Зловещая тайна (Дуэль сердец) - Картленд Барбара - Страница 7
- Предыдущая
- 7/69
- Следующая
С этими словами он достал бутылку из буфета в задней части кибитки и поставил ее на столик.
Кэролайн огляделась, изумляясь тому, как все было ладно подогнано. Тут были разные шкафчики и полки, картины и украшения. Койка была завалена подушками, а пол застлан прекрасным персидским ковром.
— Как тут уютно! — воскликнула она.
— Моя кибитка меньше этой, но гораздо, гораздо красивее, — откликнулась Зара. — Но вы устали, мадам.
Снимите шляпу и устраивайтесь поудобнее.
— Спасибо, с удовольствием, — сказала Кэролайн и, подняв руки, развязала ленты шляпы.
Шляпа была большая и довольно громоздкая, как того требовала последняя мода. Кэролайн понимала, что волосы ее в беспорядке, но слишком устала, чтобы заботиться о своей внешности. Когда она бросила шляпу на койку и слегка повернула голову, чтобы свет от лампы, горевшей прямо над ее головой, не бил в глаза, то поймала на себе взгляд лорда Брекона и по выражению его лица поняла, что он впервые разглядел ее.
Его глаза выражали удивление и восхищение, и через секунду Кэролайн отвела взгляд, чувствуя, что краснеет. Она и представить себе не могла, как хороша была, когда сидела вот так в свете лампы, падавшем на рыжевато-золотые завитки волос, обрамляющих ее белый лоб.
Ее лицо было правильной овальной формы, небольшая голова изящно сидела на стройной белой шее. Нос небольшой и прямой, губы сочные и алые. В очертаниях ее лица и изящной фигуры было что-то столь прелестное, что все, кто видел Кэролайн впервые, с трудом могли поверить, что перед ними не картинка из книги с волшебными сказками.
Но самым прекрасным в ее лице были глаза: огромные, полные жизни, смеха и озорства. Очарование Кэролайн не было застывшей красотой статуи, но чем-то столь трепетно живым, что никто не мог оставаться подле нее и не проникнуться ее непринужденным весельем и жизнелюбием.
И сейчас, несмотря на усталость, в ее голосе ясно слышалась живость, когда она сказала:
— Расскажите же мне о вашем зверинце. У вас много животных?
— Немало, мадам, — ответил Адам Гримбальди. — Особенно я горжусь своими львами. У меня их три, и старший. Цезарь, ручной, как собачонка. Я взял его малышом, и он позволяет мне делать с собой все, что угодно.
Было очевидно, что мистер Гримбальди очень гордится своим зверинцем и мог бы часами рассказывать Кэролайн о нем, но его остановило появление темноволосого мальчишки с яичницей и беконом: пришлось прервать рассказ о своей работе и ухаживать за гостями. Когда они поели и выпили по бокалу шампанского, лорд Брекон сказал:
— Ну, Адам, теперь я хочу рассказать вам, почему я здесь. Вы, наверное, испытываете немалое любопытство, хотя и проявили величайшую сдержанность и не задали мне никаких вопросов.
— Я знал, что вы все скажете сами, когда сочтете нужным, милорд. Думаю, вы хотите, чтобы я оказал вата какую-то услугу. Я в вашем распоряжении.
— Вы это всерьез, Адам? История эта может грозить неприятностями с судейскими.
Гримбальди пожал плечами:
— От них всегда одни неприятности. Это не имеет значения.
— Во Франции есть очень грубое слово и очень грубое название для них, — сказала Зара. — Но я не стану оскорблять слух юной леди, повторяя его здесь.
Лорд Брекон расхохотался:
— Да, Зара, я его знаю.
— Так вы со мной согласны?
— Я с вами согласен, — кивнул он в ответ.
Она улыбнулась, но тут же снова стала серьезной:
— Милорд, вы не убили человека на дуэли? Вам не надо бежать из Англии?
Лорд Брекон покачал головой:
— Нет, Зара, все не так просто. Лучше я начну сначала. Думаю, вам стоит закрыть дверь, Адам.
Гримбальди встал и прикрыл дверь кибитки. Лорд Брекон допил свой бокал и сказал:
— Я вернулся в Англию примерно три месяца назад.
Как вы оба знаете, я пробыл за границей почти два года, путешествуя по Франции и Италии. Когда я вернулся, меня тепло встретила моя мать, и все мои друзья, казалось, были рады меня видеть. Вскоре после приезда я узнал, что умер один мой дальний родственник и я назначен опекуном его дочери Мелиссы — пятнадцатилетней девушки, которой предстояло вскоре отправиться в Париж, чтобы закончить там свое образование в одной из знаменитых Академий для благородных девиц.
Я познакомился со своей подопечной, хорошенькой, но довольно безмозглой девицей, и был поражен, когда через неделю после ее отъезда на континент узнал, что втайне она вела интрижку с человеком намного старше ее — и к тому же с довольно скверной репутацией. Я уверен, что со стороны Мелиссы это был совершенно невинный флирт, но, к несчастью, она написала этому джентльмену несколько весьма страстных писем.
Этот отвратительный проходимец через какого-то сомнительного адвоката связался со мной и потребовал за эти письма пять тысяч гиней. В случае моего отказа он собирался с помощью этих писем опорочить мою подопечную.
Я встретился с этим адвокатом, человеком по имени Айзек Розенберг, и сообщил ему, что его клиент получит от меня всего тысячу гиней в обмен на письма, и ни пенни больше. А еще я сказал ему, что, если мое предложение не будет принято в течение трех дней, я обещаю публично высечь его клиента и объявить его шантажистом во всех клубах.
— И что же он на это ответил? — спросил Адам Гримбальди.
— Я получил ответ вчера утром, — продолжил свой рассказ лорд Брекон. — Это письмо несколько удивило меня. Оно было подписано Розенбергом: он писал, что ему необходимо увидеться со мной по делу, которое, как он уверен, будет для меня небезынтересным. По некоторым причинам, в которые он не станет вдаваться, он просит меня встретиться с ним у разрушенного коттеджа за постоялым двором «Собака и утка» в Севеноуксе. Это показалось мне странным: хотя разрушенный коттедж хорошо известен в округе как место свиданий влюбленных и дуэлянтов, это, по-моему, не то место, какое мог бы знать лондонский адвокат. Тем не менее я был готов встретиться с ним. Я отправился к коттеджу в назначенный час — и нашел Розенберга убитым ударом ножа в горло.
— Господи помилуй! — промолвил Адам Гримбальди.
— Но кто это сделал? — спросила Зара.
— Понятия не имею, — ответил лорд Брекон. — Когда я нашел его, то понял, что скончался он совсем недавно. Тело было еще теплое, а мисс Фрай, которая была в лесу, слышала, как он вскрикнул.
— Вы видели, как убили этого человека? — Зара повернулась к Кэролайн.
— Нет, я только слышала его крик и заметила; как кто-то убегал из лесу.
— Он не был ограблен, — продолжил лорд Брекон. — Письма моей подопечной были у него в кармане. Я их взял. Не заподозри я, что при нем окажутся и другие письма, я не обыскивал бы его дальше. Атак — вот что я нашел во внутреннем кармане его сюртука.
Дойдя до этого места своего рассказа, лорд Брекон достал из кармана лист бумаги, и Кэролайн узнала письмо, которое он взял у убитого.
Он протянул им этот листок:
— Видите? На нем мое имя!
— Что тут сказано? — спросила Зара.
— Это письмо якобы написано мною. В нем я приглашаю Розенберга встретиться со мной у разрушенного коттеджа за «Собакой и уткой» в Севеноуксе в следующую среду. Там сказано, чтобы он принес письма, .так как я готов согласиться на условия его клиента.
— И вы его не писали? — спросил мистер Гримбальди.
— Никогда в жизни, — ответил лорд Брекон. — Я и не собирался соглашаться на шантаж его клиента. Почем я знаю, может, и письмо Розенберга ко мне — тоже подлог. Очевидно одно: этот бедняга пришел на место встречи из-за этого письма, и в результате я оказываюсь виновным в том, что случилось. И убил его кто-то, кто намеревался приписать это преступление мне.
— Да, этот вывод очевиден, — согласился Адам Гримбальди, кивнув головой. — А это не мог быть тот гадкий тип, кому писались письма?
— Думаю, нет, — ответил лорд Брекон. — Если он хотел получить пять тысяч гиней, ему не нужно было, чтобы Розенберга убили и забрали у него письма, его смерть ему ничего не давала, так же, как и мой арест.
- Предыдущая
- 7/69
- Следующая
