Триумф сердца - Картленд Барбара - Страница 15
- Предыдущая
- 15/34
- Следующая
– Но вас же могли убить! – глухо произнесла она, и ее прекрасные глаза затуманились от слез.
– Я уверен, что этот негодяй отвратительный стрелок, – возразил Шелдон. – Большинство бродяг вообще не умеют обращаться с оружием. Они стараются брать на испуг и блефуют, когда же дело доходит до настоящей стычки, они предпочитают пуститься наутек.
– А я думала, что буду в безопасности здесь, в Англии, – сокрушалась Керисса. – Во Франции… гильотина, а здесь – как вы его назвали? – бродяги…
– Грабители с большой дороги обычно ездят верхом, а воришки помельче – те на своих двоих, пешком.
– А мне кажется, что у этих мерзавцев были лошади, монсеньор, – подал голос Бобо. – Я заметил впереди двух лошадей, привязанных поодаль к дереву, но не догадался, чем это нам грозит.
– Мне надо было находиться снаружи – посетовал Шелдон. – Пожалуй, так и следует поступить на остатке пути.
– И не думайте об этом, монсеньор! – решительно заявила Керисса. – Отдайте свой пистолет Бобо. Он перезарядит его и будет держать при себе. Бобо отличный стрелок. Папа обучил его, чтобы он мог охранять нас с матушкой. В нашем уединенном доме мы всегда опасались разбойников.
Шелдон не стал спорить, у него просто не было на это сил. Керисса извлекла пистолет из кармана его пальто и протянула оружие Бобо.
– А теперь поспешим в Бат. Чем скорее мы окажемся там, тем лучше. Надо срочно найти врача, чтобы он осмотрел монсеньора.
Экипаж тронулся, и Шелдон снова почувствовал себя плохо, когда фаэтон затрясло по дороге.
Женщины обложили его подушками, но, несмотря на это, каждый толчок кареты отзывался в нем нестерпимой болью. Керисса с тревогой наблюдала, как в узкую щелочку сжимаются его губы, когда колеса подпрыгивали на очередном ухабе.
Фляжка с бренди почти опустела, когда копыта лошадей ступили на мостовую городского предместья и дробно застучали по булыжнику.
Кериссе было, конечно, не до того, чтобы разглядывать великолепные здания, о которых ей рассказывал Шелдон. А она так мечтала всю дорогу насладиться этим зрелищем, своими первыми минутами пребывания в прославленном городе!
Ее мысли сейчас были целиком заняты насущными проблемами. Где отыскать доктора и как побыстрее оказать Шелдону помощь?
Когда фаэтон въехал во двор отеля «Белый олень», где, как она знала, Шелдон забронировал для них номера, ее практичный ум подсказал ей, что из злосчастного приключения, случившегося с ними по дороге, можно извлечь определенную выгоду.
Керисса поспешно пригладила растрепавшиеся волосы, распустила их по дорогому меху своей накидки, быстренько подкрасила губки алым кармином, баночку с которым она хранила в ридикюле. Мимолетный взгляд в ручное зеркальце убедил ее, что, несмотря на бледность, она выглядит весьма привлекательно.
Фаэтон подкатил к подъезду, и ливрейные слуги поспешили к нему, чтобы открыть дверцы.
Но Бобо опередил их.
– Пожалуйста, Бобо, объяви о моем прибытии и сообщи, что с нами произошел в пути несчастный случай, – по-французски сказала Керисса.
Послушный Бобо устремился вверх по ступеням, выполняя ее распоряжение.
«Белый олень», будучи самым большим из многочисленных отелей города, часто использовался для проведения пышных приемов.
Было еще не слишком поздно, но в Бате обедали рано, и гости лорда Уолбертона уже заполнили громадный холл.
Джентльмены грелись у камина в ожидании своих дам, которые поднялись наверх поправить прически и туалеты перед тем, как проследовать в особый обеденный зал, специально заказанный лордом для приглашенных им гостей.
Невероятно элегантные мужчины в белых бриджах до колен, шелковых чулках и замысловато завязанных шейных платках все как один были не напудрены, ибо последний крик моды требовал, чтобы волосы у джентльменов были того естественного цвета, с какими их создал сам Господь.
Представители старшего поколения, конечно, возмущались, вполне резонно спрашивая, куда катится мир, если джентльмены отказываются от париков и пудры и уподобляются тем самым простонародью.
Но таким способом его королевское высочество принц Уэльский выражал свой протест против скучных формальностей, введенных при дворе его родителя.
Всем было известно, что в Букингемском дворце и в Виндзоре леди обязаны были по-прежнему носить обручи под юбками и безжалостно пудрить прически, а мужчины не допускались ко двору без париков.
Разговор джентльменов у камина касался в основном темы самой животрепещущей, а именно войны, которую три дня тому назад Англия объявила Франции.
– Я убежден, что мы не можем себе позволить воевать, – громко выступил пожилой мужчина. – Но не остается ничего другого, если мы хотим сохранить уважение к себе.
– Я слышал, что наши корабли – сплошное гнилье, да к тому же моряков не хватает, чтобы плавать на этих посудинах, – высказался другой собеседник.
– Армейское командование годами твердило, что все наше оружие годится лишь на свалку, но кто нас слушал? – рявкнул седовласый отставной генерал.
– Теперь им придется многое выслушать, – вмешался еще кто-то, – Одна надежда на то, что война с французиками не продлится долго. У них же нет настоящих генералов – одно мужичье.
– Я так прямо и сказал этой свинье Талейрану, явившемуся в Лондон: «Ваша революция – это сплошное распутство». Мы с женой решили не принимать его у себя в доме.
Почтенный пэр, убеленный сединами, горячо поддержал последнее высказывание:
– Совершенно согласен с вами. Почему мы должны ублажать этих чертовых лягушатников – дипломаты они или еще кто, – когда у них на уме только одно – как бы нам перерезать горло.
Речь эта вызвала аплодисменты, после чего джентльмены двинулись навстречу своим женам и дочерям, во всем блеске своих нарядов и драгоценностей спускавшихся по устланной ковром мраморной лестнице.
Облаченные в платья с пышными юбками, что делало их похожими на грациозных лебедей, с прическами, где пряди волос были завиты и уложены по методу, изобретенному миссис Фицгерберт, все леди сверкали бриллиантами.
Сказочная процессия почти достигла нижних ступеней, когда в холл отеля сквозь парадные двери ворвалось странное маленькое существо. Его черное личико, алая ливрея с золотыми пуговицами, огромная шляпа с кокардой, которую он держал в руке, обтянутой белой перчаткой, не могли не привлечь к себе внимание.
Карлик подбежал к стойке портье, размещенной у подножия лестницы, и закричал пронзительным голосом, чтобы его услышали все присутствующие:
– Мадемуазель графиня прибыла, но с ней произошло несчастье! Английский милорд ранен разбойниками! Врача! Зовите врача немедленно!
– Разбойниками?
Это слово, казалось, было повторено всеми, а портье, внушительный господин, занимающийся приемом гостей, произнес в ужасе:
– Кто-то ранен? Кто?
– Да-да, месье, – торопливо заговорил карлик. – Разбойники опасно ранили милорда. Мадемуазель графиня едва не лишилась чувств. Нам срочно нужен доктор. Пожалуйста, вызовите доктора…
– Сейчас все будет сделано.
– А милорда надо перенести к нему в комнату…
Под конец драматичного монолога Бобо о дверях отеля появилась Керисса. Она была прекрасна в своем неподдельном волнении.
Словно не замечая обращенных на нее взглядов, Керисса обратилась к портье. Нежный ее голосок с очаровательным акцентом был слышен отчетливо в наступившей тишине:
– Мой слуга сообщил вам, месье, об ужасном происшествии, случившемся с нами по дороге сюда?
– Да, он сказал, мадемуазель. – Портье печально склонил голову. – Я глубоко сожалею…
– Я графиня Керисса де Валенс, – прервала его девушка, – а от нападения грабителей пострадал мой опекун, мистер Шелдон Харкорт. Он проявил храбрость… и мы оставили двух убитых разбойников там, на дороге. По крайней мере негодяи больше не смогут угрожать путешественникам.
– Какой ужас вам пришлось пережить, сочувствую вам, мадемуазель, – проникновенно произнес высокий джентльмен с седеющими висками, выступивший из толпы гостей. – Почту за счастье быть вам полезным и оказать любую помощь.
- Предыдущая
- 15/34
- Следующая
