Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид - Страница 64

• Предыдущая
• 64/74
• Следующая

— Тогда пошли скорее! — заторопился Аксель. — Нечего тянуть. И пусть они там не воображают…

— Последний совет, — сказал Хоф. — До девяти ещё целых два часа. Умойтесь, и давайте плотно позавтракаем.

— Зачем? — спросила Кри с горечью. — Кому это теперь нужно?

— Мало ли что… Ничего не стоит делать на скорую руку — даже умирать. Давайте-давайте!

Больше никто не спорил. Все умылись и даже не так уж скверно позавтракали, хотя и без особого аппетита. Но зато ничего не боясь и ни от кого не скрываясь! В конце завтрака Аксель заметил, что комиссар получил по линии доставки целую сумку с гигантскими гамбургерами и пару термосов с чаем.

— Зачем это? — спросил он.

— Дурная привычка, — не очень понятно ответил Хоф. — Неси свои вещи, Кри!

Кри убежала к себе и несколько минут не появлялась. Сквозь прозрачную стенку Аксель видел, как она собирается. Подтянув лямки рюкзака, она с минуту подумала, а затем, к изумлению мальчика, шагнула к телефону на столе. И, приложив трубку к уху, начала быстро шевелить губами.

— С кем это она? — изумился Аксель. И выскочил за порог. Когда он появился в дверях комнаты Кри, девочка уже кончала говорить. До него донеслись её последние слова, в которых звенели слёзы:

— Мамочка, папа, до свидания! Я люблю вас!

И она бросила трубку. Плача, повернулась и увидела потрясённое лицо брата.

— Кри… — вымолвил он. — Что ты? Это же обман, ты ведь знаешь…

— Ну и пусть, — выговорила она дрожащими губами. — А вдруг они всё-таки услышат…

Аксель обнял её и вывел в коридор. Хоф с его рюкзаком и своей пузатой сумкой уже ждал их. Странно, но при виде его невозмутимого лица и запасов провизии на душе у детей отчего-то стало чуть легче, словно им предстояла всего лишь воскресная загородная прогулка. И все трое без единого слова, не торопясь, зашагали к обсерватории.

Когда они появились на балконе, то увидели мальчика в белом. Он сидел на верхней ступеньке и, уронив голову на колени, казалось, спал. Но, едва троица поравнялась с ним, подвинулся, освобождая проход.

Штрой, как и вчера вечером, сидел за чайным столиком. Только сам столик уже не стоял на полу, а парил под куполом помещения. Голова Многоликого была повёрнута к созвездию Плеяд, и он что-то тихо-тихо говорил звёздам на незнакомом, но очень мелодичном языке. Язык этот явно не имел ничего общего с тем омерзительным скрежетанием, которое Аксель слышал по телевизору. Плеяды тихо мигали, словно слушали и соглашались.

— Гости, — объявил мальчик за спиной пришедших вполне бодро и даже звонко. Штрой глянул вниз, сказал Плеядам: «Млем» (наверное, это означало: «Извините, я перезвоню»), — и опустил свои столик и кресло на площадку. Ту самую, где вчера приземлился в своём бутоне.

— Доброе утро! Надеюсь, вы ещё не завтракали? — любезно спросил он, меняя космические глаза на ласково-голубые.

— Не надейтесь! — дерзко сказал Аксель и твёрдо шагнул вперёд. — Мы пришли, чтобы…

— …отказаться от участи звёздных духов, — закончил Штрой, перебив его. — Этого я и боялся.

— Очень жаль, — заявила Кри. — Зато мы уже ничего не боимся.

— С моей стороны было бы невежливо спрашивать, хорошо ли вы подумали… Особенно после вчерашнего, — добавил Штрой, глянув на неё. — И всё же я оставляю за собой право дать вам ещё шанс. Уж слишком хорошие духи из вас получились бы!

— Не думаю, что у вас что-то выйдет! — отрезал Аксель.

— Ну что ж… — задумчиво протянул Многоликий. — Для начала давайте-ка я отпущу вас к родителям.

Аксель и Кри недоверчиво переглянулись, а затем уставились на него. «Что он задумал?» — читалось в их глазах.

— Ничего, — ответил им Штрой, — ровно ничего… Просто я надеюсь, что после этого вам захочется жить, а также сохранить жизнь им. И вы вместе с ними вернётесь сюда… Заклятие Семи Смертей будет применено не раньше семи вечера, поскольку Зевс ещё не совсем готов к полёту. Но всё равно времени в обрез… — прибавил он, словно размышляя вслух.

— А Мориц тоже летит? — спросила Кри.

— Нет… Мы вызовем его, только если с Зевсом что-нибудь приключится. Но этого почти наверняка не произойдёт! Старина Фибах грустит, попивает что-то крепкое в Гобеленовой комнате, и я боюсь, как бы он не сорвал злость на бедном животном. Подвал сейчас закрыт для всех, ключ у Элоизы, и она не даст его никому… особенно своему хозяину. Так что вы не сможете проститься.

— Мы думали, герр Фибах в поте лица готовит пса к возможному полёту, — вставил комиссар.

— Его не надо готовить, — всё так же любезно, но уже с лёгким нетерпением сказал Штрой. — В нём всё очень продумано и оборудовано… Но мы отвлеклись. Итак, стало быть, у вас есть время до вечера, чтобы прислушаться к советам родителей!

— Мы не будем слушать ничьих советов! — крикнул Аксель. — Мы сами решаем свою судьбу… Верно, Кри?

— Ну, тогда счастливого пути, — вздохнул Штрой. — Сейчас вы спуститесь в холл, где вас уже будут поджидать профессорские цыпочки. Вы, я полагаю, тоже летите? — повернулся он к Хофу.

— Нет! Я могу быть уверен, что с детьми ничего не случится до самого Мюнхена? — спросил комиссар, пристально глядя на духа.

— До Гармиш-Партенкирхена, — поправил тот. — А уж дальше сами… У вас ведь есть деньги на дорогу?

— Конечно, — ответил Аксель. Касса с миллионами оттягивала сейчас его рюкзак.

— Идите прямо в тамошнюю полицию! — сказал Хоф. — Они о вас знают: вы в розыске. Назовёте себя, и вас мигом доставят домой. Но на всякий случай — вот…

Он вынул из пиджака несколько мятых купюр и протянул Акселю.

— Спасибо, Отто, — поблагодарил тот и взял. У него не было уверенности, что волшебные миллионы вне замка не превратятся в горстку пепла, несмотря на все заверения Штроя.

— В полицию? — протянул Штрой, хмурясь. — Это ещё зачем? Своими формальностями и вопросами они отнимут у вас уйму драгоценного времени. Сейчас дорога каждая минута… Да и что вы им скажете? Не всем, в отличие от меня, кажется, что волшебники существуют. Они тут же вызовут психиатра! Может, лучше прямо домой?

— Это уж наше дело! — заявил Аксель. — Мы сделаем так, как советует Отто!

— Отто или Альфред? — пробормотал Штрой. — Так вы, значит, желаете остаться, герр Циппозе… Неужели всё ещё надеетесь нам помешать?

— Не знаю, — пожал плечами Хоф. — У меня много странностей… Но как, любопытно было бы знать, собирались вы вернуть детей в замок? Да ещё с родителями?

— Очень просто. Им стоило бы только сказать: «Фёгельхен», — и наши красотки были бы тут как тут. Невидимые для всех, кроме своих пассажиров, и способные нести на себе по два человека каждая. Но, видно, не судьба…

Комиссар обнял детей и легонько подтолкнул их к лестнице. Кри заплакала, но повернулась и пошла вслед за Акселем. Последнее, что они видели с балкона — это широкий жест Штроя, приглашавшего комиссара за чайный столик.

В угрюмом молчании шли брат и сестра навстречу свободе, которой они так жаждали. Шли без радости, всеми мыслями стремясь в обсерваторию, где остался надёжный друг. Шли с огромными деньгами, которые теперь стоили не больше обёрточной бумаги. В холле, у распахнутых настежь дверей, куда врывались воздух и солнце, их уже ждали Амалия и Беттина фон Краймбах-Каульбах, осёдланные и взнузданные. А неподалёку, в углу, стоял встрёпанный профессор Фибах без очков и галстука, с початой бутылкой коньяка в руке, и с наслаждением плевал в колодец.

— Сщс… Щсл… Щсливо сломить шею, — пожелал он детям на прощание, повернув к ним багровое потное лицо с выпученными глазами.

— А вам — взорваться в космосе, пока вы не успели сделать ваше грязное дело, — ответил Аксель.

— Не… неплохо бы, — неожиданно согласился Фибах.

Не взглянув больше в его сторону, Аксель и Кри взобрались на птиц и вдели ноги в стремена. И тут же словно приросли к сёдлам кое-какой частью своего тела.

— Не бойся, — сказал Аксель. — Не будет ни дождя, ни ветра…

— Да уж, не беспокойтесь, — любезно каркнула Амалия, и только тут мальчик заметил, что у неё, как и у Беттины, появился на шее бант. Только ещё больший и ядовито-жёлтый!

• Предыдущая
• 64/74
• Следующая