Совет двенадцати - Рудазов Александр - Страница 69

• Предыдущая
• 69/70
• Следующая

– Твоя душа – моя!!! – взревел маг, швыряя в Нъярлатхотепа Ага Масс Ссарату и хватаясь обеими руками за обсидиановую палку.

Небо раскололось от страшного крика. Тысячи глоток одновременно испустили болезненный тоскливый вой, а по черному посоху со страшной скоростью потекло что-то невидимое, но непереносимо горячее, заставляющее Креола сотрясаться как в лихорадке. Шамшудцин сложил ладони, удерживая побратима на месте телекинезом – тот вряд ли смог бы сохранить равновесие своими силами.

Через несколько секунд исполинская туша архидемона обмякла. Во все стороны потекла зловонная слизь, конечности и органы принялись просто отваливаться и шмякаться, как перезрелые груши. Одни куски тут же рассыпались черным пеплом, другие так и оставались лежать, испуская непереносимый смрад.

А на Креола уставились мириады глаз Кхатаркаданна. Бесчисленная армия летучей и ползучей мелюзги вдруг лишилась противника и теперь задумчиво рассматривала шумерского демонолога.

Особенно внимательно она глядела на все еще трясущийся посох.

– Пошел вон, – тихо произнес Креол. – Просто возвращайся в свой мир, и я оставлю тебя в живых.

Кхатаркаданн ничего не ответил. Битва с Нъярлатхотепом ужасно его вымотала, но уходить все же не хотелось. Он исполнил договор с магом Тивилдормом… однако тот совершенно забыл включить туда одно важное условие. Забыл потребовать, чтобы после битвы с архидемоном Лэнга Кхатаркаданн убрался домой, никого больше не тронув.

Демоны всегда радуются, когда смертные совершают эту ошибку.

Но в руках этого смертного посох, поглотивший архидемона. А Кхатаркаданн устал и ослабел. Да и четыреста лет заточения сказались на нем не лучшим образом. Вот если бы сожрать тысчонку-другую душ…

Видя, что по доброй воле демон не уберется, Креол взял дело в свои руки. Он давно понял, кто перед ним – за последние месяцы маг довольно много времени проводил у тринадцатого гимнасия, изучал ауру заточенного там существа, проводил исследования в секретном отделе библиотеки, консультировался с Тивилдормом…

– Ах! Тораг! Инк! Шепшем! – начал выкрикивать Креол. – Рото! Хед! Ара! Тирин!

Кхатаркаданн вздрогнул. Изрядно уменьшившаяся, но все еще огромная туча мошкары устремилась на Креола – человек, попавший в эти страшные объятия, за три секунды превращается в обглоданный скелет.

Устремилась – и отпрянула. Креола окружил слепящий голубоватый ореол, не дающий его даже коснуться. Посох в руке мага светился таким страшным, убийственным светом, каким не светился еще никогда в жизни. В нем что-то тряслось, колотилось, из обсидиановой сферы исходил тягучий черный дым. Креол зло ухмылялся, чувствуя мощь архидемона, – мощь, служащую теперь ему, Креолу.

– Роно! Хев! Тарак! Ин! – продолжал кричать маг, описывая посохом круги.

В воздухе вспыхнула гигантская воронка. Кхатаркаданн издал дикий вой – вся его жужжащая масса, все его мириады крошечных тел со страшной силой устремились туда, в проход между мирами. Секунда… другая… и вот уже воронка схлопывается!

– Я бы и тебя поглотил, да только один Кингу знает, куда в тебя посох втыкать… – с сожалением вымолвил Креол, глядя на исчезающие в небе вихрики.

Когда Ванесса Ли вновь ступила на главную площадь Иххария, то решила, что нечаянно ошиблась миром. Все, куда ни глянь, заляпано слизью и какой-то зеленой жидкостью, кругом валяются трупы, а вместо величественного куба Промонцери Царука – груда бесформенных развалин. Первый же встреченный солдат объяснил Ванессе все и повел ее через руины – к мужу.

Раненых исцеляли паладины и колдуны-медики. Ванесса повертела головой, ища Торая Жизнь… и в ужасе увидела его покрытого кровью, бессильно что-то хрипящего. Вначале показалось, что великий целитель пострадал в сражении, но затем стало ясно, что кровь – его собственная. Она лилась отовсюду – изо рта, из ноздрей, из глаз, из-под ногтей… но Торай все еще оставался в сознании.

Сегодня Нъярлатхотеп убил бессчетное множество людей. Торай воскрешал павших, пока полностью не истощил ману. После этого в ход пошла прана, и в конце концов Торай Жизнь сам упал на землю, обливаясь кровью. Однако он все еще полз, все еще бессильно дышал на одного из убитых солдат – но уже не мог никого оживить.

– Оставь его, идиот! – зло прорычал Мурок Вивисектор, хватая ученика за шкирку. – Сколько раз я тебе говорил – знай свой предел! Ты спас всех кого можно!

– Не всех… Еще не всех… Накачайте меня маной! Накачайте!

– Да ты сам сдохнешь от перенапряжения, идиот! Все, хватит!

– Еще слишком много трупов… еще слишком много…

– Это допустимые потери!

– Допустимые потери?! – страшно взревел Торай. – Допустимые потери для меня исчисляются только одной цифрой! Ноль. Ноль! Ноль!!! Все, что свыше, – потери недопустимые!

Мурок покачал головой и сделал Тораю укол в шею. Тот издал хрипящий звук и потерял сознание.

– Нет, однажды он себя все-таки сожжет… – вздохнул Мурок, подзывая кадавров-санитаров. – Отнесите его ко мне в… тьфу, у меня ж всю клинику разворотили… В госпиталь его отнесите.

Креол сидел посреди площади в глубоком кресле, каким-то чудом уцелевшем после Нъярлатхотепа. Рядом стоял с чашкой кофе Шамшудцин, чуть поодаль лод Гвэйдеон распоряжался заупокойной службой, а маршал Хобокен выслушивал отчет о понесенных потерях. Профессор Лакласторос издевательски фыркал в сторону черного посоха, а сидящий на камушке Логмир чистил тряпицей катаны.

– Знаешь, командир, я думал, что на этот раз уже все, – задумчиво произнес он. – Сбудется.

– Что сбудется? – без интереса спросил Креол.

– Понимаешь, когда я еще мальцом был, был у меня случай, встретился на ярмарке с гадалкой. Она мне тогда нагадала, что я прославлюсь на весь мир, стану султаном, а потом меня убьет стоглавое чудище. На весь мир я уже прославился, султаном стал… короче, я думал, что вот это оно здесь и было – чудище стоглавое.

– Так чего ж ты тогда не сбежал?

– Глупости говоришь, командир, – снисходительно посмотрел великий герой. – Я тебе не кто-нибудь – я Логмир! Логмир от смерти не бегает.

– Да я уже знаю, что ты идиот, – хмыкнул Креол. – О, вернулась моя… моя… пфр-р…

– Что, ты так и не придумал, как меня теперь называть? – осведомилась подошедшая Ванесса, чмокая мужа в щеку.

– Потом придумаю. Сейчас есть дела поважнее.

– Я уже вижу. Меня не было всего полдня, а вы успели разрушить половину столицы.

– На то я и Креол Разрушитель. И не преувеличивай – не половину. Только главную площадь и несколько примыкающих улиц.

– Да, совсем пустячок. Как ты вообще умудрился проворонить Нъярлатхотепа?

– Кстати, как твои родичи? – неожиданно заботливым голосом спросил Креол. – С ними все в порядке?

– Нормально все. И не меняй тему.

С родственниками действительно все было в порядке. Исподволь задав несколько вопросов, Ванесса выяснила, что воспоминания о свадьбе у всех остались довольно смутные. Подробностей никто не запомнил – помнили, что празднество было роскошное, что невеста выглядела красавицей, но что конкретно происходило… видимо, слишком много выпили. И фотографии почему-то ни одной не сделали… как странно, что никто не догадался прихватить фотоаппарат или видеокамеру. Словно массовое наваждение.

Правда, вместо этого у некоторых в голове остались «странные сны». А мама попеняла Ванессе, что ее новые друзья чересчур уж эксцентричны, «особенно тот седой маленького роста он был невероятно маленького роста могла бы поклясться что могла бы взять его на руки как какую-нибудь кошку».

– Так, значит, теперь Нъярлатхотеп у тебя здесь? – склонилась над посохом Креола Ванесса. – И как он там только помещается…

– Мой посох специально создавался для поглощения демонов, – похвастался Креол. – Их туда можно запихнуть очень много. Ну просто очень.

– И не вырвутся? Точно не вырвутся?

– Не вырвутся. И вообще, о Нъярлатхотепе можно больше не беспокоиться. Он все еще жив… но теперь это довольно условная жизнь. Теперь он – всего лишь бесплотный дух, не способный причинить хоть какой-нибудь вред. А мой посох теперь будет воистину мощнейшим оружием! Теперь, когда у меня есть плененный архидемон, я наконец смогу применить Длань Мардука…

• Предыдущая
• 69/70
• Следующая