Путь к океану - Нартова Татьяна - Страница 76

— Откуда ты знаешь?

— Да уж в свое время пришлось наобщаться с этим зеленоволосым типом. Он очень умен, хитер, а главное, беспощаден. И стоит ему завладеть подобным антиквариатом, как все твое подземное царство утонет в крови, — только тут я вспомнила о ранении Рика, — Как твое плечо? Насколько я понимаю, плохой регенерацией не страдаете, но все же стоит хотя бы промыть порез.

— Пустяки, — отмахнулся Эвирикус, — Только рубашку жалко. Вчера купил, а сегодня можно уже выкидывать. Так на защиту всяких мелких леквер и остальных безмозглых одежды не наберешься. Срастить-то я могу края, но вот пятно, скорее всего, вывести не удастся.

— Может, я попробую? Ну, останутся следы, в крайнем случае закрою их вышивкой. Но думаю, здесь и обычным мылом справиться можно.

— Вряд ли. Это у людей кровь, что вода. Они ее и не ценят вовсе. А кровь реннов и въедливей и дороже. Так что, Лида, ты мне теперь должна кучу денег.

— Денег? Отлично, я слышу что-то родное! — странно, но мое настроение, и правда, приподнялось, стоило услышать такие привычные слова, как "кровь" и "деньги". Я так отвыкла от своего мира, почти забыв значение подобных выражений, — У вас есть деньги?

— Да. Это только лекверы могут обходиться без них. Но там совсем другое дело: сотни Творцов, готовых в любой момент вырастить прямо перед тобой куст, усыпанный ягодами, одной силой воли поймать воз рыбы или сделать штаны из парочки завихрений воздуха. Чем меньше мы можем, тем богаче нам надо быть, тем сложнее становятся отношения между нами, в том числе экономические.

— А что ты там говорил насчет огонька за упокой? — теперь явно настала моя очередь допрашивать ренна. Тот и не сопротивлялся. Все-таки у него явные проблемы с самоконтролем: то орет, как ненормальный, а то вдруг начинает с самым спокойным видом рассказывать о нравах своей страны. Наверное, его тоже в детстве часто роняли, как и Герва.

— Ну, если кто-то у нас умирает, мы ловим свет либо луны, либо солнца или звезд и приносим в наши пещеры. Конечно, этот сгусток будет совершенно не отличим, на первый взгляд, от сотен остальных, но стоит присмотреться, и можно найти тот единственный, что зажгли в память о ком-то.

— Сколько у тебя подобных светлячков? — не удержалась я от вопроса, машинально перебирая светлые волосы Силии. Надеюсь, паршивка не просто притворяется, а действительно спит. Не хотелось бы, чтобы она случала наш разговор. Удивительно, но сидя на захламленной кухне спустя всего пару часов после того, как меня едва не убили, а мою лучшую подругу не украли, я чувствовала себя почти счастливой. Злость постепенно испарилась, оставив лишь легкий налет недоверия, который я и пыталась рассеять этой беседой.

Кажется, последний вопрос достал не только до сознания мужчины, но и до чего-то совсем уж сокровенного. Он моментально погрустнел, отворачиваясь к окну. Я заметила, как за стеклом кружатся несколько огней, будто исполняя лишь им известный танец. Теперь я относилась к ним совсем иначе, чем прежде. Это были не просто "лампочки", а самые настоящие свечи в храме. Так и хотелось выйти на улицу, стать на колени и, толи молиться, толи просто помолчать.

На спине по-прежнему висел меч, плечи все также прикрывал плащ, а на руке болтался медный браслет. И больше всего на свете я желала, чтобы меч наконец посмотрел на меня разноцветными глазами, поставил бы передо мной поднос со своими фирменными пирожками. Или просто засмеялся. Чтобы плащ обнял за плечи, оберегая от своего мира, от этих пещер, от тяжести на окоченевшем от тревог сердце. Чтобы браслет ляпнул что-нибудь невпопад, взмахивая своими полупрозрачными крыльями.

Чтобы они были рядом…

— Всего один, — неожиданно ответил Рик. Я едва подавила первый порыв подпрыгнуть. Слишком уж задумалась, совершенно позабыв о сидящем рядом ренне, — Мать. Не смог ее уберечь в свое время. Как-то все вышло глупо и нелепо.

— Так всегда обычно и выходит, — вздохнула я, — И ты можешь найти тот огонек?

— Конечно. В том-то все и дело, Лида. Стоит нам немного ослабить эту связь, начать забывать тех, ради кого зажжешь подобный светлячок, и постепенно он потеряется, и твоя душа больше не откликнется на его призыв. А потом, со временем, это сгусток может просто-напросто погаснуть. И тогда мы все сделаем еще один шаг в темноту. Пока там, наверху, горят эти светлячки, ты сам продолжаешь жить.

— Понимаю, — кивнула я, — Но и смотреть на эти светлячки больно, не правда ли?

— Больно. Можно совершенно ослепнуть. Но ведь они не для красоты созданы, а чтобы освещать все остальное.

— А огонек твоей матери, он из какого света сделан? — все еще косясь на окно, уточнила я. Вдруг и мне удастся среди этой кучи живых, суетящихся созданий увидеть какой-то особенный и необыкновенный.

— Из света той звезды, что последняя уходит с небосклона. Ее еще утренней называют. Она просто обожала эту звезду, утверждала, что ее даже в ее честь назвали. А мне иногда кажется, что все наоборот вышло. Но это не так уж важно. Ладно, ты как хочешь, а я спать. У меня от ночи, проведенной в кресле, все болит.

Эвирикус попытался поднялся и тут же охнул от боли. Силия во сне шевельнулась и открыла глаза:

— Привет, Рик. О, они тебя задели? Какой ужас! Иктая, чего же ты сидишь, надо заняться его плечом!

— Успокойся, больше ваша конспирация не понадобится, — усмехнулся тот, отмахиваясь от суетящейся вокруг него леквер, — Лида мне почти во всем призналась. Ай, да осторожнее ты!

— Извини. Ох, Светлейший! — Силия, наконец, стянула с пострадавшего рубашку, и на меня помимо воли накатила тошнота. Кроме громадного разреза до самой кости, едва начавшего затягиваться, мне удалось насчитать еще с десяток синяков и несколько ссадин. Мало того, только сейчас я заметила, с какой осторожностью пытается дышать хозяин дома. Даже без рентгена было понятно, что ему сломали не одно ребро. И как он при этом еще разговаривать мог и прямо сидеть, совершенно непонятно!

— Рик… Ты почему сразу мне ничего не сказал? — напустилась я на ренна, первым делом ставя чайник на плиту, — Ты что, хочешь отправиться вслед за матерью?

— Даже в мыслях не было. Да ладно тебе, само заживет. Через неделю уже как новенький буду, — через силу улыбнулся пострадавший.

— Угу. Новеньким и свеженьким, как огурчик. А что, еще немного, и ты станешь таким же зелененьким, холодненьким и пойдешь пупырышками. Голова тебе зачем нужна?!

Теперь орала уже я, пока дочь Дапмара осматривала повреждения. Светлые глаза Рика безучастно прошлись по моей фигуре и остановились на лице:

— Лида, не надо превращать меня раньше времени в инвалида. Я не такой хрупкий, как кажется.

— Да мне ничего не кажется. Теперь я понимаю, откуда у тебя столько шрамов! Конечно, если совершенно не заботиться о своих ранах, потом останутся на всю жизнь следы. Поступай дальше, как хочешь, но пока я здесь, ничего подобного не допущу!

Силия наконец перестала горной козочкой бегать вокруг ренна и принялась осторожно сращивать его плечо, как до того сам Эвирикус делал с моим плащом. Второй дар девчонки был хоть и слабее первого, но зато он не уступал в пользе. Да, если бы леквер была с нами тогда, когда на моих руках чуть не умер Викант, все было бы проще. Намного проще, ведь восстановительные способности организма лекверов гораздо выше, чем у реннов. К сожалению, для человеческого тела старания Силии были бы бесполезны: у нас нет того резерва, которым могла бы воспользоваться подруга. Тем временем пациент немного морщился, но больше не сопротивлялся. Лоб леквер покрылся испариной, но уже через минуту от глубокого пореза не осталось и следа. Еще немного времени — и ребра начали срастаться. Правда, сил на то, чтобы полностью их срастить у девчонки просто не хватило. Но тут уже подоспела я, туго замотав парня, так что теперь он начал напоминать мумию.

— Теперь-то вы отпустите меня на мое кресло? — после всех экзекуций попросил мужчина.

— Нет уж. Тебе только этого не хватало. У тебя есть кровать, вот и спи на ней, — огрызнулась я. Мы тут стараемся, лечим его, а он решил поиграть в героя.