Тереза Батиста, уставшая воевать - Амаду Жоржи - Страница 6

• Предыдущая
• 6/116
• Следующая

Теперь они с Терезой брели наугад, в неизвестном направлении, не зная, который час. Ведь наткнутся же они на открытый бар, где сумеют выпить за победу и состоявшееся знакомство, так сказал Жануарио. Тереза слушала его, слушала шум прибоя, свист ветра в надутых парусах и доносившиеся откуда-то песни. Тереза ничего не знает о море, она впервые на берегу солёных вод океана в бухте Аракажу, по другую сторону города, рядом с рослым человеком с раскачивающейся походкой — человеком моря, опалённым солнцем и обветренным ветром. Жануарио закурил трубку; в море рыбы и потерпевшие кораблекрушения люди, чёрные спруты и серебристые скаты, корабли, приходящие с другого конца света, плантации морских водорослей.

— Плантации? В море? Как это?

Он не успел ответить, они опять вышли на улицу совсем рядом с «Ватиканом», где разноцветные огни рекламы «Весёлого Парижа» притягивают парочки, ищущие приюта на ночь, а то и на полчаса. Время от времени в окнах бесчисленных каморок этого огромного дома загораются тусклые лампочки, у дверей не бросающегося в глаза входа стоит Алфредо Крыса, неопределённых лет сводник, и собирает по распоряжению домовладельца Андраде плату. Вдруг откуда-то со стороны слышатся голос адвоката и стук его костылей.

— Да это как раз вы?! Подождите меня!

Лулу Сантос ищет Терезу, боясь, как бы она не угодила в лапы Либорио или полиции. Знаток питейных заведений в Аракажу, он тут же повёл их выпить кашасы в бар, что находится рядом. Тереза только пригубила стакан, нет, она так и не привыкла к кашасе, хотя эта была хорошего качества и даже пахла мадерой. Адвокат пил её маленькими глотками, смаковал, точно это был первоклассный ликёр, или выдержанный портвейн, или херес, а то и французский коньяк. Капитан Жереба опрокинул стакан разом.

— Хуже кашасы нет ничего, кто её пьёт, тот мало чего стоит. — И, засмеявшись, попросил налить ещё.

Лулу сообщил последние вести с поля боя: когда появилось подкрепление полицейских, они нашли в кабаре только его, поэта Сарайву и Флори — все трое самым мирным образом сидели и потягивали пиво. Либорио — король этой мрази! — представляешь себе, Тереза, ушёл, поддерживаемый той девицей, из-за которой и заварилась вся эта каша. Увидев, что верзила схватился обеими руками за пах и зовёт врача, крича, что схлопотал по меньшей мере грыжу, эта девка, не видя в зале коммивояжёра (посетители разошлись — кто по домам, кто по отелям) и забыв о полученной пощёчине, подхватила под руку Либорио. Конечно они стоят друг друга: она привыкла его обманывать и получать по заслугам, он — пить и скандалить, и они вместе спустились по лестнице. Подонки, заключил Лулу Сантос.

Поэт было попытался соблазнить Лулу Сантоса пойти в пансион Тидиньи, неплохое местечко, где, по его мнению, можно скоротать вечер, но адвокат, озабоченный судьбой Терезы, отказался. И Сарайва, покашливая со свистом, пошёл один.

Выпив кашасы, все трое распростились. Лулу Сантос взял такси, чтобы отвезти Терезу домой, ведь этот мерзавец Либорио — первый друг-приятель полицейских, лучше быть осторожнее. Из окна такси Тереза ещё какое-то время видела капитана Жануарио Жеребу, шедшего к мосту, у которого стоял его баркас. Фигура цвета золотистой зари на заре и растаяла.

Сердце Терезы забилось, её охватило то же чувство робости и потери себя, что и много лет назад, когда она в магазине увидела Даниэла — ангела, сошедшего с олеографии, изображавшей Благовещение, Дана с томными глазами. Так на кого же похож кабокло? Похож не похож, но кого-то напоминает. Слава Богу, не ангела, сошедшего с неба; с некоторых пор Тереза не доверяет мужчинам с ангельским лицом, с вкрадчивым, молящим голосом и вводящей в заблуждение красотой. В постели-то они хороши, а вот в жизни лживы и слабы.

Оказавшись дома — с Лулу Сантосом она простилась, спасибо, друг, не позволила даже выйти из такси, ведь если бы он зашёл, то захотел бы остаться, — в комнатке с голыми стенами, на узкой железной кровати Тереза, закрыв глаза, пыталась заснуть, но вдруг вспомнила, кого напоминает ей капитан Жереба. Он напоминает ей доктора. Нет, они, конечно же, не похожи друг на друга. Один — белый, богатый, образованный, утончённый, другой — смуглый, обветренный ветрами мулат, бедный и малограмотный. И всё-таки что-то их роднило. Что? Уверенность в себе, весёлость, доброта. Мужская цельность.

Капитан Жереба обещал вернуться, прийти к ней, чтобы показать порт, баркас «Вентания» и море там, за городом. Где же он, почему не держит своего слова?

Лулу Сантос заходит к Терезе, чтобы пригласить её в кино (Сантос без ума от ковбойских фильмов), и задерживается на веранде, открытой дующему с реки ветру; старая Адриана предлагает ему манго или мунгунсу, на выбор, или то и другое, если ему угодно. Сначала манго, его любимый фрукт, а потом, когда вернётся из кино, мунгунсу. Улыбающаяся, гордая своим фруктовым садом, Адриана показывает прекрасные плоды манго: розовые, оливковые, бычье сердце, шпага.

— Разрезать?

— Я сам это сделаю, Адриана, спасибо.

Вкушая сладкий плод, Лулу сообщает последние новости:

— Ты, Тереза, — чудо природы. Только появилась в Аракажу и сразу обрела и влюблённых друзей, и ненавидящих врагов.

Старая Адриана посмеивается.

— Влюблённых? — Она искоса, улыбаясь, смотрит на адвоката. — Одного я, кажется, хорошо знаю. Но неужели кому-то может не нравиться наша милая Тереза?

— Сегодня я разговаривал с одной женщиной, которая мне сказала, что Тереза с большим самомнением и глупа.

— Кто же это? — поинтересовалась Тереза.

— Венеранда, наша известная Венеранда — хозяйка всем знакомой в городе «мясной лавки», она говорит, что торгует только свежайшим молоденьким филе, хотя мне именно сегодня хотела всучить старое, уже припахивающее французское брюхо.

Старая Адриана, до того как открыла овощную лавку — фрукты, овощи, древесный уголь, — держала пансион в полученном ею по наследству доме, где могли найти укромное жильё не желающие огласки влюблённые, иногда друзья, но больше всего она предпочитала сдавать комнату работающей в конторе девушке или какой-нибудь скромнице, кем-либо опекаемой, в общем-то только ради того, чтобы иметь живую душу рядом. С тех самых времён она таит злобу на Венеранду, держащуюся высокомерно, ото всех отворачивающуюся, разговаривавшую разве что через плечо.

— Эта не знает, что болтает, ей ведь Терезу заполучить нужно. Я тебе, девочка, советую быть с ней осторожней, она ведь скрытная.

— Я ей ничего плохого не сделала, — удивляется Тереза. — Она меня к себе позвала, я не захотела. Вот и всё.

Старая любопытная Адриана не отстаёт:

— Кто же ещё невзлюбил Терезу? Ну, говорите.

— Для начала — Либорио Невес. Он в ярости, его бы воля, Тереза бы уже была в тюрьме, но пока ничего не предпринял из страха; жизнь его столь грязна, что никакая полиция не отважится, взяв его под защиту, связаться с такими, как я. Особенно сейчас, когда я готов выступать в суде против него.

— Сеу[14] Либорио! — Старая Адриана произнесла это имя со страхом и уважением. — Он кое-что…

— Дерьмо он, — сказал адвокат, — видели бы вы, чем он поплатился. На земле нет хуже этого типа, этого сукина сына, канальи, подлеца. Меня злит то, что, выступая против него в суде, я дважды проиграл. И возможно, проиграю в третий раз.

— Вы, Лулу, проиграли? — удивилась старая Адриана. — А говорят, что вы не проигрываете.

— Так не в суде, а в гражданском разбирательстве… Развратник умеет уходить от суда. Но как-нибудь я его прищучу.

— А что он сделал? — поинтересовалась Тереза.

— А ты не знаешь? Как-нибудь я расскажу тебе, но только не сейчас, когда пора идти в кино. Завтра или послезавтра я тебе расскажу, кто такой Либорио Невес, первый мошенник в Аракажу, пиявка на теле бедняков. — Он взял костыли, чтобы подняться. — Милая Адриана, спасибо за манго, ваши лучшие в Сержипе.

Со стороны порта с острова Кокейрос подул ветер, смягчая душный влажный вечер. Спокойствие, тишина, небо в звёздах — самое время слушать истории. Зачем в такую жару томиться в кино? Да и вдруг придёт Жануарио?

• Предыдущая
• 6/116
• Следующая