Леди Пятница - Никс Гарт - Страница 10

За аркой открывалась лестничная площадка с числом 2, выложенным на полу, также из маленьких кусочков камня или кости. От площадки уходила широкая лестница — влево вверх, вправо вниз — ее ступеньки были высечены в камне, но выложены более гладким, светлым синеватым камнем. Лестницу освещали газовые светильники, но меньше по размерам, выполненные в виде свернувшихся леопардов и вделанные скорее в стену, чем в потолок.

— Вверх! — скомандовала Милка.

Листок повернулась налево и зашагала по ступенькам. Взбираться пришлось долго, прежде чем показалась новая площадка с тройкой на полу.

— Еще три, — сообщила Милка.

Даже при пониженной гравитации это был долгий подъем. Листок насчитала триста ступенек между третьим и четвертым этажами и столько же — между четвертым и пятым, хотя и сбилась однажды со счета, отвлекшись на невеселые мысли о себе и своих родных.

По дороге они никого не встретили, и никого не оказалось в поле зрения, когда они вышли из-под арки номер шесть, в круге шестом, как назвала его Милка. Коридор, в который они вошли, выглядел точно так же, как и тот, по которому ушли спящие, хотя Листок заметила, что тут цвет и рисунок камня чуть-чуть отличался.

— Теперь идем до восемнадцатой минуты, — сказала Милка.

— Ненавижу это место, — заявил Дурень. — Как бы я хотел оказаться опять в Доме…

— Тихо! — рявкнула Милка. — Никогда не знаешь, кто может услышать.

— Но я же просто сказал…

— Вот и не говори так больше. И за что мне вообще выпало мучиться с тобой, Феорин?

Листок была слегка разочарована, что услышала настоящее имя Феорина. Теперь о нем стало труднее думать как о Дурне.

— Не знаю, — сказал тот. — Может, ты тоже случайно на кого-то прессом надавила?

— Нет, я вызвалась добровольно. Думала, так меня скорее повысят. Теперь помолчи. Чем раньше сбудем с рук этого ребенка, тем быстрее положим ноги на стол и напьемся чаю.

— Чаю? У тебя есть? — спросил Феорин. — Правда?

— Да. Достала сундучок у крыс, когда в последний раз мы были дома. Пошевеливайся.

Вспомнив о чае, они оба зашагали существенно быстрее, и Феорин теперь возглавлял процессию. Судя по числам, попадавшимся через каждые несколько сот метров, и по короткому взгляду на карту, Листок решила, что они идут по кольцевому коридору, разделенному на сектора, как часы. Коридор шел по внешнему краю круга, а все помещения — и, возможно, второстепенные коридоры — тянулись от него внутрь к центру круга. Или, по крайней мере, пока не упирались в то синее пятно на карте.

Листок, чтобы убить время, поразмыслила, насколько велико это кольцо. Если в нем шестьдесят секторов, а между секторами примерно триста шагов, а длина ее шага примерно сорок пять сантиметров, то общая окружность будет шестьдесят на триста на сорок пять сантиметров, то есть восемь с небольшим километров. А отсюда, по формуле длины окружности, можно высчитать диаметр…

Листок так увлеклась вычислениями, что не заметила, как Феорин внезапно остановился. Она врезалась в его спину, отскочила, потеряла равновесие и уселась на пол.

Она уже начала подниматься, но немедленно передумала. Феорин раскинул руки, его макинтош отлетел назад, и ярко-синие крылья распахнулись, мазнув ее перьями по лицу. В тот же момент он выхватил короткий меч или длинный кинжал из ножен на боку, и зеркальное лезвие пустило массу бликов по стенам.

Долю секунды спустя, Милка сделала то же самое и перепрыгнула через Листок; газовое пламя на потолке загудело, когда она пролетела сквозь него. Ее крылья тоже оказались синими, и она тоже была вооружена сверкающим зеркальным кинжалом. С кем они сражаются, Листок не могла разглядеть — оружие Жителей сияло слишком ярко. Все, что она могла видеть — мелькание крыльев и вспышки, напоминающие световые следы на фотоснимках ночных дорог с высокой выдержкой.

Затем Феорин пролетел мимо нее, его отбросило метров на десять назад по коридору. Упав, он заскользил дальше, еще метров восемь, пока не врезался в стену.

Тогда Листок разглядела нападавшего. Или часть его — длинный серый отросток вроде щупальца, толщиной с ее ногу и длиной больше трех метров. Он рос из серого мохнатого тела, по форме напоминавшего мяч для регби, но размером с холодильник. Тело улепетывало, как огромная крыса, хотя у него не было никаких ног. Листок видела все это лишь мгновение, прежде чем Милка рассекла щупальце на несколько частей, а затем вонзила кинжал в овальную тушу. Вспышка света на этот раз не только ослепила Листок, но и опалила ее лицо жаром, словно от солнечного ожога.

Зрение вернулось только через несколько секунд — и этого времени как раз хватило, чтобы до тела и разума Листок дошло, что ей сейчас полагается серьезно испугаться и сделать что-нибудь, например сбежать.

Но когда зрение все же вернулось — пусть пока перед глазами мелькали пятна и точки — Листок подавила страх. Ей в этом сильно помогло то, что Милка ногой сгребала в кучку мелкие почерневшие куски той штуки, с которой дралась, явно демонстрируя, что та больше опасности не представляет. Феорин возвращался назад, видимо никак не пострадавший.

— Что это было? — спросила Листок. Ее голос даже ей самой показался тихим, испуганным и странно далеким.

— Открывайте! — повторил Артур. — А не то я дверь с петель снесу!

Он убрал рапиру от щели для писем, и она тут же превратилась снова в жезл. Артур надеялся, что это значит, что врагов поблизости не осталось, и тот, кто за дверью, дружелюбен или по крайней мере нейтрален.

У Артура, по его догадкам, оставалось не больше нескольких минут, прежде чем вернутся пустотники — в большем количестве и, возможно, со своим боссом. А это мог оказаться кто угодно — от Заката Субботы до кого-нибудь из офицеров Новых пустотников Дудочника. Кто бы это ни был, Артур хотел оказаться внутри башни до его прихода.

На крик не последовало никакого немедленного ответа. Артур уже набирал воздуха, чтобы скомандовать в третий раз, и уже начал гадать, что он будет делать, если не откроют, но услышал, как с другой стороны двери отодвигают несколько засовов, а затем дверь со скрипом отворилась.

Тощий, но жилистый Житель, нервничая, высунул голову из проема и произнес:

— Входите, сэр, входите. Вы ведь не будете нас всех убивать, нет?

— Никого я не буду убивать, — сказал Артур.

Житель пропустил мальчика, затем с явным усилием закрыл тридцатисантиметровой толщины дверь, окованную железом, задвинул несколько массивных засовов, а затем еще закрыл дверь брусом, который выглядел бы более уместным как подпорка в большой шахте. Он легко сдерживал бы тонны камня.

Артур оглядел маленькую прихожую, но не увидел ничего интересного — только чуть влажные каменные стены и вторая, менее прочная на вид дверь напротив. Тут все еще было очень холодно.

— Я просто хочу согреться, — сказал Артур. — Вы кто?

— Марек Кователь Золота, сэр. Старшина изготовителей сусального золота второго класса, 97858-й по порядку следования в Доме. Вы точно не собираетесь убивать нас? Или разрушать мельницу?

— Не собираюсь, — Артур не стал задумываться, почему возвышающийся над ним Житель так боится маленького смертного мальчика. Марек поколебался, затем открыл внутреннюю дверь и жестом пригласил Артура внутрь.

Мальчик вошел, но тут же отпрянул, едва перешагнув порог — волна жара окатила его, сопровождаемая ярким желтым светом.

— Ух ты, да здесь жарко!

Он словно вошел с мороза в сауну. За дверью оказалось обширное помещение, размером со спортивную арену, намного больше, чем могло бы поместиться в башне. К такому Артур привык — в Доме почти все здания внутри оказывались намного больше, чем снаружи. Но вот к чему он не был готов, так это к жаре, к насыщенному красно-желтому свету и к тому, что служило их источником: огромному морю расплавленного золота посередине помещения. Оно было размером с олимпийский бассейн, но не вкопано в землю, а возвышалось над полом, его прозрачные хрустальные стены поднимались метра на два.