Уроки куртизанки (Заветное желание) (Дезире — значит желание) (Желание сердца) (Другой перевод) - Картленд Барбара - Страница 4

• Предыдущая
• 4/56
• Следующая

Мысли Лили были прерваны звуками звонка внизу и стуком закрывшейся двери. Должно быть, вернулся Джордж.

Лили бросила последний взгляд на себя в зеркало и направилась к двери. Она грациозно спускалась вниз по лестнице, и оборки ее шелковой юбки колыхались в такт движению.

Слуги заносили багаж. Дверь библиотеки была отворена, и Лили поняла, что Джордж поджидает ее именно там, вместе со своей племянницей. Лили быстро пересекла мраморный холл и вошла в библиотеку.

Джордж повернулся спиной к камину, рядом с ним стояла девушка. В первый момент Лили бросились в глаза старомодное серое дорожное пальто и отвратительная зеленая фетровая шляпа, украшенная потрепанными перьями. Джордж что-то сказал, девушка обернулась, и Лили увидела ее лицо.

И тогда Лили рассмеялась негромким легким смехом, в котором была смесь облегчения и удивления одновременно: девушка носила темные очки, и в ней не было абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания… Не говоря уж о привлекательности.

Когда Корнелия узнала, что она должна отправиться в Англию, она почувствовала, что для нее настал конец света. Сначала она протестовала, отказывалась, спорила, а затем, поняв, что никакими усилиями не сломить упорства адвоката, она отправилась на поиски Джимми.

Корнелия нашла его там, где и рассчитывала, — Джимми, как всегда, чистил лошадей, насвистывая при этом сквозь зубы. Он был сед, страшен, как смертный грех, и не было ни единой кости в его теле, которая не была бы переломана в то или иное время благодаря его страсти к лошадям.

Корнелия любила Джимми.

— Они отсылают меня, Джимми, — тихо сказала она, и Джимми понял, бросив один-единственный взгляд на ее лицо, что Корнелия страдает.

— Я ожидал этого, малышка, — ответил он. — Ты не можешь оставаться здесь теперь, когда мисс Уитингтон — упокой господи ее душу! — отправилась на небеса.

— Почему не могу? — пылко возразила Корнелия. — Это мой дом, часть меня. А родственники отца никогда прежде не хотели знать меня. Что же заставило их так измениться?

— Ты знаешь ответ так же хорошо, как и я, — отозвался Джимми.

— Разумеется, знаю, — презрительно бросила Корнелия. — Это все мои деньги. Это деньги, которые мне самой не нужны и которые свалились на меня, опоздав на целый год.

Джимми вздохнул. Он слышал эти речи из уст Корнелии много раз прежде. Глядя на выражение лица Джимми, Корнелия вспомнила, как горько она плакала, когда узнала, что американская крестная оставила ей огромное наследство. Ей казалось верхом несправедливости стать богатой именно теперь… Корнелия помнила, как ее отец часто сетовал на их бедность, как ее мать вздыхала по нарядным платьям. И вот спустя год после их смерти, когда ей уже ничего было не нужно, деньги полились рекой.

Это случилось задолго до того, как Корнелия вновь научилась смеяться. Джимми услышал новость о наследстве от самой Корнелии. Она сообщила ему об этом холодным, бесстрастным тоном, в котором не было и следа тех горьких слез, что пролила она несколькими часами раньше.

— Я богата, Джимми, — сказала Корнелия. — Моя крестная из Америки умерла и оставила мне огромное наследство в акциях нефтяных компаний. Это сотни и сотни тысяч английских фунтов.

— О небо! Что же ты собираешься делать с такой уймой денег? — вскричал Джимми. Корнелия пожала плечами:

— Не имею ни малейшего представления.

— Тогда, может быть, нам стоит приобрести новую лошадь для такой изысканной маленькой леди? Например, ту, что в прошлую среду нам демонстрировал капитан Фицпатрик? — лукаво предложил Джимми.

В конце концов после целого дня торгов они. приобрели кобылу капитана Фицпатрика за двадцать пять фунтов, и Джимми на этом иссяк, затруднившись придумать что-нибудь еще.

— Это огромная ответственность, дорогое дитя, — сказала нежно кузина Алина, также оповещенная Корнелией. — И ты должна просить у господа совета, чтобы он помог тебе справиться с этой ответственностью, ложащейся на твои плечи.

— Я не желаю ни денег, ни ответственности, — угрюмо отозвалась Корнелия.

Неделю спустя кузина Алина предложила нанять миссис О'Хаген, приходящую прислугу, на» четыре дня в неделю вместо двух, как прежде, и так же, как и Джимми, больше ничего не смогла придумать.

Для себя Корнелия не желала ничего. Фактически для нее было бы лучше вообще забыть о существовании этих денег.

Деловые бумаги приходили к ней из Дублинского банка, но она оставляла их без ответа, аккуратно складывая стопкой в ящик рабочего стола, который раньше принадлежал отцу.

Однако было приятно сознавать, что больше не надо беспокоиться о счетах поставщиков и что все расходы по хозяйству будут немедленно оплачены. Это была единственная выгода от полученного Корнелией наследства, но и она не. внесла больших изменений в размеренную жизнь Росарилла. Смерть кузины Алины изменила все.

Корнелия и не представляла себе, что смерть этой тихой, мягкой женщины, которая жила в Росарилле с незапамятных времен, перевернет всю ее жизнь. Она не могла предвидеть, что старый адвокат мистер Месгрейв, который прибыл из Дублина на похороны кузины Алины, напишет в Англию ее дяде, лорду Бедлингтону. В письме мистер Месгрейв сообщил, что его племянница осталась одна и необходимо, чтобы кто-нибудь из близких родственников позаботился о юной леди.

И только когда мистер Месгрейв прибыл в Росарилл с письменными указаниями лорда Бедлингтона забрать ее и отвезти в Англию, как будто она была свертком или посылкой, Корнелия поняла, что произошло, и выбранила мистера Месгрейва за вмешательство в ее дела.

— Это был мой долг, мисс Бедлингтон, — спокойно отозвался старый адвокат. — Вы знатная молодая леди. И, если мне будет позволено заметить, я немало размышлял над тем, что вам необходимо занять достойное место в том обществе, к которому вы принадлежите.

— Я принадлежу только Росариллу! — воскликнула Корнелия, сознавая, однако, бесполезность этих споров.

— Ты выросла, а мы совсем забыли про это, — сказал ей Джимми, когда она беседовала с ним на конюшне. — Тебе уже стукнуло восемнадцать полгода тому назад, а кажется, что только вчера ты была такой маленькой, что мне приходилось подсаживать тебя на спину Сержанту и помогать тебе править, а ты падала и злилась. Теперь ты юная леди, дорогая Корнелия, и я должен величать тебя «мисс»и прикладывать руку к шляпе.

— Только попробуй сделать это, я ударю тебя! — вскричала Корнелия. — Ах, Джимми, Джимми!

Ну почему я должна уезжать? Я люблю Росарилл, это часть меня… Я не смогу прожить без лошадей и собак, без дождя, моросящего над холмами, без облаков, плывущих с Атлантики. Слезы катились по щекам Корнелии, когда она говорила, и Джимми пришлось отвернуться, потому что на его глазах тоже выступила предательская влага.

Все происходящее казалось Корнелии кошмарным сном. Не единожды она помышляла о побеге мечтая укрыться среди холмов, где ее никто не сможет найти. Но она была достаточно взрослой и понимала, что в этом случае ее поверенные найдут способ наказать ее, продав всех лошадей например, или откажутся платить Джимми.

Джимми не впервой случалось оставаться без денег, но теперь Корнелия не могла этого допустить. С тяжелым сердцем она смирилась с необходимостью оставить здесь Джимми и уехать с мистером Месгрейвом. Но с этой минуты мир словно погас для нее, потеряв все свои краски, став чужим и неуютным.

Последние свои дни в Росарилле Корнелия бродила как потерянная, и Джимми приходилось обо всем заботиться самому, даже о ее одежде.

— Ты что, собираешься ехать в Лондон в бриджах, малышка? — поинтересовался он.

Впервые за свои восемнадцать лет Корнелия задумалась о том, как она выглядит. Обычно она носила бриджи, а как еще можно ездить на лошади? И в платье не будешь работать на конюшне, помогая отцу и Джимми. Поэтому она всегда больше напоминала сорванца-мальчишку, а не девочку. Свои темные волосы Корнелия заплетала в длинную косу, и ей никогда не приходило в голову сделать себе замысловатую высокую прическу, какую обычно носили девушки ее возраста.

• Предыдущая
• 4/56
• Следующая