Дата Туташхиа - Амирэджиби Чабуа Ираклиевич - Страница 54

• Предыдущая
• 54/177
• Следующая

– В очень хорошем?.. Конечно, редко! Разве может быть иначе?

Мы вспомнили детство и наши прежние связи, помянули всех усопших и живых. Затем я извинился, что не явился по ее приглашению. Спросил о муже, о семейных делах. Рассказал две-три новости, и после этих любезностей разговор как будто увял.

Госпожа Нано была одета очень просто. Дамы ее сословия обычно навешивали на себя драгоценности. У нее же были лишь обручальное кольцо и золотая цепочка на шее.

– Чем могу служить, госпожа Нано? – решил я заговорить первым. – Если, конечно, вы по делу… Но тогда надо было позвать меня, и я явился бы по вашему зову без промедления.

– Что вы!.. Зачем вас беспокоить? Да и кроме того, мне хотелось увидеть вас именно в конторе. – При этих словах Нано как будто смутилась, но сейчас же овладела собой и с улыбкой спросила: – Я надеюсь, в этом доме умеют хранить тайны…

– Вот несгораемый шкаф. В нем хранятся тайны около двухсот моих доверителей! Ни один из них не имеет оснований быть недовольным… Однако, видишь дверь, – она слегка приоткрыта. В той комнате завтракает мой ближайший друг, лаз, дворянин, господин Арзнев Мускиа. Закрыть ее?

Я перешел с официального языка на дружеский – из нашего детства, как бы предлагая ей восстановить те прежние связи.

Госпожа Нано задумалась и, пожав плечами, сказала:

– Если этот господин твой ближайший друг… – Она сразу заметила мой переход и охотно приняла его. – Разве не все равно, услышит он все от меня или, после моего ухода, от тебя?

Мы засмеялись. Нано снова умолкла. Видимо, она обдумывала, как начать.

– Дела моей семьи и моего мужа ведет адвокат Шахпарунов. Было бы естественно, если бы я обратилась к нему. Но он трус и, конечно, уклонится от разговора. И кроме того, я не хочу, чтобы мой муж узнал об этом… Во всяком случае пока… Тем более что жандармерия… – Нано говорила негромко, старясь, чтобы до Арзнева Мускиа слова не долетали отчетливо.

Женщина замолчала. В задней комнате что-то звякнуло.

– Арзнев, прошу тебя – тише, а не то я закрою дверь! – крикнул я больше для того, чтобы подчеркнуть перед Нано свою дружбу с лазом.

– Ну, что ты, друг мой, я же не из револьвера выстрелил, только нож уронил, – ответил Арзнез Мускиа. – Нож – значит быть еще одному мужчине при вашей беседе, это уж безусловно!

– Да, Нано, я слушаю.

– Мне нужен твой совет, – начала она, – ты, конечно, хорошо знаешь, что такое Закатала – наш небольшой уездный городок. Все на виду у всех, все знают друг друга как облупленных… Есть у нас один полицейский чиновник. Фамилия его Ветров. Лет, наверное, тридцати. Я встречаюсь с ним только в гостях. Он многим нравится, говорят, что он мил и даже симпатичен. Я, правда, этого не нахожу, что-то в нем есть противное. И напоминает собачонку, которая навострила уши. Но приходится соблюдать этикет вежливости, от этого ведь не уйдешь, не правда ли?

– Конечно, – поддержал я ее.

– И вот однажды, совершенно неожиданно, этот Ветров, – продолжала Нано, – в гостях у Васенковых избрал меня предметом своих шуточек и наплел с три версты о каких-то моих тайных связях… И, представляешь, даже назвал фамилии двух офицеров. Я была оскорблена до глубины души и хотела поставить наглеца на место, но сдержалась, так как решила вытерпеть и дослушать до конца. Знаешь, иногда это очень полезно. Конечно, он заметил, что его болтовня не приносит мне удовольствия, и начал вилять и даже извиняться: мол, госпожа Нано, клянусь честью – все это только шутка, не примите за дерзость и простите. Я не уверена, что выходка Ветрова была продиктована его нахальством и только. Дело в том – и я хочу, чтобы ты это понял, – что в сплетне его не было ничего похожего на правду и с этими офицерами у меня не было других отношений, кроме дружеских. Ветров видел, что я с трудом сдерживаю ярость, – я прямо сказала ему, что он лжет, – но он продолжал вести себя так, как будто мои слова ничего не значат. Теперь я хочу, чтобы ты знал – ведь ты поверенный моих тайн, хотя нет, вы оба поверенные – ты и тот турецкий дворянин.

– Лазский дворянин, сударыня, – раздался голос Мускиа.

– Да, да, лазский дворянин, – поправилась Нано. – Как странно, что у меня сразу два исповедника, первый раз… Так вот я хочу подчеркнуть, что в пределах досягаемости Ветрова у меня грехов нет. Это святая правда, и, чтобы ты не думал, что я оправдываюсь, я могу добавить: сама я могу допустить в своей жизни что угодно, так как чувствую себя во всех отношениях свободной – и как женщина, и как человек!

Из задней комнаты донесся настойчивый кашель.

– Не обращай на него внимания, – сказал я, – мой друг перепутал сигары, он не знает фирм, не отличает крепких от слабых и вот расплачивается за это.

– Твой друг кашляет не от сигар, – ответила Нано, – он не верит моим словам.

– Вы правы, сударыня. Но не поверил я только одному – тому, что вы свободны.

– Но я и вправду свободна, – повторила супруга Ширера.

– Если так, – донесся к нам голос Мускиа, – значит, вам удалось решить вечную загадку рода людского, главную заботу – со дня сотворения мира и до наших дней. Я встречал еще нескольких человек, которые утверждали нечто подобное. И был бы чрезвычайно благодарен вам, клянусь честью, если бы вы объяснили, каким образом вы стали свободны.

Нано задумалась, видно, сомневаясь, стоит ли отвечать на этот вопрос. И все-таки сказала:

– Я не отказываю себе никогда и ни в чем. Делаю, что хочу. Разве это не свобода? И потом… Я победила страх! Вам понятно?

Арзнев Мускиа молчал. Пауза затягивалась, и я решил ее прервать:

– Продолжай, Нано! Я понимаю, что все, что ты рассказала, – только вступление.

– Ты прав, – сказала она. – Я буду продолжать. После той стычки Ветров почему-то стал вести себя со мной более развязно, более фамильярно, что ли. Я заметила, что он старается встречаться со мной чаще, и насторожилась, чтобы не дать ему повода для новых сплетен. Но когда мы оказывались с ним в одном обществе, болтовня его сводилась только к сплетням, слухам да служебным анекдотам. Он делал все, чтобы остаться со мной наедине, а когда это получалось, то вел себя как заговорщик, так, будто у нас с ним общие тайны. Сначала я думала, честно говоря, что он в меня влюбился, и из себя выходила, что он медлит с объяснением. Это дало бы мне возможность поставить его на место и прервать эти дурацкие отношения раз и навсегда. Но потом я заметила, что он и к другим дамам нашего города относится точно так же, что вызывало среди них ожесточение, а вокруг него создавало определенный ореол, шумиху, какую-то возню. Тогда я подумала: может быть, Ветров – просто опытный Дон-Жуан, и в этом вся загадка. Но скоро мне пришлось убедиться, что и это не так, что у него вообще нет никаких любовных целей. Сначала я сама пришла к этой мысли, а потом совсем случайно получила подтверждение. На ужине у Переваловых я заметила, как у Ветрова из внутреннего кармана мундира выпала какая-то бумага. Я хотела было сказать ему – возьмите, мол, подберите, но почему-то не сказала. А когда кончился ужин, подняла сама. Как ты думаешь, что это было? Список! Список с именами восьми женщин, около каждого имени стояли точки. Эту бумагу я принесла тебе. Вот и весь мой рассказ. Я хочу, Ираклий, чтобы ты помог мне понять, выражает ли поведение Ветрова какой-нибудь особый интерес его к моей личности, скажем, служебного характера… А если это так, чего он ищет, чего хочет от меня? Только не думай, что это бред взбалмошной дамочки. У меня есть веские доказательства… Во-первых, Ветров жандарм по особым поручениям, переодетый в полицейский мундир, а во-вторых, и это самое главное, – интуиция никогда меня не обманывает.

Нано замолчала и провела платком по лбу.

Есть женщины, красота которых открывается не сразу, а в постепенном общении. Именно такой женщиной – я это сейчас почувствовал – была Нано, с каждой минутой она казалась мне все более привлекательной.

Трудно было не прийти ей на помощь.

– Попробуем вместе разобраться во всем этом, – сказал я, – но, прежде чем приступить к анализу, я бы хотел задать один вопрос: есть ли у тебя основания думать, что жандармерия может интересоваться твоей личностью?

• Предыдущая
• 54/177
• Следующая