Тщетная предосторожность - Картленд Барбара - Страница 5

• Предыдущая
• 5/44
• Следующая

«Брожу по свету – вернее не скажешь», – подумала Синтия, слушая откровения Сары.

Был у нее испанский дипломат, она его обожала, но ему пришлось вернуться на родину.

Затем новая встреча и пылкий роман с французом. Сара заводит речь о браке, но тут же выясняется, что ее возлюбленный женат и просто «забыл» об этом упомянуть.

Повествуя о своих приключениях, Сара без устали приговаривала: «Всегда я с мужчинами дура дурой!..» И чем больше подобных историй слышала Синтия, тем справедливее казалась столь самокритичная оценка, которую давала себе ее попутчица.

Однако, несмотря па разницу темпераментов и взглядов на жизнь, женщины подружились.

Сара с месяц прожила в Калькутте, в несбыточной надежде, что Ральф одумается и приедет. Когда же она наконец собралась домой, они с Синтией на прощание горячо заверили друг друга, что непременно, как бы ни сложились в дальнейшем их судьбы, будут поддерживать связь.

Сара была, пожалуй, единственной подругой Синтии в Калькутте. Тем не менее за долгие месяцы, протекшие с той поры, многие воспоминания о ней стерлись из памяти, и неожиданная встреча в Лондоне неделю назад привела Синтию в легкое смятение. Она заехала за своими вещами в отель, где жила после возвращения в Англию. В холле какая-то дама разговаривала с портье, и Синтия сразу узнала низкий, с приятной хрипотцой, чарующий голос:

– А нет ли у вас номеров подешевле? Я собираюсь прожить здесь несколько недель.

– Сара! – воскликнула она.

– Синтия! – раздалось в ответ.

Сара первая пришла в себя от изумления и протянула подруге руки.

– Дорогая! В жизни не было у меня такой счастливой встречи! Мне до того одиноко, тошно, я бы рада сейчас увидеть и злейшего врага.

И вдруг повстречать тебя – какое везение! Что ты здесь делаешь? Когда приехала? Я тебе совсем недавно отправила письмо.

– Прости, что не написала о возвращении в Англию, – повинилась Синтия, – но я так тяжело болела… Когда меня усадили на пароход, я шагу ступить не могла от слабости, все время лежала пластом. И злилась, что нельзя было остаться служить в Индии.

– Пойдем, расскажешь мне обо всем, – и Сара, взяв Синтию под руку, бросила через плечо дежурной: – Ладно, я беру этот номер, но ваши цены – грабеж средь бела дня.

– Ты остановишься здесь? – поинтересовалась Синтия.

Сара кивнула утвердительно:

– Придется, хоть я и не могу себе этого позволить.

– Но это сравнительно дешевый отель.

– Для меня теперь все дорого, – сообщила Сара. – Бенни погиб в авиакатастрофе, мне больше не платят на содержание. Дорогая моя, я осталась без гроша. Конечно, как-нибудь проживу. Есть у меня драгоценности и кое-что еще, в общем, небольшое состояние, но не хочу продавать ничего, пока не разберусь с делами.

– Вид у тебя, однако, весьма благополучный, – заметила Синтия, когда они уселись в кресла в тихом уголке холла.

Сара и в самом деле выглядела вызывающе роскошно. Волосы приобрели более яркий, нежели в Индии, золотистый оттенок, в ушах сверкали большие бриллиантовые клипсы, резко контрастирующие с изысканной простотой великолепно сшитого платья, дорогие кольца переливались на солнце всеми цветами радуги.

– Ну а как ты устроилась? – поинтересовалась Сара наконец, после того как битый час расписывала свои беды и невзгоды.

Не без некоторого колебания Синтия рассказала о своей вилле, где намерена будет жить, во всяком случае, пока окончательно не восстановит здоровье.

– Божественно! – воскликнула Сара. – Ах, Синтия, если бы ты знала, как я мечтаю пожить на природе. Запах английской лаванды, тишина и покой! Мне просто необходим отдых!..

Синтии ничего не оставалось, как ответить приглашением. И по тому, с какой готовностью та приняла его, Синтия поняла, как важна была для подруги эта возможность.

Лишь сейчас, когда гостья должна была вот-вот появиться, Синтия усомнилась, разумно ли поступила, пригласив ее погостить. Она с трудом могла вообразить Сару в старинном сельском доме – вряд ли ей будет по вкусу полное безделье, шезлонг в саду, далее лакомые блюда, искусно приготовленные Розой, – ведь Сара всегда искала в жизни чего-то волнующего, увлекательного, обожала головокружительную суету светских развлечений.

«Что же, если ей станет скучно, она всегда сможет уехать, – решила Синтия. – Пойду, нарву цветов ей в комнату».

Она поднялась и прошла через отделанную кремовыми панелями гостиную к высокой стеклянной двери, ведущей в сад, и затем через ухоженный зеленый газон – к розарию. Оттуда, не останавливаясь, забыв про цветы, она направилась по тенистой дорожке, обсаженной рододендронами, к зарослям кустарника.

Синтия шла не торопясь. Впервые после того, как она поселилась на вилле, ею овладело желание увидеть «Березы» снова.

Она знала, откуда нужно смотреть на усадьбу – позади виллы круто, словно утес, поднимался поросший высокими деревьями песчаный склон, и сверху открывался великолепный вид на парк и дом.

Через час появится Сара, а Синтия твердо решила ничего ей не говорить про «Березы», в противном случае та непременно захочет увидеть дом и, главное, его нового хозяина.

Сара была полна жадного интереса к людям, и Синтия знала, что, заговори она о Роберте Шелфорде, ее гостья не упустит случая с ним познакомиться.

«Уже три недели, как я здесь, – думала Синтия, – но пока что никто о нем разговора не заводил. Грейс и Роза проявляют бесконечный такт, никогда не называя даже его имени». В стенах старой виллы все вели себя так, словно ни Роберта Шелфорда, ни «Берез» на свете никогда не существовало. И все же у Синтии подчас возникала мысль, что своим спокойным и счастливым пребыванием здесь она обязана именно ему.

Пересилив себя, она ему написала – официальное, сухое письмо с выражением благодарности. Ей было стыдно за свою слабость – принять щедрый дар от человека, который глубоко ей неприятен, однако неприязнь, ненависть к нему помогали справиться с укорами совести.

«Он алчный, ухватистый, – убеждала она себя. – Ему приглянулись „Березы“, и он их получил. И вилла при этом ровно ничего для него не значила, решительно ничего».

Он швырнул ей подачку лишь потому, что она грозилась не отдать ему то, чего он так домогался. Это вовсе не истинная щедрость или филантропия. Так бросают кость опасному псу, а то он укусит. Вот и все.

Она уговаривала себя подобным образом, но все же неприятный осадок в душе не исчезал. Да еще и мистер Даллас подливал масла в огонь.

– Мистер Шелфорд хотел бы многое обсудить с вами, мисс Морроу, – сказал он ей, вручая документы на полноправное владение виллой и прилегающим участком.

– В самом деле? Не понимаю, зачем ему это, – резко ответила Синтия.

– Его интересует усадьба и все ваши домашние традиции. Но я объяснил ему, какой у вас был трудный период, неурядицы с семейными делами, как тяжело вы болели… В общем, я посоветовал мистеру Шелфорду дать вам некоторое время, чтобы прийти в себя, а потом уж обращаться с вопросами, которые по сути своей весьма деликатны.

Синтии нечего было ответить. Адвокат действовал из лучших побуждений, однако она очень рассердилась – ей не нужно ни заботы, ни внимания, ни сочувствия со стороны Роберта Шелфорда.

Но надо признаться, жизнь ее, несомненно, стала совсем другой – никто не беспокоит, можно отдыхать, сколько душе угодно, сон наладился, тишина и уют маленькой виллы, словно целительный бальзам для ее истрепанных нервов.

Погруженная в свои мысли, Синтия взобралась вверх по лесистому склону, вышла из-под деревьев и остановилась у самого края. В траве лежал ствол поваленного дерева, и, усевшись на нем поудобнее, она посмотрела вниз, где слева стоял ее дом.

Вымытые стекла окон блестели на солнце. На озерной глади играли отсветы бликов. Террасы окаймляли дом ожерельем, а темная зелень леса была, словно бархат, на фоне которого красуется роскошная драгоценность. От красоты пейзажа захватывало дух.

Окна раскрыты, из труб поднимается дымок. Синтии показалось, что в саду уже наводят порядок, клумбы снова запестрели цветами. «Березы» ожили.

• Предыдущая
• 5/44
• Следующая