Путь к океану - Нартова Татьяна - Страница 91

Дэрлиан действительно молчал весь танец, но при этом успел насмеяться на целую поэму. Ко всему прочему, хоть танцевали мы отдельно друг от друга, его пальцы отчего-то успевали пробежаться и по моей руке, и по талии и даже коснуться щеки.

В итоге, когда через полчаса последовало приглашение на второй заход, я решительно отказалась.

— Да ладно тебе, Лида. Я же завтра уеду, и больше ты меня не увидишь, — леквер явно знал, куда бить. От его слов стало так больно, что на мгновение в глазах потемнело. И только мысль о том, что это будет лучше для меня, буквально насильно втиснутая мной в собственное сознание, не дала мне совершить следующую непростительную ошибку.

— Я уже пригласил ее, — Викант обнял меня за плечи, всем своим видом показывая, что дальнейшие пререкания могут кончиться для Дэрлиана плачевно, — Пойдем, милая.

— Пойдем, — ноги сами понесли меня вслед за женихом, выражение лица которого постепенно менялось с раздраженного на довольное. Он фыркнул, заговорчески прошептав:

— Ишь, чего захотел! Все, не позволю больше никому приближаться к моей женщине.

— К твоей будущей жене, — поправила я чересчур развеселившегося гвардейца. Мне же было теперь не до смеха: завтрашний день грозил стать одним из самых ужасных в моей жизни.

— А разве это не одно и то же? — не понял Викант. Отвечать я не стала. Возможно, для леквера эти понятия были едины, но не для меня. Как это ни прискорбно, но Виканту я действительно была лишь будущей женой. Той, которая будет жить с ним под одной крышей, делить с ним горести и радости. А может, рано или поздно, родит детей.

Чьей-то женщиной я была и останусь только для одного леквера во всех мирах. И самое ужасное, что он прекрасно это понимает. Вообще, не так часто случается, что жены становятся теми единственными и неповторимыми вторыми половинками. И не каждая любимая женщина становится при этом женой. Как раз чаще все случается наоборот: жена — это жена, а женщина — это женщина.

Из размышлений меня выдернул пронзительный вопль. На поляну из темного коридора буквально вывалился ренн. В боку у него засела стрела, и несчастный мог лишь хрипеть, цепляясь окровавленными пальцами за землю:

— Лекверы… Лекверы у границ… Спасайтесь…

На миг в пещере воцарилась такая тишина, что мне стало страшно: а вдруг я по какой-то причине оглохла. Но не успела осознать столь неприятную перспективу, как все вокруг зашевелились. Многие ренны бросились в свои дома, некоторые схватились за оружие. Ни паники, ни криков. Такое ощущение, что Эверет-э-Ренн столетиями находился на осадном положении. Жених тут же сгреб меня в охапку, оттаскивая куда-то в сторону. Сейчас же рядом с нами, спина к спине, стали остальные друзья.

— Жители Эверет-э-Ренн, все вы слышали только что о беде, пришедшей в наши края! — обычно чуть слышный шепот Ереха превратился в настоящие раскаты грома, — Встанем на защиту нашей родины и свободы! Валите столы, дети и женщины — в укрытия. Все, кто может сражаться — стройся! Да прибудет с нами Есерия!

— Да прибудет с нами мама, — раздался рядом со мной голос Рика.

— Уходи, Лида, тебе нечего здесь делать, — Дэрлиан толкнул меня в сторону жилых зданий. Судя по сдвинутым бровям обоих, и Сотворитель, и мой жених были одного мнения. Однако такой расклад меня не устраивал. Уперев руки в бока, я застыла в шаге от них.

— Лида, сейчас тут начнется настоящая бойня, — к приятелям присоединился Рик. Шрамы его стали казаться страшнее, глаза потемнели от гнева, — Тот ренн со стрелой — охранник с внутренних границ, понимаешь, что это значит? Они уже на подходе. И не остановятся ни перед чем, пока всех нас не перебьют.

— Я остаюсь, — каждое слово отзывалось в горле глотком лавы, — Все, что мне дорого, Эвирикус, находится тут. Вот это ты понимаешь?

— Но это не означает, что надо бросаться в бой, — вмешался Викант, — Иди к остальным женщинам, готовь укрепления.

— Дай мне меч.

— Лида! — уже в унисон заголосили лекверы.

— Держи, — из-за спины приятелей вышел Элистар, протягивая мне оружие, — Только не запутайся в юбке.

— Гервен, ты рехнулся? — пытаясь перехватить клинок, зашипел Дэрлиан, — Она же погибнет!

— Мы все погибнем, — философски протянул зеленоглазый, — Так не один ли… хм, не важно. В общем, дай девочке хотя бы помереть достойно. Ты же знаешь, если наша дорогая Лидка рвется в бой, лучше отойди подальше, а то может не только врагов, но и друзей покалечить. А вот останавливать ее категорически не рекомендуется, иначе потом придется снова вызволять ее из очередного… отхода.

— Лида, я в последний раз прошу тебя: уходи, — темноволосый леквер поудобнее перехватил полумесяц "секир-головы".

— Отклоняю вашу просьбу, Дэрлиан Истиский, — мрачно пробормотала я. В голове начало неумолимо шуметь, словно рядом бушевала горная река. На глаза навернулись слезы. Где-то на периферии пещеры раздались первые выкрики, и на защитников обрушился град стрел. Гервен в последний момент успел набросить на нас защитный купол, и древко одной из них переломилось пополам. Я отшатнулась, но не отступила. Бой, так бой… Смерть, что ж поделать. На меня навалилось странное чувство равнодушия, но равнодушия поистине бешенного, пропитанного ненавистью. Захотелось ринуться в самую гущу схватки, отдавая свою жизнь в руки беспощадной судьбе. Чтобы в который раз доказать этой гадине, что я по-прежнему везучая. Доказать стоящему напротив Сотворителю, что он может больше не беспокоиться за меня, доказать Гервену, что я сильная и смелая.

Доказать себе, что все это действительно так. Хотя на самом деле внутри меня сидела маленькая, пугливая зверушка, которая до сих пор не нашла для себя надежную, теплую норку. И вместо того, чтобы презрительно усмехнуться и побежать навстречу железу и крови, я бросилась к ребятам, стараясь в последний раз обнять их, почувствовать себя хоть немного в безопасности. Теплые руки приняли меня в свое сплетение, успокаивая своею надежностью.

— Лида, останься жива, прошу тебя.

— Что? — я непонимающе вскинула голову. Друзья, как по команде отступили на шаг, вслед за этим рассеиваясь в толпе. Рядом остался только Дэрлиан, за плечом которого маячил гвардеец.

— Просто выживи, — тихо повторил леквер. После чего развернулся и быстро зашагал прочь. Никогда я не видела его таким спокойным, будто все чувства внутри Сотворителя выключили. Теперь-то я, наконец, поняла, почему его народ дал своему правителю такое прозвище Каэле-э-Нестер — холодная гора. И одновременно почувствовала, как под этой горой все сотрясается от безумного желания вцепиться в меня и больше никуда от себя не отпускать. Но…

— Боюсь, нам в этот раз придется очень туго, — покачал головой Викант, — Надеюсь, ренны — опытные воины и…

— Я люблю тебя, — оборвала я жениха на полуслове. Он горько улыбнулся, крепко стискивая меня в объятьях. Время немного притормозило, позволив мне еще раз взглянуть в разноцветные глаза. И вновь понеслось галопом, принося с собой новые крики боли и лязг железа.

Лекверы буквально смяли первые ряды реннов, острым клином делая прорыв по центру обороны. Некоторые защитники уже валили столы, используя их вместо ежей. Рядом с нами кто-то закричал, оседая на землю. Я в ужасе бросилась в сторону, и это спасло мне жизнь: лекверский клинок с крючьями лишь на секунду опоздал размозжить мне голову. Викант развернулся, принимая на свой короткий меч его удар, и тут же закрутился волчком, пытаясь достать противника снизу. Казалось, противники лезут отовсюду. Боковым зрением я улавливала их спуск с почти отвесных стен пещеры, они сыпались из темного прохода, как горох из худого мешка.

Один из них бросился ко мне, но мои руки сработали быстрее. Бумерангом пронесшийся полумесяц лезвия попал точнехонько острием в глаз. Леквер взвыл, хватаясь за лицо, а я уже успела выхватить у него меч, добивая им противника. Впервые я не жалела о том, что только что сотворила. Раньше мне ни разу не приходилось убивать кого-то. Алерга можно было не считать, та трагедия случилась не по злому умыслу. Но каждый раз, когда мне приходилось защищаться, я старалась только покалечить нападавшего, не больше. Однако на этот раз все было иначе. Ни сожаления, ни горечи о содеянном. Только глухая ненависть.