Муха и влюбленный призрак (Муха и тени забытой пещеры; Сокровище забытой пещеры) - Некрасов Евгений Львович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

— У тебя же тут сарай, — подсказала Маша.

Петька просиял:

— Ну! И ключ батя под камушком прячет, я знаю, где.

Унылая Наташка встрепенулась: появился шанс не опоздать.

— Так что ж вы стоите?! Маруся, беги, отчищай этого кавалера, а я — за водой!

— А ведро?! — крикнул уже в спину ей Петька.

— У меня пакет!

Большую часть сарая занимала лодка, для нее он и строился. Но, как в любом сарае, здесь хватало рухляди, которой не место в квартире, а выбросить ее жалко. Маша приглядела детскую ванночку и старый утюг. Пожалуй, Петьке даже повезло: придет в школу чистенький, в глаженых штанах.

Петька переоделся в испачканный краской рабочий халат, отдал штаны Маше и стал ее учить:

— Сперва глину надо соскоблить. — Маша уже тянулась к подходящему для лого детскому совку. — Да ты штаны-то расстели на лодке, удобней будет! — Маша как раз собиралась это сделать.

— Сбегай за водой, советчик! — огрызнулась она.

— Да куда ж я с голыми ногами?

— Как будто ты в шортах не ходил! — И Маша выставила Петьку за дверь, сунув ему в руки ведро.

Глина соскабливалась толстыми стружками, как сливочное масло. Прибежала Наташка с большим пакетом воды. Пакет оказался с дырочкой, и в босоножках у нее хлюпало, но ведомая чувствовала себя героиней: сэкономила две минуты. Первую грязь смыли без мыла, потом нашли на полках какой-то стеклоочиститель, посмотрели — пенится — и решили, что сойдет. Петьку гоняли за водой еще два раза.

Со стиркой управились за восемь с половиной минут. Наташка, прикусив от усердия губу, сушила штаны утюгом, поглядывала на часы и отсчитывала время, как на космодроме:

— Восемь минут до опоздания… Семь минут до опоздания… Ой, Марусь, рука устала!

За утюг бралась Маша, а Наташка продолжала отсчет:

— Пять минут до опоздания…

Петька шарил по ящикам и полкам. На него не обращали внимания, пока влюбленный не залез в старый комод, на котором гладили штаны. Он путался под ногами и мешал.

— Отойди, а то в мокрых пойдешь! — пригрозила Маша.

— Я фонарик ищу, «Ленинград», — с важным видом объяснил Петька.

— Потом найдешь.

— Уже не найду, — Петька захлопнул ящик комода. — Он лежал на полке, а здесь уж я посмотрел на всякий случай.

Маша перестала гладить. Влажная штанина шипела под утюгом.

— Может, кто-то из твоих взял?

Петька замотал головой:

— Мама сюда не ходит, батя болеет… Я позавчера держал его в руках. Думал взять в катакомбы, а потом нашел другой, получше.

— Значит, у Джинсового был твой фонарик!

— У кого? А, да, — сообразил Петька. — Красиво щучит: неизвестный в синих джинсах, оперативный псевдоним — Джинсовый… И одна лопата под автобусом — наша. Там на черенке сучок заметный, как глаз. Я еще подумал, что на нашу похожа. А пришел в гараж, гляжу — нет лопаты.

— До опоздания ровно минута! — трагическим голосом объявила Наташка и вырвала у Маши утюг. — Вы как хотите, но через минуту мы должны бежать!

— Да не старайся, — сказал Петька, — Петр Соловьев может и в сырых штанах походить.

— Пока дойдешь, пыль пристанет, — орудуя утюгом, возразила Наташка.

— Ничего, вечером все равно стирать, — с намеком сказал Петька и посмотрел на Машу.

— Опять в катакомбы собрался! — поняла она.

— А ты, что ли, не собралась?

— Я вообще-то думала, что мы пойдем к Самосвалу в милицию. Ты бумажку ему написал?

— Не бумажку, а свидетельские показания, — поправил Петька. — Ну и что? Сбегаем к Самосвалу и вернемся в школу.

— После уроков?

— Да, про это я не подумал, — смутился Петька. — Если прийти после всех, нас охранник не пустит. Или пустит, но станет ждать, когда выйдем.

— Два, один, ноль! — досчитала Наташка и бросила Петьке штаны: — Надевай — и побежали!

Расправив штаны, Петька с задумчивым видом заглянул внутрь:

— А если через колодец? — сказал он.

Все-таки глупость заразна. Петька столько болтал о колодце, что Маша и думать не могла ни о чем другом. В глазах стояла вчерашняя сценка: Боинг бросает в колодец камушек, и очень не скоро, секунд через пять, в глубине слышится плеск. Вот так начнешь спускаться в катакомбы и сама плюхнешься!

А Наташка даже не поняла, о каком колодце твердил Петька, и сразу нашла самый легкий способ попасть в катакомбы. На первом уроке, едва отдышавшись после бега, она спросила:

— Марусь, а зачем лезть в колодец — для приключений, что ли?

— А как еще? — удивилась Маша. — В школу нас охранник не пустит.

— Охранник один, а входа два, — заметила ведомая, но Маша и тогда ничего не поняла.

— Так он же после уроков запрется на все засовы, а нам что делать? Стучаться: «Пустите дядь Вань, мы в катакомбы идем»?

— Он запрется, а я отопрусь. Мне же не надо с вами в милицию. Спрячусь в туалете и буду вас доживаться, — терпеливо объяснила Наташка.

Мысль была проста, как счетные папочки.

— Я дура, — признала Маша.

— Да нет, это Петька тебя заморочил своим колодцем, — утешила ее ведомая.

То, что дурак Петька, даже не обсуждали. Любая девочка знает, что мальчишки в тринадцать лет еще дети.

А гордый Петька обстреливал их записками, на всякий случай зашифрованными от учителей: «Помните о клдц! Петр С.», «Готовьтесь! Неизвестный друг», «Через клдц в кткмб к Белому Р! Агент Малдер». Маша с Наташкой хихикали и не отвечали — пускай помечтает.

Кончилось тем, что географичка застукала Петьку в тот момент, когда он, жутко гримасничая, перебирал руками воображаемую веревку. Дневник влюбленного украсился замечанием: «На уроке географии танцевал матросский танец». Петька здорово удивился, но спорить не стал. Не объяснять же, что на самом деле он показывал, как будет спускаться в колодец.

После уроков Маша, Наташка, Петька и Боинг вышли на черную лестницу. Ведомая, гордо поглядывая на мальчишек, выложила свой план.

— Не пойдет, — огорошил ее Боинг. — Пока шестой урок не кончится, прятаться тебе вообще незачем, сиди в буфете. А потом все разойдутся, и охранник пойдет в обход. Он все туалеты проверяет, девчачьи тоже.

— А ты откуда знаешь? — спросила Маша.

— Так я в девчачьем и прятался. Молодой был, хотел училке стул подпилить.

— В подвале отсидишься, — решила Маша и дала ведомой ключ от старинной двери.

— А как я узнаю, что вы пришли? Из туалета я бы вас в окно увидела.

— Назначим время, — предложил Петька. — Сиди в буфете; если Самосвал быстро нас отпустит, мы тебе помашем в окно. А если нас не будет, после шестого урока иди в подвал. Через час охранник все обойдет, и ты нам откроешь.

На этом и остановились.

— Ты будешь нашим резидентом, — на прощание сказал ведомой Петька.

Неизвестно, почему он это ляпнул, ведь резидент — главный в разведывательной сети. Дед в Америке был резидентом, и едва ли ему приходилось отсиживаться в подвале и открывать двери своим агентам. Но ведомой понравилась высокая разведчицкая должность.

— Все будет тип-топ! — заверила она. Маша ей немного завидовала.

Все самое важное в Укрополе находится на улице генерала Феклушина: магазины, кинотеатрик с залом на двести мест, автобусная станция, почта, ресторан, церковь и милиция. Улица старинная. С нее начинался Укрополь. Одноэтажному домику милиции лет двести. Снаружи он похож на сотни других домов в городе, а внутри Маша ни разу не была.

Боинг распахнул милицейскую дверь и с небывалой галантностью пропустил Машу вперед. Скорее всего, он просто побаивался.

Прихожей, как в обычных домах, в милиции не было; восьмиклассники сразу очутились в большой комнате, разделенной барьером. По ту сторону барьера за столом сидел толстый водитель Слава с повязкой «дежурный по городу». Слава грыз карандаш и чесал в голове.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая