В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг - Страница 17

• Предыдущая
• 17/125
• Следующая

Я зашагал по улице де ла Пеллтерьи в восточном направлении и выбрал кратчайший путь к Собору с той стороны моста Нотр-Дам. Мой новый патрон должен был уже меня ждать. Когда я увидел возвышающийся в темнеющем небе огромный Собор, я остановился в нерешительности, посмотрел направо на здания Отеля-Дьё и изменил свое направление.

По какой причине я пошел в госпиталь вместо Собора? Возможно, перспектива спать под одной крышей с мрачным архидьяконом и его изуродованным звонарем не показалось мне особенно привлекательной. Возможно, я хотел наверстать упущенное и использовать часть задатка Фролло как благодарное пожертвование для августинки. Но я наверняка надеялся выведать новые подробности о Клоде Фролло и Квазимодо у разговорчивой сестры Виктории.

Хотя всевозможный сброд толпился на Соборной площади, я почувствовал, что меня преследуют: словно тень прицепилась за мной, но она была неуловима. В холоде бодрящего вечернего ветра тайный соглядатай составил мне компанию. Или я все это вообразил?

Чтобы это проверить, я быстро нырнул в узкий переулок по правую руку и спрятался за выступ стены. С затаившимся дыханием я обождал и высунул голову над стеной так далеко, что мог подглядывать за входом в переулок. Мои вспотевшие руки приклеились к шаткой каменной кладке.

Я уже думал, что ошибся, и выдохнул задержанное дыхание. Как тень, мой тайный преследователь? — мелькнула в проеме переулка, выходящего на Соборную площадь. Я едва верил своим глазам. Тощий парень с бородатым обветренным лицом был Колен. Колен — нищий, Колен — вор!

От волнения я, пожалуй, слишком крепко прижался к старой стене. Сухой строительный раствор едва держался на камнях, и глыба величиной с кулак упала на истертый тротуар. Большего и не требовалось, чтобы спугнуть моего преследователя. В один миг он исчез.

Я вскочил, выбежал на Соборную площадь и огляделся по сторонам. Колена и след простыл. Исчез ли он в одном из переулков? Скрылся ли он в пестрой толпе, которая наполнила площадь перед Собором? Его невозможно было заметить среди клириков, верующих, торговцев и нищих. Существовал ли он вообще? Или я изрядно злоупотребил горячим красным вином?

В сомнениях я продолжил свой путь и постучал в закрытую дверь госпиталя. Привратник с гноящимся глазом открыл дверь и изучил меня как нарушителя спокойствия.

— Меня принесли сюда прошлой ночью, — объяснил я. — Теперь я хотел бы отблагодарить сестру Викторию небольшим пожертвованием.

Его влажный взгляд хотел пробуравить меня.

— Сестру Викторию? — переспросил он, словно был туг на ухо.

— Да, она ухаживала за мной.

— Итак, это вы, — прорычал человек с гноящимся глазом. Он впустил меня, снова закрыл дверь на засов и провел меня.

— Вы ведете меня к сестре Виктории, брат Протария?

— Хм? — он ненадолго остановился, почесал свой почти лысый череп и смущенно кивнул. — О, да, конечно, я веду вас к ней.

Вопреки ожиданиям мы шли не в больничную залу. Привратник открыл узкую дверь, которая вела в помещение, обставленное столами и скамьями. На столе горел огонек сального дерева и бросал пляшущий свет на четыре лица. Одно лицо принадлежало старой, морщинистой августинке. Трое других присутствующих лица были мужчинами — двое крепких парней и один маленький, узкоплечий, тощий как Колен.

— Вот бродяга! — прокаркал брат Портария громогласным голосом и дал мне пинок под зад, так что я влетел в помещение. — Вот он, убийца!

Я споткнулся о скамью и ударился лбом о стол. Утренняя резкая головная боль вернулась. В который раз моему черепу приходилось туго.

Прежде чем я сумел подняться, двое крепких парней набросились на меня по знаку малыша. Они схватили меня, заломили руки за спину и в таком положении приподняли вверх, словно собирались отправить на небеса одним махом. Лишь теперь я понял, что оба носили фиолетовую форму стражи.

Мое сердце упало в глубокую пропасть. Я подумал о бедном мэтре Аврилло, который в действительности умер милостивой смертью. Я же буду болтаться на виселице на Гревской площади, но за убийство, которое я не совершал.

— Итак, ты убийца? — спросил маленький человек, которому подчинялись оба стражника, хотя он производил крайне бледное впечатление в своем поношенном плаще.

— Нет, я не имею с этим ничего общего! — выкрикнул я.

— Что ты здесь делаешь? — спросил коротышка голосом, который привык отдавать приказы и задавать вопросы.

— Я шел к сестре Виктории, чтобы дать ей пожертвование для госпиталя. Она заботилась сегодня утром обо мне.

Вопросительный взгляд коротышки — и брат Портария подтвердил мои слова. Коротышка провел рукой по темным кудрям и приказал сержантам стражи отпустить меня.

— Почему? — спросила пожилая женщина.

— Потому что убийца явно не будет приходить к сестре Виктории, достопочтенная матушка настоятельница, — объяснил коротышка.

Хоть я ничего не понял, но обрадовался, что он так думает.

— Давайте приведем его к сестре Виктории, — продолжил коротышка. — Возможно, мы проясним кое-что.

Привратник промямлил:

— Я считаю его убийцей, потому что он о сестре Вик…

Небольшое движение руки матушки настоятельницы заставило его замолчать, и следующий жест приказал ему возвращаться на место.

Вместе с тремя мужчинами и настоятельницей я вошел в больничный зал, где утром ко мне вернулось сознание. Всей душой я надеялся, что разговор с добросердечной сестрой действительно все разъяснит, хоть я и не представлял себе, как августинка должна была освободить меня от подозрения, что я убийца целестинца.

Я нигде не мог обнаружить сестру Викторию. Вместо нее я увидел двух других стражников, стоящих возле одной из кроватей с балдахином. Сестры, как и больные, бросали на них робкие, почти испуганные взгляды. Нет, не сержанты, как я узнал, а кровать была нашей целью.

— Пожалуйста, месье, здесь сестра Виктория, — сказал маленький человек и распахнул полог сильным рывком.

Дородное тело монахини лежало на кровати, неподвижное, словно она спала, хотя глаза были открыты. Моментально я снова узнал округлое лицо, которое, правда, уже не было розовым. Оно было бледным — Смертельно бледным. Глаза смотрели неподвижно вверх, так стеклянно и пусто, как вчера глаза целестинца, после того, как его жизнь погасла у меня на глазах. В резком контрасте с бледным лицом была красная шея. Кровь выступила в большом количестве, вызванная глубоким порезом.

Смерть зачесалась у меня в носу сладким запахом, и ужас охватил меня. Я упал на колени, и меня рвало, пока в желудке больше ничего не осталось от баранины и «рошфора» — разве что самая малость красного вина. Матушка настоятельница подозвала послушницу и приказала убрать рвоту.

— Кто? — прохрипел я грубым голосом, когда меня подняли. — За что?

— Вот именно эти два вопроса я и хочу вам задать, — сказал маленький человек с черным локонами и улыбнулся неподобающим образом. — Ответ на второй вопрос, надеюсь, приведет к прояснению первого. К сожалению, до сих пор оба открыты. Вероятно, вы можете помочь мне, пролить немного света на это дело.

— Кто вы? — спросил я отчасти с искренним интересом, отчасти, чтобы выиграть время. Я должен был оценить обстановку. То, что здесь не идет речь об убийстве целестинца, обрадовало меня. Но гибель доброй сестры Виктории — столь жестокая гибель, — омрачала мою радость.

— О, простите, — коротышка улыбнулся снова и отвесил явно шутливый поклон. — Меня зовут Пьеро Фальконе. Я лейтенант стражи Шатле и расследую этот случай.

— Странное имя, — пробормотал я.

Лейтенант изобразил на лице виноватое выражение.

— Мой отец родом с Сицилии. А ваш? Как зовут вас? И кто вы, месье?

— Арман Сове из Сабле, — ответил я с запинкой, все еще находящийся под впечатлением неслыханного убийства Хотя вид был ужасен, я не мог оторвать глаз от бледного лица и красной шеи августинки.

— Из Сабле на Сарте?

Я кивнул в знак подтверждения.

— А каков род ваших занятий?

• Предыдущая
• 17/125
• Следующая