Сахара - Касслер Клайв - Страница 6
- Предыдущая
- 6/142
- Следующая
– Мистер Кревен, вы еще живы?
Откликнувшийся на зов старший офицер походил скорее на выходца из ночного кошмара. Почерневший от копоти, весь в крови и ожогах, он с трудом подковылял к люку и вопросительно взглянул на командира:
– Жив, сэр... Только, черт побери, не могу понять, как мне это удалось.
– Доставьте сюда наверх из моей каюты нашего пассажира и приготовьте белый флаг.
Кревен понимающе кивнул:
– Так точно, сэр.
Оставшиеся в строю бортовое шестидесятичетырехфунтовое и носовое орудия хранили молчание, поскольку преследующие броненосец корабли северян безнадежно отстали и подходящей мишени в пределах досягаемости пока не наблюдалось.
Томбс знал, что отчаянно рискует, делая решающую ставку на одну-единственную карту. Его раненая нога онемела, от засевшей в плече пули по всему телу разливалась пульсирующая боль, но черные глаза горели так же ярко, как обычно. Он молил Господа только об одном: чтобы командиры фортов сейчас смотрели в подзорные трубы на «Техас», как капитан «Нового броненосца».
– Держать курс между носом броненосца и Форт-Вулом, – проинструктировал он Ханта.
– Так точно, сэр, – бодро отозвался штурман.
Томбс обернулся, когда по трапу стал неуклюже взбираться на крышу искромсанного каземата пленник в сопровождении Кревена, сжимающего неповрежденной рукой черенок от метлы с привязанной к нему белой салфеткой из офицерской кают-компании.
Бледное костистое лицо пленника не выражало никаких эмоций. Он выглядел много старше своих лет и таким изможденным и безразличным ко всему на свете, как будто минувшие годы невероятного напряжения выпотрошили его изнутри, лишив элементарных человеческих свойств. Лишь в глубоко посаженных глазах отразилось сострадание, когда он разглядел окровавленный мундир Томбса.
– Вы серьезно ранены, капитан. Вам бы следовало спуститься вниз за медицинской помощью.
Томбс покачал головой:
– На это нет времени. Пожалуйста, поднимитесь на крышу рулевой рубки и станьте так, чтобы вас было хорошо видно.
Пленник согласно кивнул:
– Да, я понимаю ваш замысел.
Томбс вновь обратил взор на броненосец и форты, и в тот же миг на бастионе крепости Монро коротко вспыхнуло пламя, сопровождаемое струёй черного дыма и визгом выпущенного снаряда. В полукабельтове от носа «Техаса» взметнулся гигантский водяной столб в отливающей зеленью белопенной шапке; прежде чем опасть, он на мгновение застыл в воздухе.
Томбс без особых церемоний подтолкнул пленника, указав на крышу рулевой рубки:
– Пожалуйста, поторопитесь, сэр, мы уже в пределах досягаемости крепостных орудий.
Затем он выхватил у Кревена белый флаг и начал яростно им размахивать здоровой рукой.
На борту «Нового броненосца» капитан Джошуа Уоткинс неотрывно смотрел в длинную подзорную трубу.
– Они выбросили белый флаг! – удивленно воскликнул он.
Его старший помощник Джон Кросби поднял бинокль и недоверчиво покачал головой.
– А вам не кажется чертовски странным, сэр, что они вздумали капитулировать всего через пять минут после того, как разделали под орех весь наш доблестный флот? Не кроется ли за этим какая-то ловушка?
Внезапно Уоткинс с явным недоумением оторвал окуляр от глаза, проверил, нет ли грязи на линзе, ничего не обнаружил и вновь направил трубу на изрядно потрепанный в бою броненосец южан.
– Что за ерунда?.. – Капитан замолчал, торопливо регулируя фокусировку. – Боже милостивый! – пробормотал он в изумлении. – Вы тоже узнаете человека на крыше рулевой рубки или у меня начались галлюцинации?
Чтобы вывести из равновесия Кросби, требовалось нечто экстраординарное, но сейчас, судя по выражению его лица, был именно такой случай.
– Он поразительно похож на... Нет, этого просто не может быть!
Заговорили орудия Форт-Вула, и рядом с «Техасом» взметнулись ввысь несколько фонтанов, почти скрыв из виду корпус броненосца. Продолжая упрямо продвигаться вперед тем же курсом, корабль южан прорвался сквозь водяную стену и опять выскочил на открытое пространство.
Уоткинс оцепенело вглядывался в черты высокого, худого человека, застывшего словно изваяние на крыше рулевой рубки. Усилием воли заставил себя оторваться от этого невероятного зрелища и повернул к Кросби побелевшее от ужаса лицо.
– Клянусь Господом, Джон, это точно он! – Выронив трубу из дрожащих пальцев, капитан задушенно прохрипел: – Поднять сигнал фортам немедленно прекратить огонь! И поспешите, дружище, пока не поздно!
Вслед за батареями Форт-Вула вступили в бой и пушки крепости Монро, поливая «Техас» огнем. Большинство снарядов легли с перелетом, но два разорвались рядом с дымовой трубой, проделав еще дюжину пробоин в стальном цилиндре ее корпуса. Артиллеристы на крепостных стенах торопливо перезаряжались, втайне надеясь, что выстрел именно их орудия нанесет противнику решающий удар.
«Техас» отделяло от бастионов Форт-Вула не более двухсот ярдов, когда сигнальщики доложили старшим командирам о срочном распоряжении Уоткинса. Пушки одна за другой умолкли. Уоткинс и Кросби бегом бросились на бак «Нового броненосца» и успели как раз вовремя, чтобы проводить прощальным взглядом двух моряков-конфедератов в окровавленных офицерских мундирах и бородатого мужчину в помятой гражданской одежде и широкополой шляпе, который хладнокровно посмотрел на них, а затем неожиданно улыбнулся и отдал честь.
Эта улыбка и это лицо навсегда запечатлелись в памяти капитана Уоткинса и старшего офицера его броненосца. Позднее им пришлось отвечать на массу колких вопросов, правдивость их докладов не раз подвергалась сомнению, но и они сами, и сотни других людей, входивших в состав экипажа и присутствовавших на стенах фортов в тот памятный день, до конца жизни пребывали в полной уверенности, что видели именно его, увлекаемого в неизвестность на борту последнего броненосца Конфедерации.
Около тысячи солдат и матросов, застывших в немом благоговении, стали свидетелями того, как уходил «Техас», сочась дымом из молчащих орудийных портов, под изорванным в клочья флагом, прикрученным проволокой к леерной стойке. Ни единого выстрела не прозвучало ему вдогонку. Корабль южан в гордом одиночестве вошел в широкое устье залива и навсегда скрылся в тумане.
Пропавшая без вести
10 октября 1931 года
Юго-Западная Сахара
Китти Меннок не покидало странное чувство, что она летит в никуда. Она заблудилась, заблудилась окончательно и безнадежно. Вот уже два часа она и ее хрупкий маленький аэроплан болтались в объятиях песчаной бури, сделавшей невидимой пустыню внизу. Одна в пустом, непроницаемом небе, она боролась со странными видениями, которые, казалось, возникали прямо из окружавшего ее красно-бурого облака.
Китти откинула голову назад и посмотрела сквозь верхнее ветровое стекло. Оранжевое свечение солнца доходило до нее совершенно размытым. Затем, наверное уже в десятый раз за последние несколько минут, отодвинула боковое стекло фонаря кабины и выглянула через борт, но вновь ничего не увидела, кроме клубящегося в вихре гигантского пылевого облака. Альгиметр показывал тысячу пятьсот футов – достаточно высоко, чтобы разглядеть отсюда твердые песчаные плато Адрардез Ифорас – тянущихся в глубь материка со стороны пустыни Сахары отрогов нагорья Ахаггар.
Она вела самолет по приборам, стараясь удерживать машину от срывания в штопор. С тех пор как ее настиг самум, девушка неоднократно отмечала потерю высоты и отклонение от курса – верный признак того, что ее постоянно сносит к земле по круговой траектории. Вовремя замечая опасность, она всякий раз благополучно выравнивала аэроплан и отворачивала к югу, пока подрагивающая стрелка компаса не упиралась в отметку сто восемьдесят градусов.
Китти с самого начала старалась держаться параллельно Транссахарской автомобильной магистрали, но, когда с юго-востока внезапно налетел смерч, она потеряла свой единственный ориентир. Не видя земли, она понятия не имела, куда ее сносит и как далеко сбил ее с курса ураганный ветер. Пытаясь компенсировать снос, она то и дело отклонялась к западу, лелея слабую надежду вырваться таким образом из объятий песчаной бури.
- Предыдущая
- 6/142
- Следующая