Падшая звезда - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 55

Пусть план попахивает безумием, но составить за минимальный срок лучший план? Нет уж, пора действовать! Не давая воли сомнениям, Ниррит принялась плодить нетварей, старательно примешивая к дыханию Сущего структуру той непонятной дряни, которая тысячекратно увеличивала вязкость Тумана вокруг неё.

Если верить Договору, нетвари ВСЕГДА нападают на существ из плотных миров. Но к искусственным нетварям это, похоже, не относилось. Первые, сотворённые на пробу нетвари (тьфу ты! пусть будут просто тварями) роились вокруг Ниррит, как угловатые, текучие, хищные птицы, но атаковать её не торопились. Ободрённая первым успехом, она развернулась по-настоящему и вскоре ощутила сразу две вещи. Во-первых, вязкость Тумана явно снизилась. А во-вторых, издалека донёсся стремительно надвигающийся топот, от которого "почва" Межсущего начала подрагивать, отдаваясь вибрацией во всех до единой костях Ниррит.

Наиболее бдительный из Стражей Тумана почуял врага — и пришёл.

А твари, почуяв Стража, ринулись ему навстречу в едином самоубийственном порыве.

— Ловко, прах и стынь! Более чем ловко! Но недостаточно быстро, маг.

Догадываясь, кому может принадлежать этот холодный голос за её спиной, Ниррит послала в его сторону волну только что родившихся "птиц". А сама, на ходу производя всё новых и новых тварей, сломя голову бросилась прочь. Возможно, разумнее было поступить иначе, но ничего лучшего ей просто не пришло в голову. Ниррит была настроена именно на бегство — и бежала.

Увы, говоривший был не чета Тхарашу. Его заклятье настигло беглянку быстрее, чем она осознала, каким именно сочетанием магических форм атакована.

Она пришла в себя в небольшом зале без окон, сидя в довольно глубоком и удобном кресле.

Поправка: посаженная в кресло.

Её не удосужились ни раздеть, ни даже обезоружить, но что толку? Ниррит оставили ровно столько свободы движений, чтобы моргать, корчить рожи, немного шевелить в разные стороны головой и ещё — отвечать на вопросы. Причём последнее пришлось бы делать сквозь зубы: челюсти словно склеились, так что выполнить популярный трюк пойманных шпионов с откусыванием собственного языка не удалось бы при самом горячем желании.

Вся магия, разумеется, также заблокирована…

Или не вся?

Последнюю мысль Ниррит мгновенно и максимально старательно рассекла на кусочки, а кусочки превратила в мельчайшую пыль. Наложив поверх унылую литанию:

"Попалась! Попалась, попалась…"

Спустя минут десять за спиной зашуршало; в поле зрения неторопливо вплыла чуть перезрелая девица, при помощи очень качественной и умело используемой косметики скрывающая, что ей изрядно за тридцать, а не слегка за двадцать. Благодаря той же косметике и роскошному, умело скроенному платью она не без успеха создавала впечатление, что не просто миловидна, а красива. Или даже — бери выше! — прекрасна.

— Начнём, — объявила девица, поворачиваясь лицом к пленнице и окидывая её надменным взглядом. Осмотр, похоже, не принёс ей того результата, на который она рассчитывала, но скрыть гримасу неудовольствия она почти сумела… да, почти.

Если бы не физически улучшенное зрение, Ниррит вполне могла бы гримасы не заметить.

"Опытная притворщица. И стерва изрядная".

— Меня ты можешь называть хозяйкой, — объявила меж тем чуть перезрелая, опытная и изрядная. — Представься для начала, чернавка.

— Ниррит из Гестамара, — ответила пленница сквозь зубы, но со всей возможной вежливостью, даже с коротким кивком.

— Небось, врёшь, а?

— Обычно подозревает незнакомцев во вранье тот, кто сам не прочь приврать.

Хозяйка неприятно усмехнулась.

— Дерзишь? За дерзость положено наказание, так что не взыщи.

"Теперь понятно, зачем ей этот жезл", — подумала Ниррит, чтобы подумать хоть о чём-то. В способности мыслить было единственное спасение от внезапно и жестоко впившейся в неё боли.

Защищаться от боли можно по-разному, и у неё, по её собственному выбору, вырабатывали не рефлекс "умираю молча" и не рефлекс "страдание как награда", а реакцию типа "если страдаю, следовательно, живу и рассуждаю". Для мага, выполняющего дела в интересах энгастийской тайной службы и рискующего получить в процессе ранения разной тяжести — очень полезный навык. Хотя прежде в его полезности Ниррит убеждалась редко.

"Жезл есть артефакт, предназначенный для "бесследной пытки". Проектор и усилитель. Интересно, эхо чьей муки меня сейчас терзает?.. Вот так и пожалеешь, что я целитель, а не маг тьмы… хотя… это ведь вопрос точки зрения, и если…"

Неуклонно нарастающая боль не помешала смаргивающей слёзы Ниррит на всякий случай иссечь и распылить последние мысли. После чего она без всяких мыслей, единым напряжением воли попыталась использовать собственную боль как источник энергии. В обычном состоянии это ей удавалось без особого труда, что, среди прочих факторов, позволяло легко и быстро исцелять простые чистые ранения за считанные секунды. Но теперь всё оказалось иначе. Не потому ли, что эта боль была не органической, а наведённой?

Догадка — молния в алом тумане: "Но тогда можно использовать как источник энергии артефакт "бесследной пытки"!"

Проверить догадку Ниррит не успела. Хозяйка встряхнула жезлом, как будто у неё в руках был не магический инструмент, а нашкодивший пёсик. Похоже, она не то чтобы не любила ситуации, когда происходящее противоречит её воле (кто ж такое любит?), а попросту не привыкла к чужому сопротивлению. Особенно сопротивлению открытому, всерьёз.

— А ты терпелива, чернавка, — неохотно констатировала она. — Терпелива и не криклива. Хорошо дрессировали, видать… ну, чего молчишь? боишься говорить?

— Перебивать своего собеседника невежливо. До тех пор, пока не спросят, пристойно молчать, слушать и запоминать услышанное.

— Ты мне учебник этикета не цитируй!

— …

— Опять молчишь?

— Скучная ты собеседница, Товесса.

"Хозяйка" вздрогнула. И поняла, что выдала себя с головой.

— Откуда ты меня знаешь?!

— Я вижу тебя впервые, — честно ответила Ниррит. — Но я знаю достаточно, чтобы суметь сделать удачную догадку.

— Ну, хорошо. Как ты догадалась?

— Дозированно применять артефакт "бесследной пытки" может либо опытный палач, либо существо с развитыми магическими способностями. На палача, тем более опытного, ты не тянешь. Значит, ты ведьма. Следующий пункт — манеры. Не так много в Аг-Лиакке ведьм с повадками высокопоставленных придворных дам: ведьмам, за редким исключением, эти смешные повадки не свойственны. И вряд ли в одном сюжете появится более одной такой. Возраст и внешние данные также не вносят в гипотезу противоречий.

— Замечательно! Что ещё скажешь?

— Судя по способу, которым уничтожили караван, и месту, где это произошло, я нахожусь в замке Князя Гор, взятая в плен его хозяином. Опуская промежуточные заключения, можно сделать вывод, что ты, Товесса, являешься родственницей Князя… внучкой? Дочерью?

— А почему не женой или, ладно уж, любовницей?

— Я мало знаю о Князе Гор. К тому же я — не мужчина. Но навязать ему тебя в качестве жены хватило бы власти только у Деххато. Сомнительное наказание. Сделать же тебя любовницей по собственной воле… нет, ты — его дочь. Только в дочери можно терпеть такой характер.

Уже при упоминании имени властителя мира Товесса, мстительно оскалясь, включила жезл на всю катушку. Но боль не помешала Ниррит довести своё рассуждение до конца тем же ровным раздумчивым тоном. На этот раз она даже сумела, подготовившись, не доставить Товессе удовольствия увидеть чужие слёзы.

А потом, договорив, Ниррит ровно на секунду развернула поток наведённых ощущений. Дочь Князя Гор дико заорала, вытягиваясь в струну и выгибаясь от непроизвольной судороги.

"Да, явно не целительница и даже не воин. Совершенно не держит удар".

В зале приглушённо запахло мочой. Вопль Товессы перешёл в истерическое подвывание.