Золотая гондола - Картленд Барбара - Страница 30

• Предыдущая
• 30/59
• Следующая

– Я тоже неравнодушен к красоте и изяществу, – произнес граф мягко.

С этими словами он взглянул на Паолину и затем, встав из-за столика, взял девушку за руку и пожал ее.

– Надеюсь, что вы не разочаруете меня, – обратился он к ней с глубоким чувством в голосе. – Я буду считать часы, оставшиеся до нашей встречи.

– Благодарю вас, – ответила Паолина, а сэр Харвей, поклонившись графу, когда тот собрался уходить, добавил:

– Тогда я смогу передать вам известия от герцога.

– Буду ждать их с нетерпением, – отозвался граф.

Он удалился, и как только граф больше не мог их услышать, сэр Харвей взглянул на Паолину, в глазах его играли озорные огоньки.

– У нас все вышло! – воскликнул он.

– Не понимаю, как вы на это решились, – ответила Паолина. – Я думала, что упаду в обморок от смущения. Кроме того, он мог заметить, что вы навязываете меня ему.

– Однако он этого не заметил, – возразил сэр Харвей. – Что бы я не предпринимал, всегда есть вероятность неудачи, но такое случается редко. Нам на удивление везет, сестренка. Что вы думаете о своем будущем муже?

– Не надо так говорить, – взмолилась Паолина. – Это дурная примета.

– Вздор! – отрезал сэр Харвей. – Единственное, что здесь имеет значение и что может принести нам удачу – решительность и настойчивое стремление к раз и навсегда определенной цели. Если бы все дело было в везении, то можно ли было придумать что-нибудь лучшее, чем свести вас с ним подобным образом?

– Вы знали о том, что он собирался прийти сюда? – спросила Паолина.

Сэр Харвей улыбнулся.

– Камердинер графа сообщил Альберто, что граф договорился встретиться сегодня в полдень с французским послом, а французский посол, как всем известно, при случае всегда заходит выпить рюмку вина в одно знакомое мне кафе на Пьяцца Сан-Марко.

– Значит, дело было не в везении, а в простом расчете, – заметила Паолина.

– В этом главным образом и состоит секрет удачи, – ответил сэр Харвей. – Точный расчет, способность предвидеть события и инстинкт игрока, умеющего ловить удачу.

Паолина вздохнула.

– Мне бы хотелось только, – произнесла она тихо, – чтобы вы не играли со мною.

– В том, что касается вас, я действую наверняка, – успокоил ее сэр Харвей. – Как бы там ни было, граф на редкость симпатичный молодой человек. Не сомневаюсь, что вы будете с ним счастливы.

Паолина вздрогнула.

– Прошу вас, не надо говорить об этом так, словно все уже решено, – взмолилась она. – Это меня пугает.

Она быстро поднялась с места.

– Давайте лучше вернемся к шатрам. Я не знаю, что вы еще затеваете, но там мне будет спокойнее.

Сэр Харвей рассмеялся в ответ, но позволил ей вернуться обратно на Пьяцетта, туда, где царили шум и праздничное веселье. Какая-то цыганка, в маске, как и все, но одетая в традиционные для ее народа красную юбку и бархатный жакет с вышивкой, остановила Паолину.

– Разрешите мне погадать вам, прелестная синьорита, – обратилась она к девушке. – Позолотите ручку, и я открою вам все, что готовит вам будущее.

– Как раз это мне действительно хотелось бы знать, – произнесла Паолина, не задумываясь.

Она только хотела пошутить, но сэр Харвей принял ее слова всерьез и, вытащив из кармана несколько монет, дал их цыганке.

– Расскажи нам, что ты видишь, – попросил он ее.

– Не думаю, что я на самом деле желала бы это знать, – произнесла Паолина неуверенно.

– Слишком поздно, – отозвался сэр Харвей, а цыганка тем временем коснулась маленькой белой руки Паолины своими смуглыми пальцами и сказала:

– Не беспокойтесь, юная синьорина. Ваша рука сулит вам удачу. Вам ничто не грозит, хотя вы окружены опасностями и иногда призраки внушают вам страх.

– Это правда, – согласилась Паолина, вспомнив о герцоге и о тех мгновениях безотчетного ужаса, которые ей пришлось пережить до того, как появился сэр Харвей и спас ее.

– А что ты предвидишь в будущем? – спросил сэр Харвей.

– Я вижу, как прелестная синьорина следует против своей воли по пути, который был определен для нее. Я вижу сверкание драгоценностей, неисчислимые богатства и между ними и ею – разбитое сердце.

Цыганка говорила тихо, почти шепотом.

– Разбитое сердце, – повторила она. – Но все будет улажено. Да, все будет улажено, но только ценою насилия и пролития крови.

Паолина отдернула руку.

– Ох, не надо продолжать! – взмолилась она. – Я не хочу этого слышать. Это ужасно.

– Не бойтесь, – отозвалась цыганка. – Вы родились под счастливой звездой. Круг, в котором вы стоите, заколдован. Вы будете в безопасности.

– Когда кругом происходит такое? – спросила Паолина резко. – Я сильно в этом сомневаюсь.

Она нащупала рядом руку сэра Харвея.

– Уведите меня отсюда, – попросила она его. – Лучше бы мы не слушали эту женщину.

– Все это пустая болтовня! – воскликнул сэр Харвей. – Вам не стоит верить ни единому слову. Она говорит то же самое всем остальным.

Они быстро отошли в сторону, но Паолина, не удержавшись, обернулась и снова взглянула на цыганку. Эта женщина, как ей показалось, обликом очень напоминала ведьму. Она была старой и морщинистой, кожа ее почти почернела от солнца, а голос ее, как у всех цыган, без сомнения, обладал особой проникновенной силой. В ее манере говорить было что-то сверхъестественное, даже жутковатое, и все, сказанное ею, было очень похоже на правду.

– Вы уверены, что все это было просто пустой болтовней? – спросила она сэра Харвея.

– Сплошная ложь от начала до конца, я совершенно в этом убежден, – ответил он. – Если полдюжины других женщин подойдут к ней, чтобы погадать по руке, она предскажет им почти то же самое будущее.

– Ее слова звучали... так правдоподобно, – запинаясь выговорила Паолина.

– Забудьте об этом, – приказал сэр Харвей.

Они растворились в толпе, остановившись по пути у шатра, где можно было купить кружево тончайшей работы, с трудом пробрались мимо танцоров из балетной труппы, бросавших в толпу розы, за которыми следовало несколько нарядно одетых кавалеров, декламировавших сонеты, сочиненные ими в честь прима-балерины.

– Не правда ли, все это похоже на безумие? – заметила Паолина.

– Мне это напоминает детский праздник, – ответил сэр Харвей. – Но таковы уж венецианцы – словно дети, которые стремятся проводить все свое время в развлечениях. Вот почему они постепенно теряют свои позиции в торговле и свой престиж.

Тон его был серьезным, и Паолина удивленно взглянула на него.

– Будь я на месте дожа, я бы запретил карнавалы, кроме, быть может, одной недели в году, и заставил бы людей работать. Их величие и слава уже клонятся к закату, и через несколько лет от них останется одно воспоминание.

– Вряд ли Венеция когда-нибудь перестанет быть тем, чем она является сейчас – самым прекрасным местом на свете, – сказала Паолина.

Сэр Харвей окинул взглядом голубую гладь лагуны.

– Интересно, каким станет этот город в будущем, – произнес он задумчиво. – Венецианцы, по-видимому, не понимают того, что именно их корабли и их торговые связи принесли им богатство, которым и оплачено все это великолепие.

Он вдруг прервался и вызвал их гондолу.

– Не будем слишком серьезными, – продолжал он. – Мы здесь на карнавале, так что будем смеяться и веселиться вместе со всеми и готовиться к сегодняшнему вечеру.

В течение всего долгого, теплого летнего дня, как казалось Паолине, мысль о предстоящем вечере нависла над нею, словно маленькое темное облако. Они пробовали изысканные кушанья, катались в гондоле по Большому каналу, любуясь прекрасными дворцами, знакомясь с некоторыми из их владельцев, которые приглашали их к себе, стараясь перещеголять друг друга в любезностях, изъявлениях дружбы и гостеприимства.

Но все это время Паолина могла думать лишь о том, что ожидало ее вечером. Граф слишком легко попался в ловушку, которую подстроил для него сэр Харвей. Будет ли столь же легко обманывать его и дальше? Этот вопрос как будто преследовал Паолину, и она невольно вспомнила слова цыганки. Действительно, она вынуждена была следовать по пути, который был предопределен для нее, и, конечно, делала это против своего желания. Тем не менее девушка испытывала огромную радость от сознания того, что она оказалась здесь, в Венеции, среди величественных храмов и дворцов, и познакомилась с новыми людьми. Ей было приятно чувствовать тепло солнца над своей головой, когда она села в гондолу и маленькая лодка, подхваченная потоком, понесла ее по нескончаемому лабиринту узких каналов, пересекавших этот сказочный город.

• Предыдущая
• 30/59
• Следующая