Падение Иерусалима - Картун Дерек - Страница 46

• Предыдущая
• 46/77
• Следующая

— Я мог, — ответил Бен Тов. Он тут же позвонил генералу, обсудил с ним все детали и во второй половине дня был уже на военно-воздушной базе в Рамат Давид, в ста тридцати километрах от столицы.

Эта база расположена чуть в стороне от дороги, связывающей Хайфу с Назаретом, на плоской равнине, переходящей в холмы Галилеи. К югу от этого места лежит долина Джезрил. База — безликая, как все они, окружена забором, опутанным колючей проволокой и еще проволокой, по которой пущен электрический ток, в воротах — часовые. Охрана пропустила Бен Това, и он прямо с автостоянки направился к полковнику Кагану.

— Самолет-спасатель стартует от нас, — пустился в объяснения полковник. — А чуть позднее из Маханаима в направлении озера Киннерер стартует бомбардировщик Ф-16с — это уж забота другого батальона.

— Знаю. От вас какой самолет уйдет?

— «Пилатус Портер» — знаете, маленький такой, швейцарского производства, в прошлом году получили. Чтобы взлететь и сесть, ему площадки хватит с носовой платок, разбег всего сто метров, а то и меньше, навигационные приборы самые что ни есть современные. Мы его используем для разведки, для спасательных работ — в этом роде…

— Лететь придется в темноте, пилот должен отыскать моего агента в пустыне.

— Это не проблема. Только какого черта вы назначили рандеву в таком месте — ему же пришлось через всю пустыню пилить…

— Потому что план подготовлен на случай провала — стало быть, его ищут и постараются поймать. А в этом направлении легче скрыться. Не на юг же ему подаваться — там охраняемая граница. А тут, мы рассудили, если он пересечет пустыню по барханам, то выедет на плоское место, где вполне может сесть самолет. Ему надо добраться до равнины, что к югу от Пальмиры.

— Найдем. Я просто так спросил.

— Значит, пилот и найдет его в потемках, и подберет — могу я быть уверен?

— Будьте уверены. Приборы ведут поиск автоматически. Программа задается до вылета, летчик получает всю нужную информацию, в том числе о направлении и силе ветра. Кстати, сейчас в тех местах бушует хамсин — его даже здесь слышно.

— Может он поднять песчаную бурю?

— В это время года, как правило, нет. Но бывает. За самолет не беспокойтесь — он летит на высоте ста футов, так, чтобы радары не засекли, а песок, как вы знаете, может подняться футов на пятнадцать, ну на двадцать от силы.

— Я за агента боюсь. Для самолета буря нипочем, а вот для него… А если самолет его обнаружит во время бури?

— Обратно улетит — посадка невозможна.

— По нашему плану попытку следует повторить на следующую ночь.

— Что ж, повторим.

— Между прочим, в самолете должно быть все для оказания первой помощи, а также вода и продукты, — напомнил Бен Тов. — Этот человек сутки целые провел в пустыне, и вряд ли у него было время запастись всем необходимым.

— Я поговорю с врачом.

— Там все что угодно могло произойти — тепловой удар, обезвоживание.

— Ну, мы-то знаем, что такое пустыня, — согласился Каган.

— Если ваш пилот найдет его уже мертвым, — сказал Бен Тов после недолгого молчания, и голос его дрогнул, — пусть привезет тело. Но если не сможет, тогда пусть возьмет всю его одежду. Включая обувь. Он может оставить записку — мы агентов и на этот случай обучаем.

Каган кивнул с понимающим видом и заговорил о своем.

— Этот вылет из Маханаима — тут, по-моему, перебор. Мы бы и без них обошлись — забрали бы его, и шито-крыто.

— Это ребята из министерства обороны — им бы только слетать в долину Бекаа да пострелять там, — слукавил Бен Тов.

— Ночью-то зачем? Неужели днем не могли?

— Кто ж их знает, этих психов…

— Это и есть ваш лучший пилот? — осведомился Бен Тов у Кагана.

— Самый лучший, — подтвердил тот.

Швейцарский самолетик выглядел скворцом, затесавшимся в журавлиную стаю, — совсем кроха рядом с «Фантомами». Молодой долговязый пилот по имени Шмуэл только усмехнулся застенчиво, когда Бен Тов объявил ему, что, мол, сегодняшний полет — самое важное дело за всю его жизнь, может, важнее и не будет никогда.

Шмуэл совсем смутился — ему задание казалось не столько трудным, сколько увлекательным. Настоящее приключение.

— Вылет в 20:00, — распорядился Каган. — Как раз долетишь засветло до границы. Отсюда на запад по 38-й параллели, потом к северу и через границу на сирийскую территорию. До места встречи лететь часа три. Ветер встречный, со стороны пустыни, и усиливается с минуты на минуту, это плохо.

— А песок?

— Метеорологи находят, что с ним все нормально, но из Сирии мы достоверных сведений не получили. Ловим по радио их передачи для тех, кто в пути, — там говорят о погоде. Пока ничего чрезвычайного.

Шмуэл вытянулся во весь свой рост, щелкнул каблуками.

— Готов выполнить задание, господин полковник, — козырнул он в соответствии с ритуалом, о котором старшие в тот момент позабыли.

Все трое направились к самолету.

— Счастливого пути, — устало, совсем не по-военному попрощался Бен Тов и пошел прочь. Отойдя, он все же обернулся — как раз в этот момент взвыли моторы. Шмуэл махнул рукой за стеклом кабины, и самолетик вырулил на взлетную полосу. А через несколько минут он уже парил высоко в небе, удаляясь в сторону Иордании.

У Кагана назойливо звонил телефон. Хозяин кабинета снял трубку, послушал, что-то буркнул в ответ и дал отбой.

— Рейс из Маханаима в долину Бекаа назначен через полчаса. Сирийскую границу они пересекут на высоте тридцать пять тысяч, так что сирийские радары могут отдыхать — проследить такой полет невозможно.

— А перехватчиков сирийцы не пошлют?

— Это случается. Только как взлетят, так и сядут — не приспособлены их перехватчики к ночному бою. Опасаться следует зениток.

— Мне пора в Иерусалим, — сказал Бен Тов. — Спасибо за помощь, позвоните, как только что-нибудь узнаете.

— Обязательно.

— Ну привет, добрых известий вам и мне.

Эссат пошарил за приборной доской и обнаружил карандаш и моток провода, отмотал примерно метр, отрезал и зачистил конец. Вытянул из провода тоненькую жилку и намотал на карандаш. Потом карандаш вытащил, а получившуюся спиральку прикрепил одним концом к катоду батареи, а другим дотронулся до анода — проволока мгновенно раскалилась. Получилось — он воспользуется этим нехитрым приспособлением, когда наступит ночь.

Было уже совсем темно — он с трудом различал стрелки на часах — около половины десятого. Ждать осталось часа два, пока надо все приготовить.

Неуверенно двигаясь в потемках, он обшарил машину в поисках всего, что может гореть: несколько клочков бумаги, две дорожные карты, кусок брезента, обивка с сидений, рваный коврик, — все это Эссат сложил горкой в нескольких шагах, там же поставил канистру с бензином — плеснешь и зажигай. Сколько, интересно, продержится такой костер?

Бумаги он порвал на мелкие части и сунул в карман — им отводилась важная роль: он подожжет их от батареи и должен донести до места, где сложено топливо, — это надо сделать очень быстро, пока огонек не погас.

Закончив приготовления, беглец сел на песок, прислонясь спиной к переднему колесу. Силы его были на исходе. Записку с описанием содержимого сейфа — тех вещей, что припомнились, — он еще раньше спрятал в левый ботинок.

Хамсин отвоевал свое, пустыня казалась мертвой: ни звука, ни движения. Такая полная тишина всегда действует угнетающе, а тут еще приходилось напряженно, до боли вслушиваться — и ничего, как за глухой стеной. Взошел на небо тонкий ущербный лунный серп, пролил слабый призрачный свет — из тьмы выступил силуэт пикапа. Путнику легче не стало. Вся кожа саднила, горло пересохло, губы растрескались — но больше всего мучила жажда. Его томила тоска, тошнота подступала к горлу, и он не мог унять дрожь, сотрясавшую все тело, не мог собраться с мыслями, смутные видения носились перед глазами, звенели в ушах обрывки невнятных речей — но откуда-то сквозь все это проступал приказ: слушай, слушай, не спи, слушай…

• Предыдущая
• 46/77
• Следующая