Средиземноморский пират - Касслер Клайв - Страница 20

• Предыдущая
• 20/58
• Следующая

Сама возможность идти и дышать теплым ночным воздухом придала ему новые силы. Он подвергался огромному риску там, в лабиринте, и, не имея путеводной нити, как Тезей, смог преодолеть невероятные трудности и победить. Хохот вырвался из его груди, громкое эхо донесло ею до последнего ряда амфитеатра и вернуло назад. Боль и изнеможение были забыты, когда он представил себе выражение лица фон Тилля при их следующей встрече.

— Как насчет билетов на это представление? — кричал Питт своей отсутствующей публике. Он стоял, потрясенный этим мрачным и захватывающим зрелищем. Не было ни ответа, ни аплодисментов, только тишина теплой ночи Тасоса. В какое-то мгновение ему показалось, что он увидел призраки римских зрителей, приветствующих его, но одетые в тогу фигуры безмолвно растворились среди белого мрамора, оставив Питта без ответа на его одинокое приглашение.

Он посмотрел вверх на скопление звезд в совершенно прозрачном воздухе, чтобы определить свое местонахождение. Полярная звезда приветливо светла ему и указывала на север. Глаза Питта напряженно исследовали всю поверхность неба. Что-то было не так. Созвездие Тельца и Плеяды должны были находиться у него над головой. Вместо этого они были далеко на востоке.

— Проклятье, — громко выругался Питт, посмотрев на свои часы. Было 3.22. До рассвета оставалось всего один час и восемнадцать минут. Он каким-то образом потерял почти пять часов. Что же произошло, спрашивал он себя, где было потеряно время?

Затем он понял, что, должно быть, потерял сознание, когда ударился о ступени.

Времени оставалось совсем немного. Он быстро пробежал по каменной сцене и в слабом свете увидел маленькую тропинку, которая вела вниз с горы. Он побежал по ней, стремясь обогнать солнце.

Через четверть мили спуска по крутому склону тропинка превратилась в дорогу — не в прямом смысле, а в колею из двух параллельных углублений на поверхности земли. Колея извивалась, спускаясь вниз, изобиловала крутыми поворотами и изгибами. Питт шел быстрой походкой, его сердце бешено стучало от напряжения. Он был ранен, не сильно, но он потерял много крови. Любой врач, которому довелось бы обследовать его, немедленно уложил бы его в госпиталь.

Вновь и вновь после того, как он выбрался из лабиринта, образы беззащитных ученых и команды Первой Попытки, подвергающихся атаке Альбатроса с бреющего полета, мелькали перед глазами Питта. Он мог представить со всеми подробностями, как пули вонзались в их тела, оставляя большие кровавые лужи на белой поверхности океанографического судна. Кровавая бойня будет закончена прежде, чем новые реактивные перехватчики на Брейди Филд смогут вступить в сражение, если только пополнение самолетов прибыло до рассвета с базы в Северной Африке. Эти и другие видения заставили Питта приложить максимум усилий, превышающих обычные его возможности.

Вдруг он резко остановился. Что-то двигалось в темноте впереди. Он оставил колею, осторожно обошел вокруг толстого ствола дерева, пытаясь подобраться поближе к неожиданному препятствию. Затем он приподнялся и выглянул из-за упавшего трухлявого ствола. Даже при тусклом свете было невозможно ошибиться. Питт увидел силуэт хорошо откормленного ишака, который был привязан к одинокому валуну. Оставленное без присмотра маленькое животное повернуло ухо в сторону Питта и закричало нежно, почти трогательно.

— Ты едва ли отвечаешь запросам жокея, — с улыбкой произнес Питт, — но нищим не приходится выбирать. — Он отвязал длинную веревку от камня и быстро соорудил грубую уздечку. Он нетерпеливо пристроил ее на морду осла, затем, сел на него верхом.

— О'кей, мул, давай спускаться.

Маленькое создание не двигалось с места.

Питт хлопнул по крутым бокам. Никакой реакции. Он ударял ногами, подпрыгивал, толкал осла. Ничего, даже ни одного звука. Длинные ослиные уши были прижаты, а их упрямый обладатель отказывался шевельнуться.

Питт не знал ни одного греческого слова, только несколько имен. Надо попробовать, подумал он. Может, этот немой ишак назван именем греческого бога или героя.

— Громовержец Зевс… Аполлон… Посейдон… Геракл. Как насчет Атласа? — Показалось, что осел повернулся к камню. Неожиданно Питта осенила одна идея. Он наклонился и похлопал по животу осла. Тот был совершенно пуст.

— Мои искренние извинения, прелестное создание, — произнес Питт, наклонившись к ушам осла. — Давай, прекрасная Афродита, выберемся отсюда.

Осел дернулся и Питт понял, что он почти угадал.

— Атланта?

Никакой реакции.

— Афина?

Уши поднялись и осел повернулся, глядя на Питта большими грустными глазами.

— Давай, Афина, вперед!

Афина, к большой радости и облегчению Питта, ударила пару раз копытом о землю и затем послушно начала спускаться по дороге.

Раннее утро было прохладным, и роса начала оседать на деревьях и лугах, когда, наконец, Питт добрался до окрестностей Лиминаса. Лиминас был средним греческим поселком на побережье. Уникальное сочетание современных домов с черепичными крышами, построенных на месте античного города и его древних руин. На береговой линии, вдающейся в город в форме полумесяца, вся гавань была завалена плоскодонными рыбачьими лодками, раскиданными в живописном беспорядке. Кругом пахло соленой водой, рыбой и дизельным топливом. Деревянные баркасы неподвижно лежали вдоль берега, как стая выброшенных на сушу китов, их мачты были аккуратно сложены вдоль планширов, а якорные цепи тянулись к морю. На белом береговом песке стояли ряды высоких вертикальных столбов, на которых были растянуты длинные рыбацкие сети. А позади них снова продолжалась главная улица поселка. Закрытые маленькие двери и окна не проявляли никаких признаков жизни. Им не было дела до перемазанного Питта и его голодного транспортного средства. Белые оштукатуренные дома с крошечными балконами представляли собой при лунном свете картину спокойной размеренной жизни; картину, которая не имела никакого отношения к событиям, приведшим Питта в этот поселок.

В узком переулке Питт слез с ослика и привязал его к почтовому ящику. Затем он достал из бумажника десятидолларовую банкноту и засунул ее за повод.

— Спасибо за доставку, Афина, и получи плату.

Он ласково похлопал животное по мягкой круглой морде и пошел по улице, которая тянулась вдоль берега.

Питт искал телефон, но не находил. Вдоль улицы не было ни автомобилей, ни других припаркованных транспортных средств, только велосипед. Но Питт был слишком изможден и вряд ли смог бы крутить педали семь миль до Брейди Филд. Хорошенькое дельце, подумалось ему; если даже удастся найти телефон или того, кто имеет автомобиль, то он ведь ни слова не знает по-гречески.

Светящиеся стрелки на циферблате его часов показывали 3.59. Следующий жаркий рассвет поднимется над островом через сорок одну минуту. Сорок одна минута, чтобы предупредить Ганна и людей на Первой Попытке. Питт смотрел на море, следя за внутренним изгибом острова. Если по суше до Брейди Филд было семь миль, тогда до корабля по прямой по морю будет четыре мили. Он не мог медлить, ему нужно было всего лишь добыть лодку. Если уж он смог похитить осла, он сможет достать и лодку.

Через несколько минут он нашел старенькую рыбацкую лодку с высоко поднятыми бортами и прикрепленным одноцилиндровым бензиновым двигателем. Пошарив в темноте, он нащупал тросик и переключатель зажигания. Маховое колесо было массивным, но единственное, что мог сделать Питт, — это попытаться запустить его с помощью рукоятки. Его ноющие мышцы напрягались при каждом рывке, капли пота стекали со лба и ударялись о мотор. Голова у него тряслась, темные круги плавали перед глазами. Раз за разом он дергал рукоятку, срывая кожу с рук. Все было бесполезно, двигатель не запускался.

Если раньше скорость была жизненно необходима, то теперь положение казалось отчаянным. Драгоценные минуты истекали, пока он старался привести в действие упрямый двигатель. Питт глубоко вдохнул, собрав остатки сил. Стиснув зубы, он резко рванул ручку. Мотор коротко чихнул и заглох. Он снова дернул за ручку и, потеряв равновесие, упал в воду на дне лодки. Мотор чихнул раз, затем другой, замолк, чихнул снова и наконец заработал с глухим стуком, его единственный поршень начал двигаться вверх и вниз внутри своего цилиндра. Совершенно не имея сил, чтобы подняться, Питт наклонился, перерезал ножом веревку, к которой была привязана лодка, и переключил рычаг передачи на ход. Маленькая утлая лодчонка с облупившейся краской и обшарпанными бортами проскользнула по бухте, обогнула старый римский волнорез и вышла в море.

• Предыдущая
• 20/58
• Следующая