Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова) - Кастанеда Карлос - Страница 7

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая

Через несколько месяцев после разлуки с доном Хуаном я впервые задумал привести свои полевые записи в порядок. Собранный мной материал был очень обширен и содержал много лишнего, и я начал с классификации.

Я распределил весь материал по группам взаимосвязанных тем и методов, а в пределах каждой группы – по степени его субъективной ценности, то есть по силе его воздействия на меня. В результате возникла следующая схема: использование галлюциногенных растений; ритуалы и заклятия, применяемые при колдовстве; приобретение и употребление «предметов силы»; использование лекарственных растений; песни и легенды.

Однако, размышляя над явлениями, с которыми мне довелось столкнуться, я понял, что вся эта классификация слишком формальна и любая попытка улучшить мою схему приведет лишь к ее усложнению и ничего не даст по существу.

После моего бегства я потратил несколько месяцев на то, чтобы осмыслить свой опыт, то есть обучение последовательной системе верований посредством практического экспериментального метода. С самого начала было очевидно, что учение дона Хуана обладает своей системой. Как только он окончательно решил передать мне свое учение, в его объяснениях возникла определенная логика. Почувствовать эту логику и понять ее оказалось невероятно трудной задачей. По-видимому, это объяснялось тем, что и после четырех лет своего обучения я по-прежнему оставался новичком. Дон Хуан явно учил меня точно так же, как его самого в свое время учил благодетель, и сам он, вероятно, прошел через те же трудности, которые испытывал я. Дон Хуан как-то намекнул на это, признавшись, что ему нелегко было понимать своего учителя. Это убедило меня в том, что обучение колдовству – почти безнадежное по трудности предприятие. Лично мне, человеку западной культуры, явления, с которыми пришлось столкнуться при обучении, казались столь невероятными, столь необъяснимыми с точки зрения повседневного опыта, что я пришел к выводу: любая попытка классифицировать полевой материал, как это принято в университетской науке, обречена на провал.

В конце концов мне стало ясно, что знание дона Хуана имеет смысл рассматривать только в той плоскости, в какой видит его он сам, – тогда оно обретает достоверность и убедительность. Пытаясь согласовать свои взгляды со взглядами дона Хуана, я вскоре понял, что он использует понятия, которые для него очевидны, мне же совершенно чужды, и потому попытка понять учение дона Хуана так, как понимал его он сам, завела меня в тупик. Поэтому моей главной задачей стало выявить его концептуальную систему. Размышляя в этом направлении, я заметил, что одну часть учения, а именно использование галлюциногенных растений, дон Хуан выделял особо. Это позволило мне пересмотреть исходную схему.

Независимо друг от друга и при разных обстоятельствах дон Хуан использовал три галлюциногенных растения: пейотль (Lophophora williamsii), дурман (Datura inoxia, синоним Datura meteloides) и какой-то гриб, вероятно Psilocybe mexicana.

Задолго до появления европейцев американские индейцы хорошо знали галлюциногенные свойства растений и широко применяли их в лечении, колдовстве, для достижения экстатических состояний и просто ради удовольствия. В рамках своего учения дон Хуан связывал использование Datura inoxia и Psilocybe mexicana с приобретением силы, которую он называл гуахо, или союзником,a Lophophora williamsii – с приобретением мудрости, то есть знания правильного образа жизни.

Значение этих растений заключалось для дона Хуана в их способности вызывать состояния специфического восприятия. Он вводил меня в такие состояния для того, чтобы раскрыть и утвердить свое знание.

Я назвал их «состояниями необычной реальности» – в противоположность нашей повседневной жизни, но сам дон Хуан рассматривал их как вполне реальные – только реальность эта отличалась от обыденной.

Дон, Хуан считал состояния необычной реальности единственной формой практического обучения и единственным способом приобретения силы. Возникало впечатление, что остальные элементы его учения были для приобретения силы несущественны. Эта точка зрения пронизывала отношение дона Хуана ко всему, что не было непосредственно связано с состояниями необычной реальности.

Важные высказывания дона Хуана разбросаны в моих полевых записях довольно бессистемно. В одном разговоре, например, он заметил, что некоторые предметы способны накапливать в себе силу и охотно используются начинающими брухо, но что сам он к предметам силы особого уважения не испытывает. Я часто расспрашивал дона Хуана о таких предметах, однако никак не мог вызвать старика на разговор. Но однажды, когда случайно всплыла, эта тема, он неожиданно согласился поговорить о них.

– Существуют предметы, насквозь пропитанные силой, – сказал он. – Многие из них выращены могущественными людьми с помощью духов-помощников. Это – орудия, но не обычные орудия, а орудия смерти. Всего-навсего орудия, учить они не способны. Можно сказать, что предметы силы относятся к вооружению и предназначены для войны, для того, чтобы убивать.

– Что это за предметы?

– На самом деле это не совсем предметы, а скорее сгустки силы.

– Как с ними обращаются?

– Смотря какой предмет используешь.

– А сколько их?

– Я уже говорил – много. Предметом силы может быть все, что угодно.

– В таком случае какие из них самые сильные?

– Сила предмета зависит от его владельца, от того, какой это человек. Предметы силы, выращенные низшими колдунами, – безделушки, а вот сильный, могущественный брухо способен наделить их своей силой.

– Какие предметы силы самые распространенные? Какие из них колдуны предпочитают?

– Особых предпочтений здесь нет. Все они стоят друг друга.

– А у тебя самого они есть?

Старик посмотрел на меня, ничего не ответил и засмеялся. Он долго молчал, и я решил, что мои расспросы ему надоели.

– Эти сгустки силы настоящему брухо ни к чему, – сказал он наконец. – Но тебе этого пока что не понять. У меня почти вся жизнь ушла на то, чтобы осознать: гуахо способен открыть все тайны этих низших сил, сделать их безопасными. Предметы силы были у меня, когда я был очень молод.

– Какие?

– Маис-пинто, кристаллы, перья...

– Что такое маис-пинто, дон Хуан?

– Кукурузное зерно с красной полоской на нем.

– Одно-единственное?

– Нет, у каждого брухо сорок восемь зерен.

– А для чего они?

– Зернышко проникает в человека и убивает его.

– Как оно в него проникает?

– Это – предмет силы, и сила позволяет ему войти в тело.

– Что оно там делает?

– Зерно укореняется в груди или кишках, и человек заболевает. Если брухо, который его лечит, слабее того, который его околдовал, через три месяца человек умирает.

– А больного можно вылечить?

– Единственный способ – высосать зерно из тела, но не всякий на такое отважится. Брухо может, конечно, высосать зерно, но если он недостаточно силен, зерно проникнет внутрь него самого и погубит его.

– Каким образом зерну удается проникнуть в тело?

– Чтобы объяснить это, я расскажу тебе о колдовстве с зернами – одном из самых сильных среди тех, что я знаю. Колдуют двумя зернами. Одно прячут в бутон некоего желтого цветка и подкидывают туда, где часто бывает жертва – на дорогу или в любое другое место. Стоит человеку наступить на зерно или хотя бы к нему прикоснуться – и колдовство начинается.

– Чтопроисходит с зерном, если к нему прикоснуться?

– Вся его сила переходит в человека, зерно опустошается. Это уже совсем другое зерно – его можно оставить на месте колдовства, а можно выбросить, не важно. Лучше всего, если его склюет птица.

– А если птица склюет зерно до того, как к нему прикоснется человек?

– Ну, таких глупых птиц не бывает! Они держатся от зерна силы подальше.

Дон Хуан описал очень сложную процедуру, посредством которой получают такие зерна.

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая