Муха и сверкающий рыцарь (Муха – внучка резидента) - Некрасов Евгений Львович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая

Это место предстояло найти Маше. Пока грабитель будет читать записку и расспрашивать Петьку, она тайно проникнет в дом через окно и освободит Самосвала. Все вместе они накинутся на Кашля, а потом поедут в Сочи выручать Деда.

Может оказаться, что все окна закрыты. Тогда Маша ворвется в дверь и с криком «Руки вверх!» возьмет преступника на мушку. Для внушительности Петька уступил ей свой комбинезон «Егеря Укрополя» и велел не снимать мотошлем. На несколько секунд Кашель отвлечется, это уж точно. А Петька даст ему по башке чем-нибудь тяжелым. Потом надо, как в первом варианте, освободить Самосвалова и так далее.

На самый крайний случай оставался автомат с вонючими шариками. Петька уверял, что они если не свалят преступника с ног, то заставят бежать.

Мопед выскочил на шоссе, и Петька прибавил газу. Ветер забрался Маше под великоватый шлем и пел в ушах. Казалось, они летят с бешеной скоростью, но все попутные машины легко их обгоняли, обдавая грязью.

Впереди вспыхивали рубиновые огоньки. Машины почему-то притормаживали и снова прибавляли скорость.

Петька притормозил там, где и все, и совсем остановился. Фара мопеда осветила «уазик» с погашенными огнями.

Сначала Маша не поняла, на что смотреть. «Уазик» стоял на обочине и никому не мешал. Он был не новый, палевого цвета, как у мамы. Хозяин почему-то не натянул брезентовый тент и, наверное, вымок под дождем.

Потом до нее дошел запах гари. Маша разглядела, что краска на дугах от тента где закоптилась, где выгорела до голой стали. Из обугленных сидений торчали пружины.

В канаве у обочины что-то поблескивало. Петька подъехал ближе и направил туда фару. Слабый желтый луч вырезал из темноты колесо перевернутой машины, часть днища и разбросанные по откосу осколки стекла.

Встречная «Волга» мигнула фарами. Маша отвернулась от слепящего света, и в глаза ей бросился заляпанный номер «уазика». Из-под натеков грязи проступали знакомые цифры. «УАЗИК» БЫЛ МАМИН!

«Волга» мигнула фарами. Две фигурки на мопеде отвернулись от яркого света. Промелькнул «уазик» на обочине. Водитель переключил свет с дальнего на ближний, чтобы не слепить людей во встречных машинах, и прибавил скорость.

Дед оглянулся: черный комбинезон одной из фигурок показался ему знакомым. В потоках дождевой воды на стекле дрожали блики света от мопедной фары, а больше ничего не было видно.

Растащат ваш «уазик» по частям, Николай Георгиевич, — по-своему понял его второй пассажир «Волги». — Митяй, — он тронул водителя за плечо, — свяжись с дорожной инспекцией: почему они охрану не поставили?

Не надо, — сказал Дед. — Горелый «уазик», кому он сдался? А невестке я новый куплю.

Ого! — обернулся Митяй. — В разведке так хорошо платят пенсионерам?

В Америке считается неприличным спрашивать о чужих деньгах. Дед удивился нахальству водилы, а потом напомнил себе, что уже неделю живет в России, пора привыкать.

Я еще не пенсионер, — сказал он. — Мне, видишь ли, трудновато было оформить пенсию, сидя в американской тюрьме. А что касается денег, то я получил жалованье за двадцать лет и собираюсь потратить его за месяц.

А потом? — осуждающим тоном спросил Митяй.

Хватит! За дорогой следи! — оборвал его второй пассажир.

Ничего, Николай Иваныч, это приятные вопросы, — улыбнулся Дед. — Знаешь, у меня двадцать лет не было близких друзей, а тут — сразу двое родных. С внучкой я познакомился вчера, а с дочкой сегодня. Приехал с тюремной справкой да еще стащил у них все деньги, которые были в доме. А внучка говорит: «Дед, я тебя, кажется, люблю». Понимаешь? «Кажется»! Значит, она не просто так сказала, потому что дедушку положено любить. Она к своему сердчишку прислушивается и говорит честно. Это «кажется» многих клятв стоит!.. А денег у меня хватит. И на дом ей, когда подрастет, и на учебу за границей. На все хватит, если в шампанском не купаться и самолетов не покупать, — сказал Дед, чувствуя, что к глазам подступают слезы. — У меня же в Штатах была фирма пополам с одним американцем. Он честный парень: вернул мою долю, даром что я русский шпион.

— Тогда купите невестке джип «Лендкрузер», — деловито посоветовал Митяй. — «Уазик» вообще не женская машина, тяжелая в управлении. А «Лендкрузер» по нашим дорогам…

Николай Иванович достал носовой платок и высморкался с таким свирепым трубным звуком, что водитель умолк.

Деду нравился этот молчаливый и хваткий подполковник Федеральной службы безопасности.

Час назад, после выступления Деда по телевизору, Николай Иванович позвонил на студию и пригласил его к себе. Справка из американской тюрьмы и потерявшее силу старое майорское удостоверение не смутили подполковника. Оказалось, он успел связаться с начальством Деда в Москве и даже получил его фотографию по электронной почте. Поняв, что перед ним не самозванец, Николай Иванович без долгих разговоров спросил, что ему нужно, чтобы найти сокровища и преступников.

— Катер с водолазами утром и один пограничный сержант сейчас. Его фамилию я плохо расслышал, но в лицо узнаю, — ответил Дед.

И вот неприметная «Волга» ФСБ мчалась к пограничникам. Дед слышал телефонный разговор Николая Ивановича и знал, что всех сержантов уже собрали под каким-то липовым предлогом: то ли слушать лекцию, то ли чистить автоматы. Скоро он узнает среди них Кулдым-Кулдова, и тот выведет его на след коренастого человека в широком плаще.

Работа была хотя и основательно забытая, но знакомая. Дед улыбался. Он чувствовал себя моложе на двадцать лет.

В Лазаревском опять сработало Петькино шальное везение.

Они ехали по чужой притихшей улице, и некого было спросить, где тут живет племянник знаменитого Триантаилиди. Дождь почти перестал, но местных жителей не тянуло разгуливать в темноте по грязи. В одном саду тряс дерево. Петька посветил фарой, и трясуны убежали, роняя что-то желтое.

Не слезая с седла, Петька поднял и обтер о рукав спето восковую грушу.

Хочешь?

Да ну, грязь глотать, — отказалась Маша.

Мы, что ли, чистые? У меня грязь аж на зубах скрипит.

Петька рткусил сразу полгруши, с шумом втянул брызнувший сок и закашлялся. Руль мопеда заплясал под его рукой. Скачущий свет фары выхватывал из тьмы то угол похожего на скворечню садового домика, то рамы теплиц, то «уазик» с надписью «Милиция».

«Уазик»! Такой же, как у Самосвалова!

Поехали! — Маша что есть силы врезала кулаком по спине «укропольского егеря».

Спасибо, а то я подавился, — сказал Петька, выплюнув непрожеванный кусок. Слез с мопеда и стал, паршивец, подбирать груши!

Ты что творишь? С ума сошел?! — прошипела Маша.

— Тихо! Забыла правило? ДО и ПОСЛЕ вести себя одинаково. Мы типа грушами интересуемся. И больше ничем. — Петька набил за пазуху груш и только после это го сел за руль.

Доехали до конца улицы, спрятали мопед в кустах и на окрой лавочке под чьим-то забором устроили военный совет.

— Самосваловский ментовоз, — уверенно заявил Петька.

Маша тоже думала, что самосваловский. Но когда иметь дело с Петькой, нужно быть осторожной.

— Похожих милицейских машин много, — сказала она. — Ты не помнишь самосваловский номер?

Петька помотал головой.

Или ты думаешь, — пошла в атаку Маша, — что можно схватить милиционера, а его машину оставить себе? «Смотрите все: Самосвалов у меня?!»

Самосвал в отпуске. Никто его не ищет, кроме нас с тобой, — спокойно возразил Петька. — А для всех остальных милицейская машина во дворе — вроде сторожевой собаки: фиг кто сунется… Маш, я знаешь что сейчас подумал? Эти пацаны не от нас убежали.

А от кого?

Да ни от кого. С перепугу. Пацаны местные: пешком пришли, даже без великов. Они, может, сто раз лазили в этот сад, и никакого милиционера там не было. И вдруг я посветил фарой, они видят: «уазик» не простой, а милицейский! И разбежались. Поняла, в чем фишка? Пацаны местные, а про милиционера не знали. Значит, милиционер тут и не жил никогда.

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая