Огонь изнутри - Кастанеда Карлос - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

Во второй половине дня дон Хуан вышел на задний дворик своего дома, где я разговаривал с его учениками. Словно по команде, все молодые ученики сразу же вышли.

Дон Хуан взял меня за руку, и мы начали ходить по коридору. Он ничего не говорил. Некоторое время мы ходили так, как если бы гуляли по площади. Наконец, дон Хуан остановился и повернулся ко мне. Он прошелся по мне взглядом, словно осматривая все мое тело. Я знал, что это он видит меня. Я почувствовал странную усталость, лень, которой не было, пока его глаза не стали меня обшаривать. Неожиданно он заговорил.

– Причина, по которой Хенаро и я не хотели останавливаться на том, что произошло прошлой ночью, – сказал он. – была в том, что ты был очень напуган, пока был в неведомом. Хенаро толкнул тебя, и с тобой началось.

– Что началось, дон Хуан?

– Вещи, которые пока трудно, если вообще возможно, объяснить тебе сейчас. До сих пор у тебя все еще нет достаточного запаса энергии для входа в неведомое с тем, чтобы это имело для тебя смысл. Когда новые видящие распределяли порядок истин сознания, они увидели, что первое внимание потребляет весь свет сознания, который есть у людей, и не остается ни капли свободной энергии. Теперь это твоя проблема. Тогда новые видящие предложили, чтобы воины, поскольку они должны входить в неведомое, запасали энергию. Но где взять энергию, если вся она захвачена? Пусть они получат ее, сказали новые видящие, путем искоренения ненужных привычек.

Он прекратил разговор и попросил задавать вопросы. Я спросил его, что искоренение ненужных привычек дает свету сознания. Он ответил, что это отрывает сознание от самоотражения и дает ему свободу фокусироваться на чем-либо еще.

Неведомое всегда присутствует, – сказал он. – однако оно вне возможностей восприятия нашего обыденного сознания. Неведомое – это поверхностная часть у обычного человека. И оно поверхностно потому, что средний человек не имеет достаточно свободной энергии, чтобы схватить его.

После всего времени, которое ты провел на пути воина, у тебя есть достаточно энергии, чтобы схватить неведомое, но недостаточно, чтобы понять его или хотя бы помнить.

Он объяснил, что на месте плоской скалы я очень глубоко вошел в неведомое, но я потакал своей склонности к преувеличениям и устрашился, а это худшее, что можно сделать. И я со всех ног выскочил из левой стороны, захватив, к несчастью, с собой целый легион странных вещей.

Я сказал дону Хуану, что он не попал в точку, что он должен собраться и сказать мне точно, что он подразумевает под «целым легионом странных вещей». Он взял меня за руку и мы продолжили наше хождение.

– При объяснении сознания, – сказал он. – я предположительно поместил все или почти все на свое место. Давай поговорим еще немного о древних видящих. Я говорил тебе, что Хенаро очень похож на них.

Затем он ввел меня в большую комнату. Мы сели, он начал свои разъяснения.

– Новые видящие были просто устрашены теми знаниями, которые накопили древние в течение многих, многих лет, – сказал дон Хуан. – новые видящие знали, что эти знания ведут лишь к полному уничтожению, но все же они были зачарованы ими, особенно ритуалами.

– Как новые видящие узнали о тех ритуалах? – спросил я.

– Они были наследниками древних толтеков, – ответил он. – новые видящие узнали о них по мере продвижения. Они вряд ли использовали их когда-нибудь, однако ритуалы остались, как часть их знания.

– Что это за ритуалы, дон Хуан?

– Это все очень темные формулы, заклинания, длительные процедуры, которые предназначались для управления очень таинственной силой. По крайней мере, она была таинственной для древних толтеков, которые ее маскировали и делали более устрашающей, чем она является на самом деле.

– Что же это за таинственная сила? – спросил я.

– Это сила, которая присутствует повсюду во всем существующем, – ответил он. – древние видящие никогда не пытались раскрыть истину об этой силе, которая заставляла их создавать эти тайные ритуалы. Они просто приняли ее, как нечто священное. Однако новые видящие взглянули на нее поближе и назвали ее волей – волей эманаций Орла, или намерением.

Далее дон Хуан объяснил, что древние толтеки разделили свои тайные знания на пять частей, по две категории в каждой: земля и темные области, огонь и воды, верхний и нижний, громкий и безмолвный, движущийся и неподвижный. Он пояснил, что при этом могла накопиться тысяча различных приемов, которые все более и более усложнялись со временем.

– Тайные знания о земле, – продолжал он. – относились ко всему, что стоит на земле. Были особые наборы движений, слов, мазей и ядов, которые применялись к людям, животным, насекомым, деревьям, маленьким растениям, камням, почве.

Эти ритуалы превратили древних видящих в устрашающие существа, их тайные знания о земле использовались либо для заботы, либо для разрушения всего, что стоит на земле.

Двойником земли было то, что они знали, как темные области. Эти ритуалы были еще более опасными: они имели дело с существами без органической жизни – с живыми существами, присутствующими на земле и населяющими ее совместно со всеми органическими существами.

Несомненно, что одной из наиболее ценных находок древних видящих, особенно для них самих, было открытие, что органическая жизнь – это не единственная форма жизни, присутствующая на земле.

Я не совсем понял то, что он сказал, и мне пришлось подождать дальнейших объяснений.

– Органические существа – это не единственные существа, имеющие жизнь, – сказал он и опять помедлил, как бы давая мне время на обдумывание его утверждения.

Я пустился в долгую аргументацию относительно определений жизни и того, что значит быть живым. Я говорил о размножении, обмене веществ и росте – о тех процессах, которые отличают живые организмы от неодушевленных предметов.

– Все это относится к органике, – сказал он. – но это только одна возможность. Ты должен выводить все, что хочешь сказать, только из одной категории.

– Но как же еще может быть, дон Хуан? – спросил я.

– Для видящих быть живым – значит сознавать, – ответил он. – для обычного человека сознавать – значит быть каким-то организмом. В этом вопросе видящие отличаются: для них сознавать означает, что эманации, вызывающие сознание, заключены во вместилище.

Органические живые существа имеют кокон, заключающий эманации, но есть и другие существа, чьи вместилища для видящего не имеют формы кокона. И все же они имеют в себе эманации сознания и характеристики жизни, отличные от воспроизведения и обмена веществ.

– Какие же это, дон Хуан?

– Такие, как эмоциональная зависимость, печаль, радость, гнев, и так далее, и тому подобное. Да, я забыл лучшее из всего – любовь! Род любви, о котором человек не может даже и помыслить!

– Ты это серьезно, дон Хуан? – спросил я горячо.

– Совершенно серьезно, – ответил он с каменным выражением лица, а затем разразился смехом. – если мы возьмем за основу то, что видят видящие, то жизнь, в самом деле, нечто необычайное.

– Если те существа живые, почему же они не дадут о себе знать? – спросил я.

– Они все время это делают, и не только видящим, но и обычным людям. Но дело в том, что вся наличная энергия поглощена внешним вниманием. Перечисления, которыми занимаются люди, не только всю ее забирают, но и огрубляют оболочку кокона до того, что делают ее негибкой. При таких обстоятельствах нет возможного взаимодействия.

Он напомнил мне о тех бесчисленных случаях в процессе моего обучения с ним, когда я был сам свидетелем неорганических существ. Я возразил, что «объяснил» почти все эти случаи. Я даже сформулировал гипотезу, что это учение с помощью галлюциногенных растений пытается выудить у ученика согласие на первобытную интерпретацию мира. Я сказал ему, что формально я не назвал это «первобытной интерпретацией мира», а применил антропологическое выражение «взгляд на мир, свойственный обществу охотников и собирателей».

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая