он осторожно уложил ее на подушки и целовал до тех пор, пока оба не начали задыхаться от страсти.

Он поднял голову.

– Люблю!.. Люблю!.. – снова и снова повторяла Лила.

Не услышав ответного признания, она тревожно спросила:

– Вы… вы действительно сказали, что… любите меня? Вы… не сердитесь?

– Я тебя обожаю! А рассердился потому, что не мог поверить, будто ты способна совершить нечто дурное, что могло бы причинить мне боль.

– Ты… меня простишь?

– Мне нечего тебе прощать, – ответил он. – Разумеется, при условии, что ты загладишь свою вину. А сделать это ты можешь только одним способом.

– Как?

– Выйти за меня замуж, и как можно скорее! – счастливо засмеялся он. – Дело в том, дорогая, что я не могу без тебя жить!

Ее лицо словно преобразилось. Сияющими от счастья глазами она смотрела в глаза любимого.

– Ты… ты действительно хочешь… чтобы я стала… твоей женой?

– Мне казалось, я возненавидел всех женщин. Я решил, что не буду жениться еще очень долго, – признался маркиз. – Но теперь я не хочу ждать ни дня! Мы поженимся, как только я получу специальное разрешение.

• Предыдущая
• 30/31
• Следующая