Позови меня - Картленд Барбара - Страница 24

• Предыдущая
• 24/36
• Следующая

Уинстон почувствовал, что она все же скрывает от него правду.

И вдруг Марина заговорила горячо и взволнованно:

— Он должен приехать! Если что-то его задержало, он бы прислал телеграмму! И мы бы уже знали об этом! Он наверняка завтра приедет!

И такое напряжение и отчаяние чувствовались в ее голосе, что Уинстон совершенно растерялся.

Даже если у нее будет ребенок, и Элвин — отец этого ребенка, то почему она так торопится скорее увидеться с ним?

Если она ждет, что Элвин женится на ней, то до рождения ребенка — если он вообще будет! — еще так много времени!

Но если ее волнение связано не с ребенком, тогда с чем?

Он увидел, что она вот-вот разрыдается, и сказал мягким успокаивающим голосом:

— Ну-ну, не нужно так волноваться. Может, завтра мы как раз и получим что-нибудь от Элвина, а сегодня ведь все равно ничего не сделать.

— Нет, конечно, нет, — с усилием выдавила из себя Марина. — Я веду себя очень глупо! Просто я… я так хотела его увидеть… Я так и думала, вы меня поймете…

Уинстон подумал, что он-то как раз ничего и не понял, но говорить об этом сейчас не имело смысла.

Он знал, что действует слишком нерасторопно — никак не может вызвать Марину на откровенность, выяснить, о чем шла речь в письмах Элвина, а самое главное — что же она хочет сказать его брату?

Но было совершенно невыносимо самому умышленно стирать счастье с ее лица и видеть, как оно сменяется выражением, близким к ужасу, которому он никак не мог подобрать названия.

Он постарался переключить разговор на другие темы и заметил, что постепенно к Марине снова вернулось самообладание, и, когда они пошли переодеваться к ужину, она уже смеялась.

Ужин опять был великолепный. Закончив еду, они перешли в гостиную, и Уинстон захотел найти фотографии, чтобы показать Марине, как выглядела вилла до реконструкции.

Он как раз был занят поисками, когда с улицы вдруг послышались звуки подъезжающего экипажа.

Уинстон подошел к окну, выходящему на фасад, и увидел, что перед входом стоит большая карета. Из нее вышли несколько человек, и среди них — женщина в вечернем платье.

— Кто это? — спросила Марина. — Может быть, это Элвин?

— Нет, — ответил Уинстон. — Это гости. Мне кажется, они не должны вас здесь видеть. Будет слишком трудно объяснить им, почему вы без компаньонки.

Марина посмотрела на него и быстро сказала:

— Да, вы правы! Я пойду наверх.

Пока она это говорила, Уинстон понял, что гости — кто бы они ни были — уже входят в дом.

Он не отдавал распоряжения слугам не пускать гостей, и итальянцы, всегда отличающиеся гостеприимством, сейчас проведут их прямо в гостиную.

— Вас сейчас увидят, — быстро сказал он Марине. — Ступайте через сад, а я от них быстро отделаюсь!

Марина молча пересекла комнату и вышла через застекленную дверь в сад.

Пока они разговаривали, на небе уже засверкали первые звездочки, но выплывшая луна не давала опуститься темноте, освещая сад своим призрачным светом.

Чтобы попасть в дом с другой стороны, Марине нужно было лишь обогнуть террасу, но она вдруг замедлила шаги и остановилась.

После недолгого раздумья она решительно зашагала по тропинке, ведущей к храму.

Удалившись от ярко освещенного дома в тень сада, она сошла с дорожки в заросли азалий. Там она села на землю, и кусты полностью скрыли ее от случайного взгляда.

Сквозь цветы она видела освещенные окна гостиной и террасу — интересно, сможет ли она рассмотреть гостей Уинстона?

Марина затаилась и стала ждать, что сейчас будет. Она просто сгорала от любопытства!

Уинстон, оставшись ждать гостей в гостиной, услышал голоса в коридоре. Затем в комнату первой вошла графиня Спинелло, с которой он познакомился в Риме, а также встречался в прошлом году в Монте-Карло.

Живая и очень привлекательная брюнетка, с бриллиантами, сверкающими в ушах и вокруг точеной шеи, она, как вспышка молнии, бросилась через всю комнату к Уинстону и подняла к нему разгоряченное лицо.

— Уинстон, так это правда?! — вскричала она, мило коверкая английские слова. — Я слышала, что вы приехали, но не могла в это поверить!

— Счастлив видеть вас, Николь, — ответил Уинстон, — но кто сказал вам, что я приехал?

— Можете быть уверены, весь Сорренто уже говорит о том, что Вандерфельды снова открыли свою виллу — через столько лет! И что приехал molto bello13 Вандерфельд. Кто же это может быть, кроме вас?

— Действительно, кто же еще? — повторил Уинстон, изобразив довольную улыбку.

Он протянул руку ее брату, вошедшему вслед за графиней вместе с двумя другими мужчинами.

— Как дела, Антонио? — спросил он. — Приятно снова видеть вас.

— Я не верил, хотя и надеялся, что вы здесь, — ответил Антонио. — Три года назад, когда мы купили виллу на другом конце Сорренто, нам говорили, что Вандерфельды никогда не навещают старомодных соседей!

— Ну, если вы живете здесь, значит, о старомодности не может быть и речи! — сказал Уинстон.

— Вот видите, он всегда говорит то, что надо! — торжествующе воскликнула графиня, обращаясь к двум другим гостям — тоже итальянцам, — молча ожидавшим, когда их представят.

Уинстон пожал им руки, и графиня заявила:

— Вы немедленно должны посетить нас, Уинстон. Как насчет завтрашнего ужина? Чак возвращается из Рима — помните Чака? Вы учились с ним вместе в колледже.

— Чак Кеннеди? Конечно, я помню его, — подтвердил Уинстон. — Но я сообщу вам завтра, смогу ли приехать на ужин.

— Ну, если не завтра, то послезавтра, — настаивала графиня. — Ответа «нет» я не принимаю! Вы обязательно должны увидеть нашу очаровательную виллу, хотя, конечно, она не идет ни в какое сравнение с вашей!

— Как поживает ваша моторная лодка, Антонио? — спросил Уинстон. — Я вот только что получил своего нового «Нейпера-младшего».

— Ну и как он?

— Сегодня я его испробовал, и он показал себя молодцом, — отвечал Уинстон.

— Хватит вам болтать о моторных лодках, господа! — заявила графиня. — Поговорим лучше обо мне! Уинстон — это моя любовь, вы знаете, и я не потерплю его пристрастия к механическим игрушкам!

— Я, наверное, должен сказать вам, что вы выглядите сейчас лучше, чем когда-либо? — спросил ее Уинстон. — Мне кажется, именно это вы хотите от меня услышать?

— Ну конечно! — ослепительно улыбнулась графиня. — Вы просто несравненный мастер говорить женщинам комплименты, и, хотя… хотя все они, конечно, лицемерны, хочется верить вам!

— Как вы можете сомневаться в моей искренности! — воскликнул Уинстон.

— Да потому что ваши губы, ваши глаза изобличают вас во лжи, — ответила графиня. — Но я все равно верю в то, во что хочу верить, и я счастлива!

— Это замечательная философия, — заметил один из молчаливых итальянцев. — Думаю, стоит последовать вашему примеру.

— Попробуйте, — ответила графиня. Она игриво оглянулась на него и шагнула через открытую дверь на террасу. — О! Какой сад! — воскликнула она. — В нашем саду человек десять работают не покладая рук, но он, наверное, никогда не станет таким прекрасным, как ваш.

Уинстон вышел за ней следом, и теперь Марина могла хорошо рассмотреть их в свете, падающем из открытого окна.

Она видела модный силуэт платья женщины, бриллианты, искрами вспыхивающие у нее на шее и на запястьях, и было невозможно не заметить того соблазняющего движения, с каким графиня повернула голову к Уинстону.

Графиня быстро оглянулась — убедилась, что брат и его спутники не вышли вслед за ними, и, взяв Уинстона под руку, увлекла его от открытого окна — вдоль террасы — ближе к тому месту, где скрывалась Марина.

— Мне вас так не хватало, Уинстон, — сказала она ласковым голосом. — Я думала, вы приедете нынешней зимой в Рим. Когда вы не приехали, я молила Бога, чтобы нам встретиться в Монте-Карло, но и тут вы меня разочаровали!

— Вы должны простить меня, — ответил Уинстон, — но я ездил по делам в Индию и вернулся в Америку лишь недели две назад.

• Предыдущая
• 24/36
• Следующая