Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид - Страница 1

• 1/74
• Следующая

В большом и шумном городе Мюнхене, в западной его части, Недерлинге, жили со своими любящими родителями двое детей. Жили они на длинной улице, упоминать название которой мы пока не будем (а может, и вовсе не будем, этому району от туристов и так спасу нет). Родители — Детлеф и Ренате Реннер — назвали своего сына Акселем, и к началу нашего рассказа ему было уже одиннадцать лет. Девочку звали Кри, ей было восемь.

Дети очень походили друг на дружку чертами лица и светло-льняными волосами, у Кри — прямыми и длинными, у Акселя — слегка вьющимися и коротко стриженными. Но спутать брата и сестру (даже не глядя на волосы или всегда аккуратную одежду) не смог бы никто: слишком разные были у них глаза. У Акселя — тёмно-серые, отцовские, у Кри — голубые, как у фрау Ренате. И глядели дети по-разному: Аксель — спокойно и даже чуть рассеянно, если только вы не показывали ему теннисную ракетку, или альбом для монет, или витрину хорошей кондитерской. Взгляд Кри был всегда сосредоточен, она вечно куда-то спешила и всегда знала, зачем ей в жизни необходим именно этот день и час. Увлечений у неё было столько, что нет смысла перечислять (правда, почти все — ненадолго). С большим удовольствием, например, смотрела она в свои восемь всяческие видеокассеты и DVD, в основном такие, какие и в пятнадцать лет не очень-то следует давать подросткам. Или разглядывала принадлежности для плавания и ныряния (четыре маски с трубками, двенадцать разноцветных пляжных полотенец, миллион резиновых тапочек, игрушечный акваланг и почти настоящее подводное ружьё). Или витрину хорошей кондитерской.

Супруги Реннер считались людьми «со средними доходами», как выражается взрослый мир. Но они очень старались для обоих детей. Со своей стороны, Акселю и Кри никогда не приходило в голову, что даже в самую чудесную погоду можно вернуться домой позже положенных семи часов. А уж о сомнительных приключениях и всяческих авантюрах и речи быть не могло! К тому же Аксель и Кри были надёжно окружены и защищены наглядными примерами. Со времён дедушки Гуго — человека настолько образованного, что никто никогда не знал, придумал он очередное изречение или списал откуда-нибудь, — никто не снимал его изречений со стен квартиры. Ну и понятно, что если у вас на стене с детства висят изречения — на тарелочке, на бумаге, в резной рамочке или в простой, — то вы их все до единого знаете наизусть. Аксель, к примеру, был полностью согласен с коридором из кухни в гостиную, где между зеркалом и выключателем настенной лампы значилось:

Лет в семь Аксель решил дополнить дедушку и присочинил такую концовку:

Это первые его стихи, которые до нас дошли. Маме и всем очень понравилось, но снять стекло и вписать это в рамочку хотя бы самыми мелкими буквами она не разрешила. Пусть всё остаётся_, как при дедушке.

А у Кри просто не было времени заниматься поэзией.

В тот день — чёрный день! — когда начались описанные здесь события, а заодно и летние каникулы, ясное утреннее солнце встало над Недерлингом как обычно и хлынуло в комнаты. Но в душе Акселя не было света. Именно этим утром он потерял своего любимого «быка». Именно этим утром! В первый день каникул!

— Кого? — сморщила нос Кри, заглянув к нему в комнату на звук яростного пыхтенья. Да и как было не заглянуть: ей редко приходилось видеть Акселя вне себя.

— «Быка»! — простонал разгорячённый, взлохмаченный Аксель, стоя голыми коленками на ковре и в сотый раз заглядывая под стол. Рядом с ним валялись опрокинутый торшер и диванный валик. Да и всё в комнате было перевёрнуто вверх дном: даже шторы на окнах висели косо и сам книжный шкаф, казалось, готов был рухнуть от свирепого взгляда.

— Какого быка? — вежливо спросила Кри. Так вежливо, что можно было не сомневаться: уж она бы ради этого быка не приоткрыла глаз, даже если б он спозаранку мычал ей в окно.

— Быка по имени Зевс! Того, который украл Европу, — сказал Аксель, чуть не плача. И, кажется, попытался опрокинуть свой письменный стол, дёрнув за ковёр, но, конечно, потерпел неудачу. — Не знаешь, что ли? Отойди, я сверну ковёр!

— А разве можно украсть Европу? — теперь уже с искренним удивлением спросила Кри, хотя и сообразила, что речь идёт о какой-то сказке. — Она же… огромная. И, главное, зачем она быку?

— Ты не понимаешь, — вздохнул Аксель, поднял с пола большой альбом с монетами и их цветными изображениями и ткнул пальцем в одно из изображений на странице «Греция»: жёлтая монета с серым ободком, а в центре жёлтого кружка, как в центре мишени, вычеканена крохотная женская фигурка верхом на быке. — Это два греческих евро две тысячи второго года. Быка зовут Зевс, а эту женщину — Европа. И он её украл. Ясно теперь?

— Нет, — честно сказала Кри, хотя сама монета ей, пожалуй, начала нравиться. Наверное, это что-то и впрямь важное, раз Акси так горюет. — А зачем он её украл?

— Видимо, хочет на ней жениться, — сказал Аксель, чуть не плача. — Где вот она теперь? Где?

— Зевс… Зевс… Где-то я это имя слышала, — пробормотала Кри. — Он украл её у родителей?

— Ну да, наверное… У кого ж ещё?

После такого вывода монета сразу же разонравилась Кри. Альбом был отодвинут. Но ей было жаль Акселя, и она вызвалась помочь, а уж вызываясь помочь, всегда шла до конца. Вдвоём они окончательно выпотрошили стол, разметали диванные подушки, подняли шторы на подоконник и, хватаясь за бока, сделали почти невозможное: сдвинули на полметра набитый книгами и игрушками шкаф. Но совсем убрать его с ковра не смогли.

— И на кой чёрт мне все эти игрушки? Я в них давно не играю. Завтра же всё выкину! — зло сказал Аксель, откидывая с пылающего лба прядь волос и сощурившись на шкаф. Кри тут же подумала, что лучше бы все эти игрушки в награду за помощь достались ей, но вслух ничего не сказала: ещё станут говорить, что она собирает подержанные вещи!

— Не поможет, — трезво сказала Кри. — Шкаф нам всё равно не одолеть, даже если ты и книжки выбросишь. Нужен папа.

— Но можно же попробовать! — пыхтел Аксель.

— Нужен папа, — маминым голосом типа «пора спать» повторила Кри. Аксель открыл было рот, но правота сестры была столь очевидна, что он молча закрыл его.

— Папа в три, — сказал он наконец. (Он часто опускал для краткости слова, если смысл, на его взгляд, был и так понятен). Теперь уже Кри открыла рот, чтобы сказать: «Папа придёт в три», — она всегда поправляла Акселя в таких случаях, хотя в глубине души считала, что его система лучше и практичнее. Но ведь так приятно поправлять брата, который старше тебя и вдобавок получает в школе одни «единицы»! Однако на сей раз Кри не стала лезть к Акселю со своими поправками: слишком у него был расстроенный вид. Аксель заметил это, и на душе у него стало чуть легче.

— Ладно, — вздохнул Аксель после долгого молчания, — давай прибираться.

И они добросовестно навели порядок, сделав комнату ещё аккуратнее, чем она была до пропажи. Если бы Кри на этом остановилась, то нам, пожалуй, не о чем, да и некому было бы рассказывать. К счастью для человечества, девочка решила, что нехорошо в первое утро каникул оставить Акселя одного в таком состоянии и умчаться к подружке.

— Пойдём погуляем, — предложила она.

— Мне что-то не хочется, — пробормотал Аксель, уныло озираясь.

• 1/74
• Следующая