Тщетная предосторожность - Картленд Барбара - Страница 3

• Предыдущая
• 3/44
• Следующая

Она еще не бывала на вилле после смерти бабушки. Бабушка со стороны отца дожила до восьмидесяти лет. Старая дама славилась умением на всех наводить страх, весьма гордилась своим происхождением и знала историю «Берез» в мельчайших подробностях.

– Семейство Морроу живет в «Березах» вот уже пять столетий, – сообщила она Синтии, когда та видела ее в последний раз, – а теперь наш род закончится.

Не закончится, – возразила Синтия. – Я выхожу замуж за Питера, бабушка. Помните, мы вам говорили? А ведь Питер тоже из рода Морроу.

Старуха не поняла – так, по крайней мере, подумала тогда Синтия. Но кто знает, быть может, она, словно ясновидящая, предчувствовала, что их роду пришел конец…

– Подпишите вот это, пожалуйста, мисс Морроу.

Адвокат пододвинул к ней бумаги. Она, не читая, ставила свое имя – Синтия Морроу – на всех подряд документах. Затем поднялась из-за стола.

– Если вы возвращаетесь в Лондон, разрешите вас отвезти?

– Нет, нет, спасибо, – поспешно отказалась она. – Мне нужно со многими повидаться. Я поеду позже.

Роберт Шелфорд и Синтия обменялись рукопожатием. Какая сильная рука и теплая ладонь! И снова глубокая неприязнь, внутренний протест поднялись в ее душе. Слишком много в этом человеке могучей жизненной силы. И необычная внешность к тому же – рыжие волосы и темные глаза… Не похож на англичанина либо же просто выглядит не так, как другие…

«Нет у меня доверия к красавчикам», – подумала про себя Синтия и резко отняла руку. Смущала ее, однако, не внешность этого человека, а нечто иное в нем: притягательное и в то же время вселяющее беспокойство.

– Надеюсь, вы будете обращаться ко мне, если понадобится, – предложил Роберт Шелфорд.

Синтия удивленно посмотрела на него и вдруг вспомнила: он теперь хозяин, владелец «Берез».

– Вряд ли я стану беспокоить вас, мистер Шелфорд. Она обернулась к адвокату: – До свидания, мистер Даллас. Я вернусь в Лондон к вечеру, если понадобится, вы можете связаться со мной.

Роберт Шелфорд открыл перед ней дверь. Она старалась не смотреть на него, но невольно подняла взгляд. Улыбается! Ей опять почудилась насмешка в темных глазах.

«Этот человек, похоже, упивается тем, что происходит», – в раздражении и гневе подумала она и, переступив порог, вышла на залитую солнцем лужайку.

Было очень тепло. Неспешно Синтия направилась вдоль по дорожке, миновала коттедж, где прежде жил управляющий, и остановилась в задумчивости. Направо – широкая аллея к главному дому, налево – узкий проезд, в конце его – вилла, и, решившись наконец, Синтия быстро зашагала по узкой дороге, стараясь отогнать мысль, что позади нее остался дом, в котором ей больше никогда не жить, и что, покинув родное гнездо, она наконец и с Питером простилась навсегда.

– Нужно действовать разумно, – уговаривала она себя, прекрасно при этом сознавая, что разумной ее никак не назовешь.

Утром по дороге из Лондона в «Березы» она предполагала завершить все дела, связанные с продажей, снять квартиру или дом, отдохнуть, набраться сил, снова подыскать работу.

Она не мыслила будущего без дела, без серьезного занятия, но какие дела и занятия ждут ее в «Дауэр-Хаусе»? Какие, что?

И, вопреки смыслу, она вдруг стала винить в случившемся Роберта Шелфорда. Конечно, он виноват, как ни посмотри, из-за него она обречена жить в «Березах», снова жить воспоминаниями о прошлом. Здесь от этого никуда не деться.

«Нет, ни за что здесь не останусь», – повторяла про себя Синтия, но все же что-то толкало ее вперед, хотелось взглянуть на виллу.

Сзади послышался звук подъезжающего автомобиля. Синтия остановилась, инстинктивно отступила к живой изгороди.

Мимо пронесся зеленый «Роллс-Ройс». Роберт Шелфорд, сидя за рулем, приподнял шляпу. Синтии показалось на миг, что в глазах его все та же усмешка. Машина скрылась из виду, оставив после себя облачко пыли, а Синтию вновь охватило чувство безнадежности, переходящее в гнев.

«Ненавижу его, ненавижу!..» – твердила она про себя.

Синтия открыла глаза, просыпаясь.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь ромбовидные стекла окна в старинной решетчатой раме, согревали лицо. Она чувствовала странную усталость. Впрочем, это не было похоже на глубокое изнеможение, болезненное утомление, которое не оставляло ее последние несколько месяцев.

Ночами она лежала без сна, во власти мрачных дум или в тревожном полузабытье, и ее преследовали мучительные видения, где действительное переплеталось с невероятным. Иногда усталость была непереносимой, и часто ей хотелось умереть, чтобы избавиться от тяжкого бремени своего тела.

А здесь, на старой вилле, она прекрасно засыпала, едва голова касалась подушки, и спала до тех пор, пока Грейс не разбудит поутру.

Какое счастье, что с ней Грейс и Роза! Совсем уже старые, они всегда находились тут в услужении.

Сначала Синтия их даже побаивалась. Вдобавок, когда она поселилась на новом месте, пришлось сообщить служанкам (и это была одна из нелегких минут ее жизни), что она не сможет оставить их у себя обеих. Старушки слушали серьезно, сложив на коленях узловатые, натруженные долгими годами работы руки.

– Вы хотите нанять кого помоложе, мисс? – спросила через некоторое время Грейс: она всегда брала на себя переговоры, ведь Роза была двумя годами младше.

– О, разумеется, нет, ни в коем случае! – воскликнула Синтия. – Упаси бог! Конечно, мне хочется, чтобы вы остались, я от всей души просила бы вас обеих служить у меня, но скажу вам со всей откровенностью – я просто не могу себе этого позволить. Видите ли, отец сделал много долгов, и большая часть денег от продажи «Берез» уйдет на их покрытие. Кое-что достанется и мне, но совсем мало. Со временем я приищу работу, доход мой увеличится, но сейчас доктор велит отдохнуть, и он, наверно, прав. Я безумно устала!..

Голос ее прервался. Она и в самом деле была так измучена, что у нее ни на что уже не было сил – даже на то, чтобы принять необходимые решения, если они расстраивали или тревожили ее.

Во взгляде Грейс выразилось сочувствие и глубокое понимание. Она посмотрела на Розу, затем, помолчав, проговорила:

– Мы с Розой хотели бы и дальше здесь служить, мисс. Как нам теперь жить порознь? И тут вроде наш дом, вы уж простите, коли не так сказала. Платите нам, сколько сможете, и мы вдвоем управимся. А хозяйство вести – это Роза умеет. Она на все руки мастерица, увидите сами, и кухарки такой нынче не сыщешь. И бережливая: у Розы ни один кусочек не пропадет. Ваша бабушка, мисс, она денежки на ветер не бросала и Розу к тому приучила.

– Если вы обе останетесь у меня, – сказала Синтия дрогнувшим голосом, – я вам буду век благодарна.

Она стояла, глядя на старых служанок, и вдруг порывисто протянула к ним руки.

– Втроем мы справимся с любыми трудностями, – проговорила она. – Вместе не пропадем.

В последующие недели Синтия поняла, что до той поры, как она поселилась на старой вилле, ей был неведом истинно заботливый уход. Грейс присматривала за ней, ухаживала, баловала, а Роза сбивала гоголь-моголь, стряпала лакомые блюда со свежими сливками, выторговывала у мясника лучшие куски, пока Синтия не взмолилась, что так, пожалуй, она растолстеет до безобразия. Роза подняла ее на смех, но Синтия видела в зеркале – тени под глазами еле заметны, и глубокие впадины у ключиц исчезают.

Когда-то она была недурна собой. Питер сказал ей однажды:

– Я в жизни не видел никого красивее тебя. Иногда я боюсь тебя коснуться – ты так прекрасна.

– Прекрасна, потому что ты любишь меня, – ответила она тогда.

Что бы подумал он, увидев ее сейчас? Ей стало стыдно за свои неприбранные, тусклые волосы, бледность, исхудалое лицо. Но все же сейчас она выглядит лучше, чем еще месяц назад. И, главное, хоть это ровно ничего не значит, она все еще сохранила женскую привлекательность.

Как же тепло на солнце! Через открытое окно в саду слышалось нежное воркование голубей, перелетавших с ветки на ветку. В комнату проник аромат кустов жимолости, растущей у веранды, и благоухание резеды с клумбы, где росли душистые цветы и травы.

• Предыдущая
• 3/44
• Следующая