Тогайский дракон - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 50

— Бехренцы делают вид, будто разыскивают тебя, но на самом деле не прикладывают к этому особых усилий, — с усмешкой сообщил Барачак.

С тех пор как Бринн внезапно покинула деревню, он с Тсоланой каждую ночь выходили за околицу, уверенные, что рано или поздно девушка вернется. И вот теперь, спустя неделю после схватки, в результате которой Крепыш обрел свободу, их ожидания были вознаграждены.

— Ты убила ятола, — заметила Тсолана, у которой, в отличие от мужа, настроение было отнюдь не радужное. — Да еще и женщину чежу-лей. Теперь люди Чезру будут преследовать тебя. Жрецы ни за что не смирятся с гибелью одного из них.

— Одного из них! — воскликнула Бринн. — Тао был тогайранцем, предавшим наш образ жизни, наши обычаи. Как глубоко, хотелось бы мне знать, эта порча проникла в Тогай?

— Не настолько, как желали бы того отступники вроде Тао, — ответил Барачак.

— В глазах жителей деревни ты героиня, Бринн Дариель, — добавила его жена. — Наши сердца истекали кровью, когда мы смотрели на лошадей, которых держали в загонах. Увидеть своими глазами, как тогайранка наносит поражение проклятым Тюрбанам! Это радует сердце и напоминает о том, кем мы были когда-то…

— И кем будете снова, — пообещала девушка.

Мысли ее внезапно вернулись к далеким воспоминаниям, связанным с оброненным старой женщиной прозвищем «Тюрбаны». Так тогайру издавна презрительно называли бехренцев из-за их обычая обматывать головы длинными полосами материи. Некоторые тогайранцы тоже носили тюрбаны, неплохо спасающие головы от палящего солнца, но достаточно простые, в отличие от огромных вычурных тюрбанов, что накручивали на голову бехренцы, в особенности состоятельные. Но дело было даже не в самом слове, а в том, как Тсолана произнесла его; в этот момент она напомнила Бринн ее мать.

— Тюрбанов много, они богаты, и на их стороне сила, вот и покупают готовых предать тогайру, таких как Тао, — сказал Барачак. — Твоя победа над ятолом и воином чежу-лей — это, конечно, замечательно, только вот сколь-нибудь весомого значения она не имеет. Эта победа может так и остаться единственной, если приспешники Чезру ополчатся на тебя более основательно.

— Я с радостью встречусь с ними, — угрюмо ответила Бринн. — И по всей степи расставлю столбы с насаженными на них головами этих псов, чежу-леев.

— Ты не можешь одна вести с ними войну, — заметил старик. Тогайранка пристально посмотрела на него. Что-то в его тоне подсказывало, что он не просто пытается посоветовать ей отказаться от борьбы. Барачак вопросительно взглянул на жену, и та кивнула. — Ты слышала об Ашвараву?

На лице девушки возникло выражение любопытства. Она поняла, что значит это слово, но не восприняла его как имя, хотя Барачак, по-видимому, имел в виду как раз последнее.

— Безжалостно убивающий?

— Ашвараву движется от деревни к деревне, собирая тогайранцев, желающих дать отпор Бехрену, в свой отряд, — объяснила Тсолана. — Наши завоеватели боятся его как огня.

— Он будет рад заполучить такого великолепного воина, как ты, — добавил ее муж. — Молва о твоем деянии уже идет по степи.

— Ты говоришь так, словно меня там ждут… — В голосе Бринн была слышна настороженность.

Отправившись в Тогай, она надеялась найти здесь хотя бы редкие очаги сопротивления захватчикам и сейчас просто боялась поверить, что, возможно, ее надежда наконец оправдалась.

— У Ашвараву длинные уши, моя дорогая, и он с радостью примет любого тогайранца, который готов поднять меч против ненавистных Тюрбанов! — заявила Тсолана так громко, что Барачак зашикал на жену, опасаясь, как бы их не услышали охраняющие деревню стражники.

— Мы знаем, где он, — зашептал старик. — Ну, по крайней мере, знаем, где ты можешь его найти.

После чего он обрушил на девушку град вопросов, пытаясь выяснить, насколько хорошо она помнит местность к югу от горной гряды. Увы, результат оказался неутешительным — ведь Бринн так давно покинула тогайские степи.

Тогда Барачак просто показал рукой в южном направлении.

— Три дня, — сказал он. — Или два, если у тебя быстрый конь. Там ты найдешь пересохшее речное русло. Снег никогда не заносит его настолько, чтобы это русло можно было не заметить. Поскачешь вдоль него на восток. По дороге пересечешь несколько ущелий и в одном из них увидишь скалу, напоминающую профиль старика.

— Утес Барачака, — заметила Бринн, вызвав улыбку на лице собеседника.

Такое название мне нравится, хотя вряд ли кто-нибудь кроме тебя будет так его величать, — отозвался он. — Там Ашвараву тебя и найдет.

— Или я его найду. — Тогайранка улыбнулась, зная, что старики не воспримут всерьез ее слова.

Ведь они не догадывались, каким прекрасным следопытом была Бринн. У нее не вызывало сомнений, что, оказавшись поблизости от отряда Ашвараву, она с легкостью его обнаружит.

Девушка взяла у стариков принесенные ими припасы, от всей души поблагодарила их и, вскочив в седло, поскакала на юг.

— Как ты нашел нас? — хмуро спросил тогайранский всадник, глядя на внешне ничем не примечательного мужчину в коричневой тунике и поясе Джеста Ту.

— Может, вы скрываетесь не так хорошо, как вам кажется, — ответил тот, пожав плечами.

— В последний раз спрашиваю!

Мистик снова пожал плечами. Всадник сердито заворчал и, казалось, готов был вот-вот растоптать его копытами жеребца, но тут послышался другой голос, и тогайранец успокоил коня.

— Важно не как он нашел нас, а зачем, — сказал Ашвараву, выезжая вперед на пегом пони. — Что тебя так привлекло в нашей борьбе, Джеста Ту?

— Прежде чем стать Джеста Ту, я был тогайранцем, — ответил Астамир.

— Это надо понимать так, что ты предан нашему делу? — последовал новый вопрос. Снова пожатие плечами, подчеркнуто безразличное. — А как насчет тех Джеста Ту, которые родом из Бехрена? Их у вас, по-моему, достаточно много. Может, они тоже спустились с Огненных гор и сейчас мчатся к Чезру, чтобы заверить его в преданности?

Услышав эти слова, Астамир издал короткий смешок и почувствовал, что Ашвараву слегка расслабился.

— Вряд ли, — ответил мистик. — Их убили бы еще до того, как они приблизились к Хасинте. Ты же знаешь, что бехренские ятолы не очень-то жалуют наш орден.

Казалось, тот воин, что первым встретил Астамира, хочет что-то сказать, но Ашвараву поднял руку, призывая его к молчанию.

— Враг моего врага — мой друг?

— Джеста Ту не называют ятолов врагами, — ответил мистик, — хотя, конечно же, их друзьями они не являются. Мы вращаемся по разным орбитам.

— И все же ты здесь.

Эти простые слова заставили Астамира призадуматься, поскольку он до сих пор так и не разобрался, зачем пришел в тогайские степи и по какой причине разыскивал Ашвараву. Двигаясь по степи, он все время слышал рассказы о том ужасе, который наводил его отряд на бехренских поселенцев. Теперь мистик понимал, почему этот неистовый молодой человек — а к его удивлению, Ашвараву оказался почти юнцом! — заслужил прозвище «Безжалостно убивающий».

— Так зачем ты искал меня, мистик? — продолжал допытываться Ашвараву. — Я не стану спрашивать, как ты это сделал, — мне не раз приходилось слышать рассказы о колдунах Джеста Ту. Не сомневаюсь, ты нашел нас силой волшебства. Меня интересует одно: это волшебство служит Тюрбанам или действует против них? Может, ты лазутчик? Хочешь навести их на меня? Рассказать Тюрбанам, сколько у меня людей?

— Ни то ни другое, — без колебаний ответил Астамир, — Я пришел в тогайские степи учиться.

Это неожиданное заявление заставило Ашвараву широко распахнуть глаза.

— Чему учиться, мистик? Как сражаться? Или как умирать?

— Возможно, как жить.

Ашвараву слегка откинулся в седле, не сводя с Астамира пристального, изучающего взгляда.

— Значит, ты пришел, чтобы учиться, — медленно проговорил он. — Хочешь понять, на чью сторону тебе стоит встать?