Триумф сердца - Картленд Барбара - Страница 3
- Предыдущая
- 3/34
- Следующая
Когда дверь открывалась на какое-то время, впуская прислугу с очередными блюдами, из общего обеденного зала доносился назойливый, а подчас и грозный шум, что лишний раз напоминало Шелдону, как ему повезло получить отдельное помещение в переполненной до отказа гостинице.
Пока он и его гостья наслаждались едой, ветер завывал за окнами, а следовательно, шторм на море разбушевался вовсю. Порывы ветра проникали даже в каминную трубу, гася пламя в очаге, а все здание отеля содрогалось.
– Создается впечатление, что мы обречены пробыть здесь довольно долго, – заметил Шелдон.
– Надеюсь, что нет, – откликнулась графиня. И тотчас поспешно добавила: – Я не хотела бы показаться невежливой, монсеньор… вы ведь были так добры… но поймите, я очень тревожусь за свою безопасность.
– Разумеется, я все понимаю, – произнес Шелдон Харкорт как можно мягче. – Но я почти уверен, что в Кале вам ничто не грозит. Революция распространилась только на большие города, а самые кровавые события происходят в Париже.
– Однако они не миновали нашего поместья…
Печаль затуманила глаза графини. Она была близка к тому, чтобы вот-вот разрыдаться.
В молчании они закончили обед. Посуда была убрана. Остались только кофейный прибор, чашки и графинчик отборного бренди для Шелдона.
Графиня вдруг протянула дрожащую от волнения руку и легко коснулась руки Шелдона.
– А вы проявите такую же доброту ко мне, когда мы очутимся в Англии? Вы, я уверена, пользуетесь большим влиянием и сможете оказать мне неоценимую помощь, а под вашим покровительством я буду чувствовать себя спокойно.
Голубые глаза Шелдона Харкорта, обычно невозмутимые, невольно расширились изумлении. Он окончательно убедился – о чем, впрочем, догадывался и раньше, во время совместного обеда, – что графиня с ним флиртует.
Шелдон безупречно повел свою партию игре, состоящую из ничего не значащих слов, жестов и взглядов, которые на самом деле значили очень многое… так как он имел большой опыт общения с хорошенькими женщинами. Естественно было, что графиня обратилась к нему, как к англичанину, за помощью, но Шелдон никак не ожидал, что она сделав у это с такой прямотой и с таким явным подтекстом. Он взял ее руку, поднес к губам и запечатлел галантный поцелуй,
– Я к вашим услугам, мадам, но все же хотел бы знать о вас больше.
На какой-то момент графиня сжала своими тонкими пальчиками его пальцы, потом отпустила и убрала руку легким, словно взмах крыльев бабочки, движением.
– А что бы вы хотели узнать, монсеньор? – спросила она. – Мой супруг был очень богат, но наше с ним общее состояние, боюсь, теперь… растаяло. Во всяком случае, я лишена возможности им пользоваться.
– А в Англии у вас есть деньги?
– Я… не знаю… не уверена… Когда я попаду в Лондон, я попробую отыскать поверенного… и навести справки. В настоящее время у меня имеется кое-что…
Она прервала свой несколько сбивчивый монолог и провела кончиком пальца по жемчугам на шее, потом указала на обручальное кольцо.
Графиня чуть пошевелила рукой, и бриллианты вспыхнули радугой в отсветах пламени.
– Если вы посоветуете, монсеньор, – продолжила она, – в каком отеле мне лучше остановиться по прибытии в Лондон, я буду вам очень благодарна. Затем, конечно, я начну подыскивать себе постоянное жилье… непременно в приличном районе. – Она вздохнула. – Если только я смогла бы у кого-нибудь пожить некоторое время… пока.. как следует осмотрюсь.
Шелдон не удержался от усмешки.
– Сожалею, что не могу приютить вас в моем фамильном особняке, мадам, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти вам подходящий кров на первое время, пока вы не выберете себе пристанище соответственно вашим желаниям.
– Вы не можете представить себе, монсеньор, через что я прошла. – Голос ее дрогнул. – А теперь осталась совсем одна среди чужих… в этом страшном мире. Мне не на кого опереться… некого любить…
– Я уже говорил вам, мадам, что глубоко сочувствую вам.
– Да, вы очень добры. Вероятно, если бы я была постарше и имела больше опыта, мне было бы легче. Но супруг все делал для меня… ограждал от всех напастей и забот.
– А теперь вы одиноки… Весьма печально.
– Я стараюсь не терять мужества… Как и он, когда всходил на эшафот к гильотине и голос его буквально звенел в тишине: «Господи, возьми мою душу, а дьявол пусть заберет ваши!»
Эти воспоминания были настолько невыносимы, что графиня закрыла лицо руками.
– Немного коньяку, мадам? – осведомился Шелдон и взялся за графин.
Графиня отрицательно покачала головой.
– Я уверен, что вы держались храбро до сих пор. И будет глупо, если вы сдадитесь под конец. Как бы трагично ни было прошлое, оно уже позади. Мужайтесь!
– Да, в будущем мне понадобятся мужество и твердость духа, – согласилась графиня. – Она отняла руки от лица и продолжила: – Вот англичане… они всегда были стойкими… в любых испытаниях. Это у них в крови.
– Мне кажется, вы, мадам, чересчур высокого мнения о моих соотечественниках.
– Вас это удивляет?
Графиня явно принялась заигрывать с ним. Томный взгляд темных глаз выдавал ее намерения.
Она взяла из его руки бокал с коньяком и приподняла, произнося тост:
– Счастье, что я встретила истинного джентльмена в трудную минуту своей жизни.
Шелдон из вежливости склонил голову, но не стал чокаться с ней.
Вместо этого он откинулся на спинку кресла и, приняв удобную, несколько расслабленную позу, занялся тщательным исследованием внешности сидящей перед ним дамы.
Она действительно была необыкновенно хороша собой. При ближайшем рассмотрении кожа ее поражала матовой белизной, черты лица были аристократичны и тонки, а жемчужные зубки, которые слегка виднелись, когда алые губы приоткрывались для произнесения очередной фразы, могли вызвать восторг у ценителя и горечь у дантиста, потерявшего источник дохода.
Догадавшись, что она подвергается изучению, словно инфузория под микроскопом, графиня слегка покраснела.
– Мне кажется, что вы… как это звучит по-английски… раздеваете меня взглядом…
– Ваш английский просто поражает! – воскликнул Шелдон Харкорт. – Можно подумать, что вы родились в семье британского пэра, и причем не дальше от Лондона, чем графство Кент. Кто вас учил английскому?
– Моя мать была англичанкой.
– Но вы выглядите истинной француженкой.
– Мой отец не позволил мне посещать страну, о которой мать столько рассказывала и вспоминала с большой теплотой.
– У вас есть таким образом, родственники в Англии? – спросил Шелдон.
Графиня опять горестно всплеснула своими прелестными руками, словно ангел крыльями.
– Не знаю… может быть.
Опустив глаза и спрятав их под пушистыми ресницами, она исповедалась с очаровательной застенчивостью:
– Отец увез мою мать… похитил против воли ее родителей. Для него это был, как это говорится, ужасный мезальянс. Семья матери – они были буржуа… как теперь провозглашают – третье сословие, а предки отца участвовали в крестовых походах.
– О, как смешалось все в королевстве датском! – откликнулся Шелдон искаженной цитатой из шекспировского «Гамлета».
– Теперь вы понимаете, монсеньор, почему я так стремлюсь в Англию?
– Не только понимаю, но и радуюсь, что судьба свела нас, – любезно ответил он. Шелдон не мог оторваться от разглядывания этого прелестного личика.
– А я рада, что оказалась здесь… в комнате, отделенной прочными стенами от всего мира, где творится нечто ужасное. Вы меня понимаете? – настаивала графиня.
– О, я вполне вас понимаю… но и не могу быть эгоистом… Как это ни крамольно звучит, но я доволен тем, что на море шторм, а в Париже революционеры творят расправы. И то, и другое свело нас вместе.
– Теперь вы льстите мне, монсеньор.
– Нет, я говорю совершенно искренне. Она встала, сделала шаг к камину, протянула руки к огню. Отсветы пламени отразились в ее глазах, огненные блики оживили ее бледное лицо.
Шелдон Харкорт тоже поднялся со своего места, встал рядом с ней… ближе, чем позволяли приличия в общении с малознакомой ему вдовой недавно казненного французского аристократа.
- Предыдущая
- 3/34
- Следующая
