Большая жемчужина - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая

Прилипала действовала быстро, а Нкуэнг — еще быстрее. Длинная верёвка так и мелькала в его руках. Разматывая её, он одновременно грёб изо всех сил. Верёвке скоро конец, а Большой Жемчужине до черепахи ещё далеко. Если он не будет грести, прилипала не дотянется до добычи.

Вода, замутнённая каракатицей, осталась в стороне. Сейчас снова всё видно. Вон большая, как кованый сундук, черепашья спина. А вон уже близко от сундука маленькая прилипала. Она нагоняет… Она совсем рядом… Она…

Что это? Почему Большая Жемчужина свернула в сторону? Неужели раздумала?..

Нкуэнг грёб и про себя умолял рыбу-добытчицу: «Большая Жемчужина, ты ловкая, сильная, смелая, ты самая лучшая из всех прилипал, какими владели люди! Посмотри: перед тобой очень хорошая черепаха. Тебе будет приятно прилипнуть к ней. Если сделаешь так, я наберу для тебя три пригоршни самых жирных банановых гусениц и брошу в садок. Я всех своих мальчишек и дочку Руайю заставлю собирать гусениц. Ты ведь знаешь, у меня четверо ребят. Они много насобирают… И садок твой я подтяну ближе к морю, чтобы волны, перехлёстывая через борт, освежали воду. Ты будешь всегда в свежей воде, и у тебя будет всегда куча гусениц. Тебе ведь и сейчас очень хорошо у меня, верно? А станет ещё лучше. Клянусь! Только прилипни, Большая Жемчужина, прилипни к черепахе! Как ты умеешь: хлоп — и готово! Сделай хлоп, прошу тебя!»

Однако до Большой Жемчужины мольба охотника не доходила. Прилипала всё удалялась и удалялась от черепахи. Казалось, она потеряла к закованному в панцирь животному всякий интерес.

Нкуэнг не мешал рыбе, хотя честил её на все корки.

— Проклятая, паршивая, скользкая, мерзкая тварь! — бормотал он. — Какая ты прилипала! Ты дочь каракатицы и морского ежа. Да, да, дурак я был, что набивал твое брюхо гусеницами. Больше ни одной не получишь. И мальчишкам скажу, чтобы не давали. Я даже сделаю лучше: выкину тебя в море, и подыхай с голоду, глупая, ленивая рыба!

Нкуэнг ругался, сердился, но верёвку продолжал наматывать. В душе он всё-таки верил в Большую Жемчужину. Не может она подвести..

И верно. Лицо охотника вдруг посветлело, губы растянулись в улыбке. Ну да, милая, замечательная, хорошая рыба просто хитрила. Она, оказывается, решила подплыть к черепахе с теневой стороны. Вот приближается, вот скрылась в тени, которую отбрасывает мощная черепашья спина, вот…

Хлоп! Готово! Есть! Рыба прилипла к черепахе. Пришла пора действовать.

Океаниец упёрся босыми ногами в дно лодки и стал медленно, осторожно подтягивать к себе Большую Жемчужину вместе с добычей. Никаких рывков! Рывками можно всё испортить. Если черепаха очень упирается — отпусти немного. Главное — терпение, главное — не торопиться.

Медленно-медленно перебирает Нкуэнг верёвку, приближаясь к черепахе. Расстояние сокращается с каждой минутой.

Прошло немного времени, и большой, с крышку кованого сундука, панцирь оказался возле самой лодки, но только не на поверхности, а глубоко под водой. Черепаха хитрит. Тень судёнышка и плеск вёсел испугали её.

Что ж, можно подождать. Нкуэнг спокойно вытягивает ноги. Ему не к спеху. Черепаха под водой долго всё равно не выдержит.

И верно, ждать пришлось совсем мало. Животное всплыло, высунуло из воды змеиную голову, с шумом втянуло воздух. Старушечьи, с дряблыми веками глаза зло и удивлённо уставились на Нкуэнга. Странно, она всегда избегала встреч с человеком, а тут вдруг против воли очутилась рядом. Что произошло? Что её держит? Почему нет возможности уплыть подальше от опасной лодки?

Что непонятно черепахе, то понятно Нкуэнгу. Для него подобная встреча — дело не новое. Быстро достаёт он с кормы толстую, крепкую верёвку, быстро опускает руку в тёплую чистую воду, быстро набрасывает петлю на сильную шершавую лапу. Всё в порядке, черепаха заарканена.

На сердце легко. И сегодня ему не придётся возвращаться домой с пустыми руками. Снова весь остров будет шуметь об его удаче, снова все будут хвалить его Большую Жемчужину. Хорошая рыба! Молодец рыба! Что бы он делал без своей добытчицы?..

Дома всё было как всегда. Земляки дружно высыпали на берег встречать Нкуэнга. Кто помогал вытянуть на белый коралловый песок, кто услужливо свёртывал парус, кто просто так стоял и смотрел. Но, когда дело дошло до черепахи, тут и зеваки зашевелились. Забравшись в воду, островитяне перевернули громадное животное на спину, поволокли подальше от воды, в тень пальм. Так лежать ей, перебирая лапами, пока не прибудет на островок минданайский торговец.

Ну, а Большая Жемчужина? Она ведь прилепилась к черепашьему панцирю. Что с нею?

О ней позаботился Нкуэнг. Стоило черепаху вытянуть на прибрежный песок, как прилипала тут же отвалилась от гладкого панциря. Ей суша ни к чему. Она минуты без воды не желает быть.

Охотник это знал. Подхватив рыбу, он ловким движением бросил её в садок. Большая Жемчужина плюхнулась в мутноватую воду полузатопленной лодки, ошалело метнулась в одну сторону, в другую, но, успокоившись, опустилась на дно. Место привычное. Ей бы гусениц сейчас.

За этим дело не стало. Три сына Нкуэнга уже бежали один за другим от банановых зарослей к садку. Каждый бережно нёс в сложенных вместе ладошках no пригоршне крупных волосатых, извивающихся гусениц.

Не надо думать, что маленькие островитяне набрали их по своей охоте. Нет, это Нкуэнг, ещё подходя с моря, крикнул, чтобы они немедленно бежали за кормом для прилипалы. А мальчики, услышав распоряжение отца, даже застонали от огорчения. Им очень хотелось посмотреть, как вытягивают черепаху из воды. Но что поделаешь, пришлось подчиниться. И в далёкой Океании непослушным детям достаётся иногда от отцов так же, как во всех остальных уголках земли. Родительские шлепки всюду одинаковы.

Прошло несколько дней, и Умали, старший из трёх сыновей Нкуэнга, вбежал утром в хижину с новостью.

— Стучит! — крикнул он. — Шхуна идёт!

Охотник вышел к морю. С низкого берега судна видно не было, но стук керосинового мотора доносился явственно. Знакомый звук: чуть глухой, чуть с дребезжанием. Так стучал двигатель на шхуне минданайского торговца. Быстро же время прошло! Минданаец был здесь в прошлый раз в полосу дождей. А с тех пор луна успела три раза стать круглой и снова похудеть.

Весть о приближении шхуны дошла до ушей не одного Нкуэнга. На берег не вышли только самые маленькие, которые ходить не умеют, и самые старые, у которых сил нет. Прибытие судна — событие. К нему здесь никто не остаётся равнодушен.

Дребезжащий звук приближался. Скоро на горизонте заметна стала и сама шхуна — сначала мачта, потом тонкая, закопчённая труба, потом мостик со штурвалом, потом весь высящийся над водой грязновато-серый корпус.

Судно, как всегда, бросило якорь примерно в километре от линии прибоя. Но с палубы на этот раз спустили на воду не вёсельную лодку, а моторку. В неё спрыгнули два чёрных матроса, на которых, кроме тряпки вокруг бёдер, ничего не было, за ними степенно сошёл по трапу смугло-жёлтый минданайский купец в чесучовой куртке, а за минданайским купцом — рослый человек в коротких, до колен, штанах, ботинках на толстой подошве, с киноаппаратом через плечо и пробковым шлемом на голове.

— Смотрите, к нам белый человек приехал, — сказал кто-то из островитян.

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая